Петр Никонов - Долгое путешествие

- И чего ты хочешь.

- Остановись, Гэбби, - на ее лице уже нет улыбки, она смотрит мне прямо в глаза глубоким и грустным взглядом. – Остановись прямо сейчас. Заверши свое дело со Шнайдером и остановись. Не навсегда. На время. Возьми отпуск. Поезжай в путешествие по Европе – ешь, молись, люби, делай всё, что хочешь. Отправляйся в Азию искать новых кулинарных впечатлений, или сексуальных, или тех и других вместе. Поезжай на какой-нибудь островок на Мальдивы, валяйся на белом пляжике с шикарными девчонками, ну, или мальчишками, по твоему желанию. У тебя полно денег, полно возможностей. Хочешь азарта? Залезь на Эверест, как обычный человек, пройди пешком по Панамериканскому пути, отправляйся ловить бабочек в Сомали или убивать террористов в Сирию. Делай, что угодно, но перестань играть с большим бизнесом и большой политикой. Возьми отпуск на пару лет и поживи просто в свое удовольствие. Прошу тебя, Гэбби, пожалуйста.

- Ты говоришь прямо, как мой брат.

- Значит, он видит больше, чем видишь ты.

- Это ты так говоришь.

- Почему ты не можешь послушать меня?

- Потому что я не верю тебе, Рэйчел. Или Джудит, или кто бы ты ни была. Потому что это ты тогда связала меня в отеле в Нюрнберге. Потому что я не понимаю кто ты, и в какую игру ты играешь. Не понимаю, откуда ты вообще про меня знаешь, и откуда в тебе такая сила, что ты можешь заблокировать мне вход в твое тело. Ты или не человек, потому что человек не может обладать такими силами и знаниями, или тебя опекает кто-то чрезвычайно могущественный. А таких я могу по пальцам пересчитать, и ни один из них не говорит и не делает чего-то просто так, без своих скрытых эгоистичных целей. А какая цель у тебя, Рэйчел?

- Она не скрытая, Гэбби. Я знаю, что ты стоишь в шаге от ошибки, которая будет дорого стоить и мне, и многим другим, и всему этому миру, в конечном итоге. Но моя цель не эгоистичная. И она никак не связана с тем, кем или чем я, по-твоему, являюсь. Я просто прошу тебя, Гэбби, сделай паузу, передохни, возьми отпуск, не клади последнюю соломинку на спину и без того перегруженного верблюда.

- Нет, Рэйчел, - после короткого раздумья я уверенно кручу головой. – У тебя своя жизнь, у меня своя. Я услышал твое предупреждение и твое предложение, но я его не приму. Хочешь остановить меня – попробуй. Может, у тебя и хватит на это сил, но ты знаешь, что если я по-настоящему на тебя разозлюсь, то победить меня будет непросто.

- Ну, вот, пошла вечная мужская игра мускулами, - она грустно усмехается. – Я не буду с тобой воевать, Гэбби. Я пришла тебе помочь. Я пришла предупредить тебя, указать тебе на то, что ты, к сожалению, не можешь увидеть сам. Но я не буду тебя останавливать. Каждый выбирает свой путь сам Гэбби. Если это твой выбор – что ж, я рассказала тебе о его возможных последствиях. Но если ты всё-таки выберешь этот путь, выбирай его. Я сказала всё, что хотела. Услышал ты меня или не услышал, поверил ты мне или не поверил, последуешь ты моему совету или не последуешь – это твой выбор. Твое дело. Просто подумай хотя бы немного о моих словах. До встречи, Гэбби.

Она поворачивается и идет вверх по лестнице. Я смотрю ей вслед, но она и не думает оборачиваться. Красивая, девушка со стройной, как у профессиональной балерины, осанкой, в белых джинсах и черной шелковой блузке.

Подойдя к посту охраны, она гладит одного из солдат по плечу и всё так же, не оборачиваясь, уходит куда-то за угол. А солдат вдруг вскидывает автомат и передергивает затвор.

Бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам! Черное дуло автомата дергается и грохочет, пули стучат по камням, разрывают одежды и тела, щелкают по каменным плитам прямо у моих ног. Игорь Эткинд никогда не был на войне, но мое сознание мгновенно вспоминает те сотни боев на двух войнах и после них, через которые я прошел, и заставляет тело Игоря подчиняться наработанным за годы страшных сражений рефлексам.

Я падаю на землю, перекатываюсь в сторону, уходя из зоны обстрела. Ползу за парапет лестницы, сложенный из камней песочного цвета, сажусь, вжимаясь спиной в камень. К автоматной очереди присоединяются выстрелы из другого автомата и еще одного пистолета, и всё мгновенно стихает. Стрелок убит, понимаю я. Вероятно, своими же товарищами.

Тишина наполняется криками и плачем. Люди разбегаются в разные стороны. Кто-то пытается спрятаться, кто-то просто бежит, кто-то падает на землю и дрожит, рефлекторно зажав голову руками, кто-то бьется в истерике Но кто-то, осознав, что опасность миновала, уже бросился на помощь раненым.

Я встаю и поднимаюсь по лестнице. Вокруг меня лежат люди – стонут, кричат, плачут. Машинально отмечаю тяжесть ран, ищу взглядом убитых и не нахожу. Просто чудо какое-то – несмотря на то, что на лестнице много людей, действительно тяжелораненых или убитых не видно. Крови много, но ранения, в основном, легкие. Только на вершине лестницы на ступенях лежит навзничь изрешеченное тело в военной одежде, его автомат лежит в стороне. Тело уже обступили солдаты, двое утешают рыдающего молоденького солдатика – видимо, друга того, кто неожиданно стал террористом.

Всё громче звучат приближающиеся сирены, я обхожу собравшихся военных и, пользуясь паникой и неразберихой, ухожу в лабиринт улочек, стремлюсь затеряться, чтобы не пришлось задерживаться здесь, отвечая на вопросы полицейских. Погружаясь в жужжащие, как растревоженный улей, древние переулки, пытаюсь восстановить в голове события.

Итак, Рэйчел-Джудит, попрощавшись со мной, поднялась по лестнице и коснулась солдата. Сразу после этого он начал расстреливать людей. Что же произошло. Неужели это она приказала ему устроить бойню, дала мысленный приказ? Технически она, наверное, могла бы это сделать. Я бы мог, хотя мне для этого пришлось бы войти в тело солдата. Она не может менять тела, если ей верить, но кто сказал, что она не может внушать мысли и призывы к действиям?

Но зачем? Чтобы что? Предупредить меня? Запугать меня? Продемонстрировать свои способности? И это после того, как она рассуждала о моем вреде для мира и о своей великой озабоченности моими действиями! После того, как она сообщала о своей скорби и беспокойстве за судьбы людей! И после этого она хладнокровно устраивает бойню. Может, это она просто с досады, вызванной моим отказом? Некоторые женщины бьют тарелки, когда разозлены, а она вот так просто устроила расстрел безоружных людей.

Меня всё более назойливо тревожит мысль, что такие действия вполне в духе еще одного моего брата, того, кого даже я, изгнанник, стараюсь лишний раз не вспоминать – Люцифера. Она – это не он сам, понятно, сила не та, да и нет характерной ауры. Но она может быть кем-то из его подручных. Или просто человеком, которого он (или, опять же, кто-то из его демонов) наделил каким-то образом силой или амулетом. Мало ли таких случаев было в истории?