Николас Димитров - Дилер реальности

— Я уже и не пытаюсь там ничего понять, — непринужденно отмахивается она. — А ты точно уверен, что хочешь примкнуть к этому культу?

— Что?

— «Транс-Реалити», — смеется она. — Как ты во все это влип?

— Просто остановил самолет, — честно признаюсь я.

Она требует разъяснений, и мне приходится рассказать ей о своей встрече с Паоло Рамбаном. Катрин снова заливается смехом, а я любуюсь ее ровными белыми зубами и ямочками на щеках. В отражении инсталляции с бегущими облаками она кажется мне смуглым и прекрасным ангелом.

— Уверена, Рамбана твоя выходка взбесила! Но он и виду не подал, верно?

— Он меня даже похвалил!

— На часы смотрел перед этим?

— Часы? Кажется, да… — пытаюсь припомнить я.

— Значит, это не Рамбан тебя похвалил, а отец. Рамбан с ним на круглосуточной связи. При его раздутом эго — непростое положение. Я на днях была у него в «Семи Грехах»…

— «Семь Грехов»?

— Это его ресторан — целое представление! Парад кича и претенциозных аллегорий, в духе раннего Ренессанса.

— Рамбан и сам ходячее представление, — добавляю я.

— О да, он любит позировать! Особенно перед теми, кто его плохо знает.

Мы на минуту замолкаем, любуясь механическими фигурами мужчины и женщины, которые целуются, а потом сливаются друг с другом благодаря хитроумной конструкции. Я роюсь в голове в поисках какого-нибудь остроумного ответа, но она меня опережает:

— А ты, Золтан, наверное, увлекаешься технологиями, раз решил работать в «Транс-Реалити».

— Да, именно так. Но ведь технологии — это тоже искусство. Специалисты формируют коды и алгоритмы, которые создают невероятные картинки без использования красок и кисти.

— Это все и правда удивительно, но… Искусство пробуждает в человеке новые эмоции, а технологии чаще высасывают их, словно питаются ими. Прямо противоположный эффект. А ведь именно эмоции дают нам силы жить дальше.

— Что ты имеешь в виду?

— Даже не знаю, как объяснить… Я люблю вспоминать счастливые моменты жизни. Будто возвращаюсь в то же состояние.

Я задумался, и тут же перед глазами всплыла картинка из детства. Мы с Сумо выбираемся из окна, лихо перемахиваем через заборы, бежим по крышам, что есть сил мчимся к вокзалу. Там уже на ходу запрыгиваем в пустой товарняк, затем выпрыгиваем из вагона в поле, где до самого горизонта — никого. В приют мы возвращаемся голодными, но абсолютно счастливыми. Опустив упоминание приюта, рассказываю этот эпизод Катрин. Она улыбается. Я тоже начинаю смеяться.

— Эти школьные приключения… Думаю, у тебя тоже есть похожие истории.

— Не уверена. — Катрин отрицательно машет головой. — Я не ходила в школу. Отец решил, что мне больше подходит домашнее обучение. Так что все это мне совершенно не знакомо. Что ты чувствовал, когда вы с другом убежали из города?

— Свободу. Абсолютную свободу.

— Золтан, а ты не боишься рисковать? Мой отец — непростой человек, и не каждый сможет с ним работать.

Я пожимаю плечами.

— Все в мире можно рассматривать как риск… или как возможность.

Мы бродим по выставке еще какое-то время, обсуждая мой опыт в других департаментах, болтая о друзьях, родителях. По ее словам, я понимаю, что смерть матери, когда она была еще маленькой девочкой, наложила неизгладимый отпечаток на ее дальнейшую жизнь. О своем отце она отзывается прохладно и явно не хочет его обсуждать. Узнав про мою приемную семью, она слегка сжимает мне локоть. Не помню, когда последний раз кто-нибудь проявлял непритворное сочувствие ко мне. По моему телу разливается тепло.

Потом мы вспоминаем, что все-таки должны решить квест, чем и занимаемся, разбавив мрачноватую обстановку галереи шутками и смехом. В конце концов я плюю на приличия и даю хорошего пинка двери пожарного выхода. Под озорной хохот Катрин и рев сигнализации мы вываливаемся на улицу и бежим по аллее, держась за руки и оглядываясь, как два нашкодивших ребенка.

Я провожаю Катрин до парковки. Наградой мне служит улыбка и еще одно легкое пожатие руки.

— Я бы хотела, чтобы ты успешно прошел стажировку. В компании отца не хватает таких людей, — сообщает она серьезным тоном на прощание.

Долго стою, глядя вслед ее машине. Даже не вспомнив, что Августа Юстас в этот вечер так и не нарисовалась.

Приближалась очередная встреча-отчет с Хароном. Интуиция подсказывала, что для получения полной картины «Транс-Реалити» следует прощупать сразу несколько направлений. Новая религия. Автоматизированные церкви. Странный опыт в тропическом лесу. Деятельность Августы. Таинственная роль Марка и это «Д.Р.» напротив его фамилии. Не выходила из головы технология Memnotech . Я точно знал, к кому обратиться по этому вопросу.

С Сумо мы встретились в суши-баре неподалеку от офиса. Выхолощенный интерьер — стекло, бетон и светлое дерево. Заведение выглядит довольно консервативным, учитывая, что на территории одного квартала можно найти дюжину суши-баров, где вам подадут еду на обнаженной девушке или парне, а также сделают во время трапезы массаж, минет или татуировку. А здесь просто обычное меню, и это настоящая экзотика для Сингапура. Вокруг клерки, деловито орудующие палочками для еды и беспрерывно трещащие по телефону или друг с другом. Судя по виду моего друга, в этой обстановке он чувствует себя неуютно. К тому же все, что только что притащил официант, точно не утолит его голод, а лишь раззадорит.

— А здесь есть вообще нормальная еда или только эти козявки? — указывает он на свою тарелку, заполненную суши.

Советую ему заказать стейк из мраморной говядины, затем мы какое-то время болтаем о том о сем. Он интересуется, куда я пропал и почему не появлялся на наших сходках по вторникам.

— Работа, Сумо. Просто завал с работой.

— И чем же ты занимаешься в этой своей конторе?

— Пока вникаю. Я должен пройти стажировку в пяти отделах — в каждом по неделе.

— И какая сейчас неделя по счету?

— Четвертая. Стажируюсь в юридическом департаменте. Правда, на работу это мало похоже — хожу с начальницей на фитнес, плаваю в бассейне, сопровождаю ее на ужины и вечеринки.

— Неплохо! — Сумо хлопает по столу огромной ручищей. — Я правильно понял — ты с ней спишь?

— Было кое-что, ерунда. Давно не приходилось выступать в роли альфонса.

— Ну ты даешь, Зет! И как ты себя чувствуешь в этом амплуа?

— Если я не буду принимать ее подарки, она будет чувствовать себя обязанной мне.

— Обязанной за то, что ты ее трахаешь?

— Пока получалось избегать.

— Сколько ей лет?

— Слегка за сорок.

— И…

— Я же говорю, ходит в спортзал, следит за собой. А что у тебя на личном фронте?

— Как обычно. Вокруг вьются одни шлюхи, которым нужны только деньги. А если деньги им не нужны, я начинаю нервничать и подозревать, что тут какой-то подвох. Ну а когда я нервничаю, со мной сложно находиться рядом — сам знаешь. В общем, такая себе личная жизнь, ты получше устроился. Может, познакомишь меня со своей начальницей?