Петр Никонов - Короли и убийцы

— Думаешь? — Славий раскраснелся от злости. — Ну, во-первых, ты лжешь. Лжешь своему Императору прямо в лицо. Цеха давно и целенаправленно влияют и на жизнь многих, почти всех, городов, вводя в их магистраты цеховых старост, и на местных баронов, графов и герцогов, попросту подкупая их. Поэтому не надо мне рассказывать о том, что это всё внутреннее дело цехов. А далее, Империя сейчас начала отставать от других стран в плане технического развития. От того же Кадира, например. Пока это не слишком сильно заметно, но уже через десять-двадцать лет различия станут ощутимыми, и мы окажемся в опасности. И в экономическом плане и в военном.

— А при чем тут мы? Я не против прогресса. Вон там лежит мой арбалет, я его сам придумал. И как сделать лук из металла, и натяжной механизм. Вот вам прогресс, как раз в военной области. Берите, покупайте, пользуйтесь.

— Не пытайся лукавить, мастер Ламмерт, — Славий допил вино и сделал слуге знак наполнить кубок снова. — Ты говоришь об одном конкретном случае, а я тебе говорю обо всей Империи. Не держи меня за идиота, я собираю информацию изо всех герцогств. И я тебе скажу, что количество жалоб на то, что старые мастера запрещают молодым мастерам и подмастерьям применять и разрабатывать новые технологии, огромно. Иногда дело доходит даже до рукоприкладства и до физического разгрома мастерских. Вы панически боитесь конкуренции. Все ваши цеха сейчас превратились исключительно в систему ограничения конкуренции. Вы давите всех, кто угрожает вашему монопольному положению. Положению, которое приносит вам деньги, статус, спокойствие. Вы сидите на своих сундуках с золотом, как драконы, оберегая их от любого посягательства и от любой опасности. Вы создали искусственные препоны, чтобы вам за преодоление этих преград приносили взятки. Вы уничтожили конкуренцию, чтобы ваши бездарные сынки могли еще долго наживаться на этой системе. Вы даже создали в некоторых городах свои собственные боевые отряды, не подчиняющиеся баронам, а иногда и вступающие в открытые конфликты с баронами. А Империи плевать на ваше обогащение. Империи нужны талантливые мастера, нужны новые технологии, нужно развитие, нужна внутренняя конкуренция, нужны свободные рынки. Вот, что нужно Империи, и вот почему я вашу прогнившую систему хочу разрушить.

— Ваше Величество забывает о том, что цеха не только усложняют подмастерьям и мастерам жизнь, — мастер Ламмерт резко поднял голову и взглянул Императору прямо в глаза. — Мы еще и являемся гарантом того, что в лавках, на рынках и у купцов будут появляться товары высокого качества. Раз за разом, год за годом. Цеха, хоть и ограничивают в чем-то мастеров и подмастерьев, здесь вы правы, но при этом пристально наблюдают за тем, чтобы качество товаров полностью соответствовало ожиданиям покупателей. И именно этим, в том числе, объясняется наше настороженное отношение к новым непроверенным технологиям и материалам. Ваше Величество считает, что если разрушить цеха и открыть возможность для каждого открывать свои мастерские, то на рынке тут же появятся горы хороших, новых, современных товаров. Но этого не будет. Дешевые низкокачественные товары производить и легче, и дешевле. И спросом они, из-за цены, пользоваться будут значительно большим. Через пару лет в Империи не останется хороших товаров, потому что рынки захватят бездарности с низкокачественными поделками, а у по-настоящему хороших мастеров не будет покупателей и, соответственно, денег как на то, чтобы содержать мастерские, так и на то, чтобы развивать технологии. Вы хотите прогресса, но своими руками бросаете нас назад, может быть, на века. Да, цеха не идеальны, порой они тяжелы и неповоротливы. Однако цеха, в том числе, поддерживают по-настоящему талантливых мастеров, помогают им открыть свои мастерские, одалживают сырье, помогают с продажей товаров. Что же касается взяток, да, порой они случаются, но мы же все делимся ими, делимся честно, как указано. И не Империи говорить о взятках, если честно.

— Да как ты смеешь, смерд, спорить с Императором! — заорал Донрен. — Как смеешь его в чем-то обвинять?!

