Петр Никонов - Долгое путешествие

От двери доносятся слова Анри: «Фаллуджа», «Старая порода», «Нет лучше друга, нет хуже врага». И тихий, но уверенный ответ Майка: «Простите, но я вас не знаю, вы ошиблись». Хлопает дверь, и Майк появляется на пороге – высокий, лет пятидесяти на вид, совершенно лысый, с острым носом и тонкими широкими губами, похожий на румынского вампира – но вампира симпатичного и с первого взгляда располагающего к себе, несмотря на своеобразную внешность.

Бросив взгляд на свечу, он каменеет от изумления. Но уже поздно. Я уже в нем. Я проскальзываю в его тело и, хоть и с трудом, беру контроль над его растерянным от удивления разумом в свои бесплотные руки. И тут же валюсь на кровать – телу Майка передалось измождение моей души. Несколько минут всё плывет перед глазами. Звуки доносятся откуда-то издалека, глухо, словно между мной и остальным миром выстроили стену из стеклянных кирпичей. Я чуть не теряю контроль над телом моего носителя, его разум подсознательно пытается меня отринуть, выдавить из своего тела. Но я держусь.

Через пять минут я уже могу связно думать. Еще через десять я нахожу в себе силы встать. Взяв свечу, сажусь на кресло и рассматриваю ее, верчу в руках, пытаюсь осязать ее и человеческими и ангельскими чувствами сразу.

На то, чтобы разобраться в ее устройстве, у меня уходит минуты три. Штука довольно простая, но эффективная. В основе ее кристалл, созданный в пятимерном пространстве и спроецированный на обычный трехмерный мир. В кристалл пойман звездный свет, бесконечно отражающийся от его пятимерных граней и снова возвращающийся в исходную точку. Пламя внутри это даже не огонь, а проекция – что-то вроде голограммы, отражение движения света внутри кристалла от внутренней поверхности стеклянного шара. В гранях кристалла записан мой ментальный отпечаток, только полностью инвертированный, как негатив старой цветной фотопленки. Пока я не нахожусь рядом, он не влияет на прохождение света. Но как только я приближаюсь, астральная тень моей ауры накладывается на отпечаток, перекрывая его и закрывая инвертированные места. Это вызывает преломление света в кристалле и, соответственно, изменения цвета проекции этого света в шаре-резонаторе.

Довольно простая штука. Я бы сделал, при желании, изящнее. Что-нибудь на основе кольца энергетических струн в одиннадцатимерном пространстве. Но свою функцию свечка выполнила вполне эффективно. Если бы я о ней не знал, меня бы вычислили.

Похоже, нам даже не придется похищать свечу, привлекая внимания. Возможно, я переоценил возможности Джудит. Она не поставила никакой защиты на кристалл свечи. Вероятно, тогда она не предполагала, что мне удастся подобраться так близко. Или же просто не могла сделать лучше – то ли сил не хватало, то ли знаний. Как бы то ни было, это мне на руку.

Отдохнув еще полчаса и собравшись с силами, я проникаю частью своего разума в кристалл свечи, ни на секунду не теряя контроль над Майком при этом. Добравшись до ментального отпечатка, я стираю его основные узлы, соприкасающиеся с сопряжениями граней кристалла. Можно стереть его и полностью, но я боюсь повредить свечу, да и не нужно – пламя внутри приобрело обычный желто-оранжевый цвет, как у простой восковой свечи. Огонь в свече чуть заметно колеблется, волнуясь, но поднимать панику не спешит. Ну, и прекрасно.

Аккуратно ставлю свечу на место, раздеваюсь, ложусь в постель и усыпляю Майка. Убедившись, что он уснул, покидаю его тело и начинаю долгий путь сквозь стены номеров. Чтобы отдохнуть, мне нужно поспать, желательно в человеческом теле. Но любое тело мне сейчас не подойдет – у меня просто нет сил на освоение нового носителя. К счастью, на этом этаже, в нескольких номерах и стенах от меня (целое путешествие в моем нынешнем усталом состоянии) есть человек, чье тело я сегодня уже посещал, и дорога в разум которого мне прекрасно известна.

Добираюсь я до него почти два часа – словно плаваю в вязком меду. Но всё-таки добираюсь, устраиваюсь внутри тела Брайана Томаса Морригана и, наконец, засыпаю.

Проснуться в теле Брайана мне удобно еще и потому, что для прохода на заседание Малого президиума Остербекского клуба мне не нужно искать нового носителя. С Айфона мистера Морригана я захожу на один из своих сетевых почтовых ящиков и пишу письмо Анри. Сообщаю, что вчера всё прошло хорошо и прошу сегодня осмотреться вокруг, пока я работаю внутри. Ящик хорошо защищен, но, на всякий случай, я стараюсь не указывать деталей в письме. Кто его знает, кто и как следит за этим телефоном. Вряд ли человека такого уровня ребята из АНБ и ЦРУ оставляют без внимания.

После душа и завтрака я отправляюсь в зал Жака Картье. В комнате у входа в него охранники очень вежливо, но настойчиво напоминают о необходимости оставить телефон снаружи, а потом проверяют мою одежду на наличие подслушивающих устройств. Майк Айзенхофф здесь же, сидит за столом рядом с входом в зал, Неугасимая свеча горит на краю стола. Когда я к ней приближаюсь, пламя внутри сферы слегка колеблется, но больше ничего не происходит. Майк выглядит немного задумчивым, но кивает мне приветливо.

Встречи такого уровня всегда похожи на битву львов, китов и слонов. Каждый из присутствующих в своей обычной ежедневной жизни является несомненной альфой – предводителем с непререкаемым авторитетом, от которого зависят (порой, в самом прямом смысле) жизни и судьбы десятков, сотен, тысяч людей. Они привыкли к тому, что к их решениям, мыслям и словам прислушиваются беспрекословно, и им, по крупному счету, не требуется никому и ничего доказывать.

Но здесь они в окружении таких же вожаков стай, какими являются и они сами. А значит, все роли, формальные и неформальные, ломаются и перестраиваются заново. В любой группе людей кто-то является ведущим, а кто-то ведомым. И вот, эти супер-люди оказываются в ситуации, где им приходится снова меряться членами, сталкиваться рогами, трубить хоботами и показывать клыки и когти, чтобы утвердить, порой даже неосознанно, свой статус – стать царем царей или поджать хвостик и в этот раз поступить так, как они поступать отвыкли уже давно – отойти в сторону и признать себя ведомым и подчиненным.

Поэтому обычно собрания такого рода крайне интересны, особенно для такого горячего исследователя человеческой природы, как я. Я заранее предвкушаю интересное развлечение, которое должно стать дополнительной наградой за мое участие в этом деле.

И жестоко разочаровываюсь. Заседание проходит на удивление скучно. Обсуждаются чисто протокольные вопросы, связанные с организацией заседания полного состава Остербекского клуба следующим летом. Вскользь обсуждается ситуация с ценами на нефть и ее связью с событиями в Сирии и в Йемене. Упоминают пару раз и северокорейскую ядерную угрозу, но всё это как-то без интереса. Это больше похоже на вечернее обсуждение новостей с соседом во время полива газона. Ничего интересного я так и не слышу за весь день.