Петр Никонов - Короли и убийцы

— Столько вопросов, Гленард… — Донрен усмехнулся, повернувшись к водопаду и встав с Гленардом плечом к плечу. — И что, ты нашел ответ?

— Нашел, — Гленард повернулся к Великому Инквизитору и пристально посмотрел на него. — Это ты, Донрен. Только к тебе сходятся нити ответов на весь этот клубок вопросов.

— Ну, и зачем мне это? — Донрен, прищурив глаз, повернул голову к Гленарду.

— Банально, Донрен, — Гленард пожал плечами. — Из-за денег. До меня еще до коронации доходили слухи о том, что ты активно участвуешь в разных финансовых операциях. Не совсем законных, скажем мягко. И что ты активно используешь Тайную Стражу для решения своих собственных деловых вопросов. Потом я навел справки у знакомых купцов и цеховых мастеров. Оказалось, что множатся слухи о том, что Тайная Стража, а точнее, его светлость Великий Инквизитор, весьма активно помогают цеховым советам решать их проблемы с конкурентами и неугодными мастерами. И далеко не безвозмездно, конечно. Да, и еще говорят, что Тайная Стража просто обложила цеха некой данью. Доказательств я не нашел, но если предположить, что это правда, то для тебя приемлемыми являются только два варианта: либо сохранение цеховой системы без изменений, а значит, и сохранение доходов, либо быстрый разгром цехов силами Тайной Стражи, в процессе которого значительная часть цеховых денег окажется в твоих сундуках. И, какое совпадение, ты как раз эти два варианта и отстаивал. А я тебе мешал, какая досада! Одного не понимаю: деньги деньгами, но ты пытался убить Императора! Мало того, что он твой друг, так еще и тот, кто правит Империей, на защиту которой ты положил свою жизнь. Как ты решился убить Славия?

— Не Славия, — спокойно покачал головой Донрен. — Тебя. Тиллуан должен был убить тебя, а Славия только покалечить. Боль и увечья меняют людей. Славий избавился бы от своих фантазий, и стал бы смотреть на мир гораздо более реалистично, пусть и гораздо более мрачно. А мир, он в реальности мрачный, Гленард, ты сам знаешь. В нем нет места для великих и несбыточных фантазий, поэтому в итоге это пошло бы на пользу всем.

— Ух ты! — Гленард удивленно поджал губы и недоверчиво покачал головой. — Вот так просто? Просто признался? Я думал, что ты будешь меня переубеждать, оправдываться, изворачиваться…

— А какой смысл, Гленард? — Донрен пожал плечами, и грустно улыбнулся. — Я не знаю, поделился ты этими соображениями уже со Славием или нет, скорее, нет, но, в любом случае, ты умный, и проделал хорошую работу. Поверит ли тебе Славий? Вероятно, да. Закончится ли на этом игра? Конечно, нет. Молодец, Гленард! Благородный рыцарь без страха и упрека разоблачил коварного предателя! Хотя, постойте-ка, а такой ли благородный у нас этот рыцарь?

— Что ты имеешь в виду?

— Виллен ан Фьотдайх. Прекрасное было у тебя тогда расследование. Как по заказу: тут кинжальчик глареанский, там платочек с монограммкой, а вот и письмецо от герцога Юррена. Прекрасное, идеальное расследование. Улики, как по заказу, как будто ты знал, что искать. Ах, постой! А, может, ты в действительности знал, что именно искать? И откуда? Может быть, потому что ты сам эти улики туда и положил, когда убил Виллена? Я тогда промолчал, подумал, хрен с ним, это убийство позволило устранить сразу двух конкурентов Славия, потом сочтемся. А потом ты внезапно отбыл на север. Ну, ладно, подумал я, всё к лучшему, убийца отправился в добровольное изгнание на край Империи, в столице жить не будет, на Славия не повлияет. Ладно, хрен с тобой. И даже когда ты внезапно, так удивительно, разбогател, я ничего не сказал. Ты это заслужил, в конце концов, своей помощью и мне, и Славию, и Империи. И история красивая для простачков: случайно найденные забытые бьергмесские прииски, тайные письмена, пляшущие человечки, волшебная сказка. Как будто бы и не было никаких бумаг, которые тебе передавала Ниара от Адельхарта после убийства герцога Фьотдайха. Герцога, которого так ненавидели бьергмесы с Адельхартом во главе. Ну, ладно, подумал я, пусть будет красивая история, сказки должны красиво заканчиваться, типа «и жили они долго и счастливо». Но тут Славий едет сюда, ты вокруг него вьешься, у Славия взыграла в жопе старая дружба и новая любовь к вархам, и вот уже он тебя тащит в столицу его бредовыми сверхпроектами руководить. А там, зуб даю, тебе в течение года, не больше, и место в Императорском Совете светит, а там, глядишь, и должность канцлера. И вот здесь, знаешь, мне совсем уже эта игра перестала нравиться. Как то не хочется мне в Совете за одним столом с убийцей герцога сидеть. Кстати, каково оно было — убить герцога Империи? А, Гленард?

— Легко. И довольно неприятно, — холодно ответил Гленард.

— А Юррен в изгнание из-за этого отправился. И как тебе это? Тоже довольно неприятно? Я едва смог убедить Славия его не казнить. Не прямо, конечно, через Ниару, официально я был за казнь.

— Юррен не только из-за Виллена изгнан, не забывай Донрен. И не столько. Он своими руками Мислава убил. Ты забыл это?

— Не забыл. Но одно дело убийство по пьяни и почти случайно, а другое дело рецидив после хладнокровного убийства другого герцога.

— Да ладно, Донрен, — усмехнулся Гленард, — а Тадеша не Юррен разве пытался убить?

— И это тебя оправдывает, Гленард? Это очищает твое имя?

— Нет, — Гленард покачал головой. — Не оправдывает. И не очищает. Хотя, честно говоря, и Виллен, и Юррен те еще сволочи. Ну, что дальше, Донрен? Маски сняты. Ты устроил в Кратхольме бойню. Я понял, что ты знаешь мой секрет, и если я расскажу Славию о тебе, то ты меня, вероятно, арестуешь и казнишь за убийство герцога Виллена ан Фьотдайх. А точнее, Славий, скорее всего, меня помилует и отправит в ссылку. Теперь я должен молчать о тебе и не высовываться, чтобы ты молчал обо мне? Такое решение ты предлагаешь?

— Нет, Гленард, — Донрен посмотрел ему в глаза и сожалеюще развел руками. — Боюсь, что такое решение уже невозможно. Мы слишком далеко зашли. К сожалению. Я всё это сказал, чтобы ты понял, что я твой друг, который долго тебе помогал, и долго тебя прикрывал. И что то решение, к которому мы, в итоге, пришли, я принял с очень нелегким сердцем.

— Ну, и как же закончится наша сказка, папашка Донрен? — Гленард сделал пару шагов от назад, подальше края утеса.

— Героически и грустно, сынулька Жерар, — Донрен вздохнул. — Гленард и Донрен отправились проверить анонимную наводку и напоролись на засаду банды. В долгом и тяжелом бою Донрен был ранен, легко ранен, а Гленард… Увы, Гленард героически погиб. Вечная слава тебе и вечная память. Может быть, даже памятник тебе в столице на площади поставим.

На уступ с тропинки вступили пять фигур: трое с обнаженными мечами в руках, и двое с натянутыми луками. Стрелы смотрели прямо в грудь Гленарду.