— Спокойно, Донрен, — Славий предостерегающе поднял руку. — Я сам могу за себя ответить. Не считай меня дураком, мастер Ламмерт. Я прекрасно понимаю всё, что ты говоришь о качестве. Но этого не будет. Точнее, будет, но это пойдет на пользу Империи. Увеличится количество товаров. Снизятся цены на простые вещи для простых людей: одежду, посуду, инструменты. Да, качество будет так себе, но для крестьян и мелких ремесленников оно будет вполне подходящим. И они будут рады тому, что могут покупать и больше, и дешевле. А более талантливые мастера найдут своих покупателей среди богатых горожан, купцов и знати. Да, пару лет нас, возможно, потрясет. Однако по прошествии этой пары лет рынок успокоится и сегментируется естественным путем. Плюс мы поможем талантливым мастерам и деньгами, и возможностями, и покупкой их товаров, скажем, для армии. Империя поможет. Поэтому просто смирись со своей судьбой. Империя пойдет по пути развития, золотой век цехов закончился, а ты, мастер Ламмерт, отправишься в петлю за убийство госпожи Эрмелинды, вместе со своим подельником.

— Моя жизнь, действительно, закончена, Ваше Величество — Ламмерт продолжал смотреть в глаза Славию. — Посему, мне не страшно говорить. А скажу я то, что вы, Ваше Величество, переоцениваете свои силы. Вы надели на голову корону и считаете, что судьбы людей вам подвластны. Пусть так. Но Император вы без году неделя, а цеха строились веками. Не вы их создавали, и не вам их разрушить. Вы можете попробовать забрать у нас то, что есть, разогнать цеха, забрать наши деньги и наши дома, перебить цеховых старост. Но не ожидайте, что это будет легко. Вы хотите запалить костер, пламя которого возгорится по всей Империи. Ради вашей глупой и непродуманной мечты о будущем Империи, таком, каким вы его хотите видеть, и таком, каким оно в реальности никогда не будет, вы хотите бросить всю Империю с миллионами ее жителей в огонь, который пожрет и их, и вас. Я человек конченый, со мной всё ясно, меня запытают, а потом я попляшу на веревке на потеху столичной толпе. Но за мной придут другие, которые из любви к Империи сделают так, что вы, Ваше Величество сто раз пожалеете о своем решении. Вы не бог для нас. Вам корону на голову положил народ, и народ же может эту корону забрать назад. Может, это будет непросто. Может, огонь поглотит нас всех. Но рано или поздно вы, Ваше Величество, умрете, сами или с чье-то помощью, что весьма вероятно. А цеха как стояли, так и будут стоять. Ибо не дано одному человеку разрушить то, что строили веками тысячи людей с благословения Богов.

— Достаточно! — заорал, пойдя красными пятнами, Славий. — Вот, Тарстен, посмотри, кого ты собирался поддерживать вместо нас. Посмотри, на своих партнеров. Посмотри на свои многовековые деловые связи. Посмотри, как мастер-оружейник, цеховой староста, наверняка покупавший много твоего металла, сидит здесь и в глаза угрожает Императору! Угрожает революцией, угрожает убийством, угрожает бросить всю страну в огонь, лишь бы сохранить свою возможность грести взятки в свои сундуки и свою власть, благодаря которой он решает, кого осчастливить за деньги, а кого отринуть. И это он не просто свое мнение высказывает. Он говорит так именно потому, что так считают и многие, почти все, цеховые старосты. Они живут в своем мирке, где их все уважают и почитают. Мирке, который они сами же и создали на взятках, интригах и борьбе с инакомыслящими. Они не считают себя просто мастерами. Нет, они стали господами. Правителями своего мира. Феодалами ремесленников. Цеховые старосты мнят себя герцогами, советники считают себя графами, мастера полагают себя баронами. И всем им плевать и на Империю, и на народ Империи, и на Императора. Посмотри на них, Тарстен, и скажи мне, не враги ли они мне? Не враги ли они Империи? Посмотри и скажи, хочешь ли ты поддерживать их или меня? Хочешь ли ты поддерживать моих друзей или моих врагов? Ибо тот, кто поддерживает моих врагов, разве может быть мне другом? Скажи мне, король Тарстен, кем ты хочешь быть мне — другом или врагом?!