Дэниел О’Мэлли - Ладья [litres]

Конечно, поскольку семьи у меня не было, там на меня обычно обрушивалась жена кого-то из коллег и пыталась с кем-нибудь меня свести. Не знаю, это их мужья приходят домой и рассказывают о старой деве с работы или просто это настолько заметно, что я одинока. Единственное мое утешение – это что они делают то же и с Гештальтом.

Ну и ладно. По крайней мере, это дает мне веские основания носить одно из платьев, что выбрала для меня Лиза. Только, конечно, не то малиновое. И не то фиолетовое с тесемками и мини-турнюром. И определенно не то, которое с перьями. Перебирая в уме свои наряды и мысленно вычеркивая каждый из них, я добралась до посылки. Вот черное платье могло бы сгодиться, если бы кто-нибудь помог мне разобраться с тем, как переплести в нем все ленты. Я машинально разрезала скотч на коробке. Честно сказать, я не отказалась бы надеть ожерелье с опалами. Но платье, которое, как сказала Лиза, мне следует носить с ним, имело слишком большой вырез. Причем и спереди, и сзади. И по бокам. Да и вообще его можно было назвать, скорее, юбкой с тесемками. Вздохнув, я открыла коробку.

Внутри лежало вырванное и кровоточащее человеческое сердце.

– Ладья Томас, я могу вас заверить, что мы выведем кровь с вашего ковра, – сказала Ингрид.

– А мы проверим ее на возможные неблагоприятные примеси, – сообщил доктор Крисп, набрав немного крови с моего стола с помощью ватной палочки. Над столом и ковром, где та была пролита, теперь роилось несколько его помощников. Едва я увидела то, что было в коробке, она отлетела прочь со звуком, который Ингрид позднее описывала своим подругам, как «визг испуганного поросенка».

– А мы сканируем сердце и коробку на предмет опасных устройств, – сказал начальник службы безопасности Кловис, отрываясь от разговора по мобильному. – Проверь, можно ли отследить ее через транспортную компанию, – сказал он подчиненному, стоявшему у него за спиной. – Вряд ли это что-то даст, но я хочу использовать все возможности.

– Ладья Томас, вы уверены, что не хотите выйти из угла? Я полагаю, на диване вам будет удобнее. – Ингрид отвернулась и принялась вполголоса обсуждать что-то с доктором Криспом. Я заметила, как она через плечо обеспокоенно посмотрела на меня.

– Эмоциональная травма? – проговорил Крисп смущенно. – Сомневаюсь. Пожалуй, ей нужен просто бокальчик чего-нибудь крепкого.

– Или хорошая пощечина! – воскликнул Тедди Гештальт, входя в комнату.

Пешки и служащие бросились прочь с его пути, когда он переступил кровавый след и посмотрел на меня с нескрываемым отвращением.

– Послушай, Томас, такое поведение неприемлемо даже для ученика, а не то что для ладьи Шахов! Уйми уже эту дрожь, поднимайся и перестань валять дурака перед всеми. – Сказав это, он закатил глаза и повернулся на каблуках. – Доктор Крисп, шеф Кловис, жду от вас докладов по этому происшествию. И постарайтесь выяснить, зачем кому-то понадобилось посылать сердце ладье Томас. – Последние слова он произнес с ощутимым презрением, а потом вышел из кабинета, оставив всех в ужасающе неловкой тишине.

Мифани сидела за столом, мучаясь от боли и отчаянно жаждая кофеина. На ней была приятная мягкая пижама и халат. Часы неприятных, времязатратных и чрезвычайно докучливых процедур вкупе с недолгими часами сна привели ее в дурное расположение духа. Это состояние усиливалось ощущением, что ей нужно было не ложиться спать, а искать Граафа Эрнста фон Сухтлена, и что офисная кофе-машина сломалась, а как работает та, что стояла у нее в квартире, она не знала.

Пока Ингрид ходила за кофе в другой департамент, Мифани заново пролистала всю фиолетовую папку Томас, но не нашла никаких упоминаний о встречах с кем-либо из Правщиков. Она уже начинала жалеть, что оставила письма дома в своем кабинете. В отчаянии и страданиях без кофеина, она сползла в кресле и закрыла глаза. Вдруг, взорвавшись у нее в голове агонией, зазвонил телефон.

– Да? – натянуто проговорила она в трубку.

– Ладья Томас, вам звонят, – послышался голос Ингрид.

– Ты достала мне кофе? – с надеждой спросила Мифани.

– Да, его уже несут с кухни.

– Отлично. Сообщи мне в ту же секунду, как принесут, – сказала Мифани и, повесив трубку, снова закрыла глаза. Мгновение спустя телефон зазвонил снова.

– Прекрасно, кофе здесь?

– Нет, простите, ладья Томас, но вам действительно звонят.

– В субботу? – печально спросила Мифани. – О боже. Ну ладно, кто там?

– Кто-то по имени… так, мне пришлось записать по буквам. По имени… Герд де Леувен.

– Ты серьезно? – изумилась Мифани.

– Не надо ставить меня на удержание! – прокричал голос у нее в ухе. Мифани вздрогнула, нечаянно выбросив трубку в горшок с декоративными розами в углу кабинета. Она включила громкую связь.

– Алло? – проговорила Мифани.

– Это Грааф Герд де Леувен! – рявкнул знакомый голос безкожего бельгийца, с которым она виделась накануне вечером.

– Откуда у вас этот номер? Я даже сама не знаю, что это за номер, – сказала Мифани, слишком уставшая и раздраженная, чтобы соблюдать вежливость. Организация, в которой состоял этот человек, послужила причиной ее недавнего медосмотра. Вдобавок ее страх перед ним сейчас был далеко не так велик, как накануне, потому что ей не приходилось на него смотреть.

– Не надо задавать мне вопросов! Я обладаю знаниями веков! – гаркнул он.

– Тоже мне, – фыркнула Мифани. – Знаете, за пятнадцать минут до встречи с вами я пила коктейль с вампиром. Так вот он мертв с восемнадцатого века, а все-таки ведет себя довольно прилично. – Она помолчала, желая понять, вызовет ли упоминание Алрича какую-либо обличающую реакцию – или, может даже, доказательство того, что слон был изменником.

– Где Эрнст фон Сухтлен? – с вызовом спросил голос, явно игнорируя ее замечание.

– Вы что, под кайфом? – спросила Мифани. – Сами же сказали: три дня! И сказали всего десять часов назад!

– Где он, вам что, нужны эти три дня, чтобы его выпустить? – победоносно заявил голос в трубке.

– О боже! – Мифани вздохнула, когда бельгиец пустился в многословную тираду. – Так, погодите минуту, у меня параллельный звонок. – Она нажала на кнопку, обрывая крик бессильной ярости. – Алло?

– Ладья Томас, ваш кофе прибыл.

– Замечательно, Ингрид. Заноси. – Мифани вернулась на линию Правщика и аж отшатнулась от шквала бельгийской ругани образца семнадцатого века.

Телохранители открыли двери, и в кабинет вошла Ингрид с большой чашкой кофе и новым мобильным. Услышав крики, она застыла на месте. Несмотря на то, что бельгиец говорил на своем языке, было очевидно, что речь отнюдь не была любезной и совершенно не относилась к деловому общению. Ингрид осторожно приблизилась к столу.