Александр Лонс - Куколка

— А рецензировал ту статью кто?

— Некто Дегтярев Кир Елистратович. Знаешь такого?

— Не, не знаю. Такое имечко захочешь, не забудешь.

— Ну-у-у, — потянул Алексей, — может, слышал где.

— Не слышал и не знаю, — уточнил я. — Не довелось.

— Теперь знаешь. Ныне известный академик, директор богатого биологического института в Москве. В науке особо себя не проявил, зато прославился тем, что разработал хитрую и подлую схему сокращения расходов своего института для поднятия зарплат руководящему составу. Но главное — придумал, как избавиться от неугодных сотрудников. От всех тех, кто был против его избрания на директорскую должность и своих мыслей не скрывал.

— Что за схема? — рассеянно спросил я.

В этот момент на смартфон поступило сообщение: «Надо встретиться, только никому ничего не говори и один приезжай». Категорично писала Стелла, а на ее месседжи я привык реагировать со всей серьезностью. Да и текст выглядел так, что ехать следует немедленно. Вот прямо сейчас. Я набил ответ и стал сворачивать разговор.

— Что-то важное? — насторожился Алексей.

— Ну, так… и что там с институтом? Что за схема?

— Все просто. У института этого было два здания — большое и маленькое. Так директор отправился в Мосгорархитектуру, где у него работал приятель, и договорился, что маленькое здание будет признано историческим памятником. Оно действительно в девятнадцатом веке построено, поэтому все получилось в лучшем виде. Помещение обрело охранный статус объекта, представляющего высокую историко-культурную ценность. А потом, немного погодя, тот же директор отправился в муниципалитет, и заявил, что арендная плата не соответствует благородному значению памятника. Попросил увеличить раз в тридцать. На него посмотрели как на идиота. Тогда он и объяснил по секрету, что содержание сразу двух зданий бюджет института еле-еле вытягивает, а так появится веский повод и достаточное основание от маленького здания отказаться. Городу передать. Ну, как маленького — там трехэтажный особняк с большим флигелем, чердаком, просторным подвалом и обширным охраняемым двором. Арендную плату задрали до небес, а сотрудникам, что работали в этом помещении, из дирекции прислали уведомления об увольнении. По сокращению штатов. Типа мест, соответствующих квалификациям этих сотрудников, в институте более не имеется.

— С директором все понятно, а тот мультимиллиардер? Обычно такие люди слабо интересуются фундаментальной наукой. Разве что в практическом плане. Могут что-нибудь спонсировать, но не боле того. Премию учредить, какой-нибудь фонд организовать. Исключения не так уж и часты.

— Тем не менее. Ты не дал мне закончить, прервал. Собственно, я уже почти все тебе рассказал. Тут не столько пустые догадки, сколько плоды дедуктивного метода.

— Извини, что прервал. Так что мультимиллиардер?

— А что мультимиллиардер? Построил в дальнем Подмосковье этот Комплекс и спонсировал активные исследовательские работы. Процесс засекретили и через три, без малого, десятка лет представили значимые результаты. Был наработан материал, отшлифованы промышленные технологии. Наняли сначала одного генерального директора, потом двух, а когда дело было сделано, поставили на поток. Поток, кстати, осуществлялся совсем в ином месте, а тут разработчиков уничтожили вместе с промежуточными данными, оборудованием и первичной документацией.

— А эти орки? — спросил я, все еще сомневаясь, несмотря на объяснения и собственные наблюдения.

— Что орки? Они — искусственно созданная раса людей нового типа. Огромной физической силы. Как я говорил, теперь их производят в другом месте. Пока полностью контролируют и используют для силовых операций, но если им это, в конце концов, надоест, и они все вырвутся на свободу, даже не знаю, что получится. Можешь фантазию проявить. Еще какие-нибудь вопросы у тебя ко мне будут?

— Да пока нет, наверно. Жуть, какая. Знаешь, у меня тут срочное дело внезапно образовалось, и мне действительно пора. Дико извиняюсь, прошу прощения и весь виноват. Без обид? Вот и ладно. Позвоню еще, удачи!

Алексей не стал отвечать, лишь прищурил глаза, я же быстро расплатился за себя и отправился к Стелле.

* * *

За то недолгое время, что мы не виделись, моя подруга, похоже, вполне оправилась после душевных потрясений.

— Вот черт… опять, — пробормотал я, когда мне позвонили с какой-то дурацкой рекламой, от которой никак не мог отделаться. Упорно прилагали купить недвижимость.

— Да, здесь ты прав. Именно что опять. Знаешь, тут в гости одна приятельница заходила. Просто поболтать. Так вот, о приятельнице. Дети у нее растут, вот уже и пубертат, и интерес к противоположному полу вполне такой недетский. Я посоветовала купить соответствующую возрасту литературу и представить на ознакомление подростку. А сама потом рассказала, кто занимался моим половым воспитанием. Отец мой занимался. Подсунул мне порнографический роман. В лучших традициях: сказал, что купил книгу, а там такое «фу-фу-фу!», что прямо-таки ой! А потом ненароком сообщил, куда он эту книжонку спрятал. Зато после у меня, до известного случая, не было никаких серьезных проблем и недоразумений тоже не возникало.

— Ты вот это сейчас к чему? — не понял я.

— К тому. Проблемы к тебе так и липнут, без друзей ты бы пропал. На Востоке говорят, что в друзьях надобно иметь: врача, адвоката, наемного убийцу и прокурора, причем это должны быть разные люди.

— Да? Наверное, ты как всегда права. Ну и?

— Ну и вот, — невнятно подтвердила Стелла. — У тебя есть к кому обратиться за помощью. Как известно люди, которые взрослеют, меняется не только внешне, но и внутренне. У них перерождается само восприятия мира. Банальность конечно, о которой вообще не стоило бы вспоминать, если бы они, некоторые взрослеющие, не прекращают надеяться на чудеса, и не переставали бы бессознательно радоваться своему существованию. А они прекращают. Перестают выдумывать и полагают, что фантазировать уже неприлично и недостойно их возраста. Начиная взрослую жизнь, они на полном серьезе полагают, что испытали уже все что можно, новым не интересуются, временами жалуются, когда впадают в депрессию и у них исчезает интерес к жизни. Зато появляется взрослый цинизм, который частенько путают с мудростью. Однако при всем при этом такие люди склонны к повышенной наивности и излишней доверчивости. Вот та куколка у тебя…

— Куколка? Причем тут… что у моего роутера сидит?

— Она самая.

— Ну, да, есть такая. Откуда ты вообще о ней знаешь?

— Видела. А ты давай-ка привыкай к моей информированности. Забыл, кем и на кого я работаю?

— Да не забыл, отвык просто. А что с куколкой?

— Сам не догадался, что за игрушка?