Петр Никонов - Долгое путешествие

При этом, как ни удивительно, но сами фирмы, созданные Левиным и Гелленхази, продолжали осуществлять свою деятельность. Продавали товары, развивались, инвестировали прибыли. Копились проценты по выданным займам и неоплаченным товарам. Набегали прибыли на вложенные в фонды и банки деньги. Собирались доходы от приобретенной недвижимости. По оценке самого Леонида, общая стоимость активов, замороженных в Эгрес Банке, на сегодняшний день сильно превышала пять миллиардов долларов. Лакомый кусочек, мягко говоря. При том, что весь Эгрес Банк Гелленхази был готов теперь продать за несколько десятков миллионов долларов.

Узнав о том, что Гелленхази ищет покупателя, Левин решил действовать. Он тайно выкупил венгерскую трастовую компанию Omniways Trust и через нее начал переговоры о покупке банка. Гелленхази не знал имя реального покупателя, и это всех устраивало. Однако где-то кто-то проговорился, или просто за банком всё это время следили русские спецслужбы, или кто-то следил за самим Левиным… Он и сам не знал, что произошло, но внезапно появился второй покупатель – Анджей Зелинский, нанятый Ауструми.

Через свои связи в верхушке ФСБ, оставшиеся еще со старых времен, Левин выяснил, что за Ауструми стоит кто-то из России, причем на самом верху. То ли сам Президент, то ли кто-то из его ближайших друзей. Наложив лапы на весь РОКОС, они хотели вырвать из чужих рук и его последний кусок. Открыто действовать они не могли и из-за санкций, и из-за испортившихся отношений с Евросоюзом, поэтому наняли посредника с безупречной репутацией – Ауструми.

Сделка и судьба миллиардов РОКОСа была в опасности, и Левин попросил своего старого друга, генерала ФСБ Кирилла Уточкина, организовать защиту сделки. Левин сам не давал никаких приказов об убийстве Зелинского или кого-либо еще, но, узнав о происшествии, ничуть не расстроился. Видимо, Уточкин сам нанял Васю Креста, а тот нанял киллеров. В любом случае, Леонид никаких сожалений не испытывал и фактически одобрил действия Уточкина и Храмова.

Я начинаю думать, что мне делать с полученной информацией. Потом принимаю решение и аккуратно стираю из памяти Левина всё, что связано с Эгрес Банком и Шандором Гелленхази. Левин не убийца, и карать его мне нет смысла. Он, скорее, как тот Понтий Пилат, умывший руки и малодушно переложивший вину за убийство на других. О мере вины Пилата написано столько книг и высказано столько разных точек зрения… Пилата я судить не собираюсь, а вот с Леонида Левина необходимо взять компенсацию за то, что он спровоцировал события, приведшие к гибели двух хороших людей.

Я встаю и иду в соседнюю комнату. Охранник настороженно смотрит на меня, но я лишь качаю головой, беру со стола ноутбук и возвращаюсь в гостиную, где по-прежнему спит Игорь. Я открываю компьютер и, последовательно выуживая из памяти Леонида Левина пароли, получаю доступ к его счетам.

Еще через несколько минут Левин становится беднее на несколько сотен миллионов долларов, переведенных на счета моих тайных фирм на пяти континентах. Следующие три минуты я трачу на то, чтобы вживить в память Леонида картины того, какая необходимость заставила его сделать эти переводы. Он будет помнить, что он должен был, и даже горячо желал, эти платежи совершить. И никогда, ни за что не пожалеет об этих переводах. Ах, да, еще же нужно внедрить воспоминание о его интервью с Игорем.

Совершив всё это, я, изрядно устав, возвращаюсь в тело Игоря. Леонид несколько секунд непонимающе смотрит по сторонам, потом трясет головой.

- У вас есть еще вопросы? – наконец, интересуется он.

- Нет, спасибо, большое, Леонид Андреевич, - я встаю и протягиваю руку, - не буду больше вас задерживать.

- Хорошо, молодой человек, спасибо и вам, - он жмет руку, - всего доброго.

- Хорошего дня.

- И вам того же.

Я выхожу из отеля в раздумьях. Нужно решить, что делать дальше. Я могу отправиться обратно в Москву и всё-таки найти там и генерала Уточкина, и Васю Креста. С другой стороны, принципиально новой информации это мне не принесет, а возмездие… Ну, может, я в какой-то мере и ангел возмездия, но возмездие может быть разным. И для него не обязательно ехать в Москву. С другой стороны, я сейчас обладаю очень важной информацией, ценность которой напрямую зависит от скорости ее применения в реальной сделке – а именно покупки Эгрес Банка. Поэтому стоит ехать в Мюнхен и всё рассказывать Вальтеру Шнайдеру. Но тогда придется ему рассказать, и что я мог найти заказчиков убийства Анджея, и мог покарать их, но не сделал этого. Но, с другой стороны, Вальтер меня не нанимал их карать. Моя задача была выяснить, кто и почему это сделал, а эта информация у меня уже есть. По крупному счету, все мои сомнения заключаются в том, считаю ли я выполненным поручение Вальтера, или еще нет.

Я решаю прогуляться по улочкам старого города, прочистить этой прогулкой свой разум, а потом принять решение. Пройдя сквозь Яффские ворота, я погружаюсь в лабиринт лавочек и магазинчиков, позволяя моим ногам нести меня туда, куда они сами хотят. А ноги, естественно, несут меня к Храму.

О, Храм, видевший столько страданий и сражений, переживший столько разрушений и до сих пор являющийся костью в горле дела мирного урегулирования конфликта между арабами и евреями! Горе тебе, город Иерусалим, место святое для многих религий. Как не найти договоренности и согласия между конфессиями, так и тебе не видать покоя. Странное место, груда камней посреди пустыни, странное и великое место, за которое уже тысячи лет подряд не прекращаются сражения.

Первый храм, построенный Соломоном, был разрушен вавилонянами в 586 году до нашей эры. Второй храм – римлянами в 70 году нашей эры. С тех пор восстановление храма для еврейских сообществ является величайшей целью, а для христианского мира, благодаря пророчествам Иоанна Богослова, величайшим жупелом, предвещающим приход Антихриста и наступление конца света.

Интересно было быть пророком в первом веке нашей эры. Привиделось тебе что-то во сне после обильного возлияния, ты это записал и вот – ты уже величайший провидец всех времен и народов, а тысячи умных людей на протяжении двух тысяч лет пытаются понять, что же ты там понаписал, высчитывая имя Зверя из известного числа. В наше время не так. В наше время, если тебе приснилось что-то такое, а ты это записал и вышел на площадь проповедовать, то, в лучшем случае над тобой посмеются. А будешь упорствовать – засунут в психушку или в тюрьму за оскорбление религиозных чувств верующих.

Забавно, что церкви, целиком выстроенные на вере в чудеса, совсем не готовы воспринимать эти чудеса в реальной жизни. И стоит мне, скажем, выйти на площадь и заявить о том, кто я такой, продемонстрировав убедительные доказательства, первосвященники всех религий выстроятся в очередь, чтобы смешать меня с грязью и доказать, что я самозванец и мошенник.