Дэниел О’Мэлли - Ладья [litres]

Поскольку день выдался погожий, я решила выйти в Сити и пообедать в знакомом маленьком пабе. Время от времени вообще приятно гулять где-нибудь среди обычных людей. Конечно, при этом, когда смотришь на прохожих, все равно невольно выискиваешь любые признаки, которые указывали бы на их необычность. Обучение, которое мы проходим, настолько сурово, что даже офисный планктон, работающий в Шахах, постоянно высматривает чересчур идеальный маникюр, выдающий самозатачивающиеся выдвижные когти, или искусно скроенный костюм, скрывающий кожу, напоминающую терку для сыра. Статистика Шахов говорит, что у пятнадцати процентов всех мужчин под котелками скрываются рога. Но ходить на обед все равно занятие вполне приятное.

Так вот, я прогуливалась по улице, наслаждаясь ощущением солнца на лице и не думая ни о чем, кроме того, какой сэндвич мне хочется больше всего. Тротуар был полон людей, и хотя мне приходилось прилагать усилия, чтобы не врезаться в обычных людей, что меня окружали, чувство слияния с толпой мне, скорее, нравилось. Я как раз подходила к «Айви энд Краун», когда услышала кое-что, что привлекло мое внимание.

– Латня.

Я оглянулась и заметила бездомного джентльмена, сидевшего на корточках у стены. Перед ним лежала шляпа, в которой валялось несколько монет, а сам он пристально смотрел на меня.

– Это вы мне? – спросила я.

Он поднял руку и направил на меня палец, увенчанный грязным ногтем.

– Тебе, – ответил он. – Ты потеряешь память. Они отнимут у тебя все, – все, что делает тебя такой, какая ты есть. Отнимут навсегда. Ты сбежишь в парк, и там, под дождем, некто новый откроет глаза, прежде бывшие твоими. – Он говорил надтреснутым голосом, и я в ужасе смотрела на него. – Они откроют твои глаза, с синяками, а вокруг будут трупы. Трупы в перчатках.

– Я… я прошу прощения? – переспросила я.

– Ты меня слышала, – проговорил он, опуская руку.

– Денег я вам не дам, – ответила я тихо.

– Хорошо, – сказал он.

В этот момент я поняла, что, в отличие от самых мучительных допросов, при которых я присутствовала, сейчас я могла просто уйти. И я отвернулась от бездомного сумасшедшего и направилась в паб.

Современный Лондон – это большой город, в котором полно бездомных сумасшедших. И я допускаю, что я – не специалист по их поведению. Но кое-что в этом человеке все же меня поразило. Например, то, что он не просил денег (пусть я все равно бы их ему не дала). Или то, что он выделил из всей толпы только меня. Но поскольку он не превратился затем в стаю ворон и не призвал какой-нибудь град, я сочла это не более чем неприятной встречей, не имеющей никакого отношения к деятельности Шахов, и решила какое-то время больше на обед не ходить.

Затем я отобедала жареным сэндвичем с бараниной, и это вполне меня успокоило.

Но происшествие продолжало меня мучить.

На следующий день мы с Гештальтом собирались в Имение в качестве школьных управляющих. Мы не произносим речей перед выпускниками – это делают исключительно лорд и леди, – однако мы обязаны посещать школу четыре раза в год, чтобы убедиться, что ученики еще учатся, а школьная территория не превратилась в дымящийся кратер. Это довольно утомительно и отнимает много времени, к тому же проводить по несколько часов в машине с одним из тел Гештальта – что само по себе тяжкое бремя. Чаще всего он усыпляет свое тело, а потом занимается другими делами с остальными тремя.

В этот раз со мной оказалось женское тело, Элиза. Она полная моя противоположность: высокая, светлая, изящная, с большой грудью. Я внезапно осознала, что не виделась с Элизой несколько месяцев, и с тайным удовольствием отметила, что она немного прибавила в весе. Но еще приятнее мне стало, когда она вытянула свои длинные ноги на сиденье и, вздохнув, прикрыла глаза и оставила меня с моими отчетами.

Я пыталась просматривать записи о зачислении в школу, но никак не могла сосредоточиться. В голове снова и снова возникал тот бездомный. Он явно испытывал какие-то проблемы, и одна из них как раз привела его на улицу. Я же не была вполне уверена, но он тогда будто бы сказал мне: «Ладья». Прозвучало это скорее как «латня» или даже «латья». С той же вероятностью могло быть, что он хотел рассказать о предстоящей потере памяти какому-нибудь парню по имени Лэд. Как бы то ни было, вскоре стало совершенно ясно, что далеко в чтении своих бумаг я не продвинусь, поэтому я решила просто смотреть в окно на скользящий мимо пейзаж.

Имение само по себе прекрасно. Оно расположено на острове на северо-восточном побережье Англии. Вплоть до 1950-х юные ученики проходили обучение, чередуясь по системе «мастер – подмастерье». Именно по ней учился Уоттлмен. Каждый год его приписывали к новому наставнику, который обучал его целому ряду дисциплин. Учитель забирал его к себе домой и обучал всему от дипломатичности до ее отсутствия. Конечно, Шахи также пытались классифицировать и изучать различные способности, но те заводят в тупик даже современных ученых, так что можешь себе представить, насколько тщетными были подобные попытки в прежние времена.

После Второй мировой, однако, один из слонов привел кое-какие оценки. Бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, как не что иное, показали, насколько далеко зашла наука. Впервые в истории созданное человеком средство превзошло наивысшую силу, что когда-либо была доступна сотруднику Шахов. Этот факт вызвал у всех тревогу, но вместе с тем было любопытно, на что еще способна наука. Может ли она, например, объяснить сущность агентов Шахов и их сил? Для этого, вероятно, требовался более строгий режим испытаний.

Кроме того, стало очевидно, что не все наставники Шахов обладали необходимыми навыками, чтобы быть учителями. Выпускаемые ими агенты проявляли недостатки в определенных областях. Поэтому слон Бастин приступил к разработке учебной программы в лучших традициях государственной службы (будь то естественной или сверхъестественной): он создал комитет.

Но в отличие от большинства комитетов этот был предназначен для реального решения задач. Состоял он из университетских преподавателей и профессоров, военных генералов и сержантов, а также множества ученых (было даже несколько с немецким акцентом и весьма оригинальными идеями, но без родных домов). В результате всего этого и появилось Имение.

Но вернемся к нашей поездке. Вскоре мы с Элизой остановились в одной деревеньке и сели на паром Шахов до острова Киррин, где находится школа. Высадившись на причале, мы встретились с Штеффи Блюмен, которая пожала нам обеим руки, а меня еще и поцеловала. Причем Элизе заметила, что та поправилась (да!) и выглядит уставшей (еще раз да! Если это делает меня стервой, то и пусть).