Николас Димитров - Дилер реальности

Удалившись от центра, мы оказались в районе, явно не предназначенном для глаз гостей страны. Здесь повсюду бросалась в глаза бедность. Машин на улицах почти не было, большие семьи толклись в тесных домишках. Из дворов доносилось блеяние и мычание домашнего скота, сопровождаемое вонью хлева и кухонной гарью. Босоногие, плохо одетые дети, висевшие гроздьями на заборах, исчезали при нашем приближении. Все это время я пыталась понять, как эта простоватая публика воспримет «Хочу Супермодель». Об этом я заговорила, когда мы решили повернуть к отелю.

— Знаешь, Золтан, эта твоя новая идея с топ-моделью, так же как и «День в раю», предназначена для людей, безуспешно стремящихся к счастью. Почему так? — я зашла издалека.

— Этот простой народ ничем не отличается от любого другого простого народа, — использовал ты вчерашнюю формулировку президента. — И чем дальше мечта от жизни, тем более счастливы люди, когда ее переживают, — ответив на мой вопрос, ты отвлекся на шум семейного скандала, который доносился из окна над нашей головой.

Затем улыбнулся мне — видишь, все как везде.

— Мне не нравится это выражение — «простой народ», — заметила я.

— Я обобщаю, конечно. — Мы побрели дальше по пыльной улице. — До этого публика у нас была эксклюзивная, с изощренными вкусами. Да и «День в раю» не каждый мог себе позволить. Так что я бы не сравнивал эти два проекта. У них есть только одна общая черта — большинство людей испытывают одинаковые страсти: зависть, страх, надежда, унижение.

— А любовь?

— Есть и любовь, но ее очень мало. Она мимолетна. И также зачастую диктуется страхом и унижением. Люди будто прячутся в этой своей любви, хватаются друг за друга, находят оправдание в ней своему жалкому положению. А в персональной реальности любовь вечна. Там царит покой.

— Любовь к себе?

— Да какая разница, если, кроме тебя, там никого нет? — воскликнул ты. — Кэт, я бы правда хотел, чтобы ты попробовала персональную реальность, а потом рассуждала о ней.

Я присела на скамейку у перекрестка, чтобы потереть уставшие лодыжки. Ты стоял рядом, наблюдая за сонными прохожими. Взяв тебя за руку, заставила сесть рядом.

— Почему ты считаешь, что твои персональные реальности лучше реальной жизни?

— Я так не считаю, — нежно проведя рукой по моим волосам, ты помог мне встать. — Одно без другого невозможно. Персональные реальности существовали всегда, но до этого момента они были более примитивны — религии, соцсети, наркотики, кино, даже твои книги.

— Ну ты и сравнил!

— Так и есть. Большинство людей пребывают в кабале, которую они даже не осознают. Работа, дети-внуки, нормы поведения, законы, чужое мнение. Они это все не выбирают и ни за что бы не выбрали. Эту кабалу нам навязывают обстоятельства. А потом мы идем на компромиссы — постоянно. А компромиссы делают нас другими — вовсе не тем, кем мы хотели быть в своих мечтах… Соглашаясь на сделку с судьбой, мы всегда теряем себя. Мы заложники того, что ты называешь «реальной жизнью» — от нее мы страдаем сильнее всего!

Мимо нас протарахтел грузовик, набитый клетками с квохчущими курами. Прекрасная иллюстрация к твоим словам. Мы встали и пошли дальше, к площади, которую уже заметили по верхушке золоченого президентского памятника.

— А персональная реальность? — спросила я уже мягче.

— В персональной реальности нету печали. Там абсолютный покой, который недоступен при жизни — лишь когда все закончится. И я создаю этот рай по персональным лекалам. Это не просто приближение к источнику. Ты сам становишься источником.

— А как же счастье? Ведь все мы стремимся к нему прежде всего.

— Катрин, такая взрослая девушка, как ты, должна знать, что это всего лишь смысловая ловушка. Она была разработана древними маркетологами, чтобы одни люди работали, а другие ими управляли. Счастья не существует! Все, что мы можем получить, — это кратковременные моменты наслаждения. И вечная надежда на то, что в будущем нам станет лучше. Эти редкие моменты мы называем «счастьем». Но это полная иллюзия.

— Если все так печально, ваша технология действительно могла бы подарить человечеству шанс на лучшую жизнь. Но лишь в идеальном мире и в руках по-настоящему святого человека, — где-то рядом вновь раздался шум семейного скандала — крики мужчины и вопли женщины, которую явно избивали. — Ведь, как видишь, условия неидеальны, и мой отец далеко не святой.

— Ты склонна его демонизировать. А он просто идет к своей цели. И это великая цель.

— О какой цели ты говоришь? Он создает новую религию, используя тебя в качестве подмастерья!

— А что плохого в новых религиях? В последнее время они возникают все чаще — спорт, шоу-бизнес, медиа, тренинги личностного роста. Но мы создаем нечто совершенно новое — то, что изменит весь мир!

— Изменит, да! Но сделаете ли вы его лучше? Неужели ты действительно в это веришь? — выпалила я. Мне пришлось говорить громче, ведь на площади было гораздо больше шума, чем посреди улочек. — Сколько бы мой отец ни рассказывал про рай по дешевке для всех страждущих, его истинная цель совсем другая. Это даже не деньги. Миллионы людей отдадут ему самое ценное, что у них есть, — свои потаенные желания. Ты хоть представляешь, какой властью будет обладать человек, у которого есть доступ к такой информации? Думаешь, он поделится этой властью хотя бы с тобой, своим ручным мессией?

— Мне не нужна власть, Катрин, — ответил ты. — Человеческая душа — это зеркало, окутанное паутиной печали и безнадежности. Я тоже зеркало, но то, которое не отражает, а все поглощает. В каждом человеке живут страх и боль, а я забираю их себе. Я облегчаю страдания. — Ты кивнул швейцару, распахнувшему перед нами дверь отеля, уступил мне дорогу.

— О господи, ты хоть себя слышишь? Порноролик с участием супермодели — это, по-твоему, облегчение страданий?

Мое восклицание повисло без ответа, так как мы уже вошли в лобби. На нас смотрели. По сравнению с утром теперь в отеле было очень людно. Прибыли делегации и VIP-гости из других городов Азовстана. Повсюду были слышны различные диалекты, суетились слуги, важно расхаживали знатные персоны. Некоторые из них подходили к тебе и почтительно здоровались. Похоже, твоя слава докатилась и до этих мест, во всяком случае, до правящих слоев. Я фыркнула и быстро пошла через все лобби наверх, чтобы переодеться перед церемонией.

Мы стояли с тобой на прямом проспекте, ведущем из центра города в президентский дворец. Нас окружали охрана и высокопоставленные гости, а дальше, сколько взгляд мог охватить, улицы заполняли азовстанские мужчины. Все ждали прибытия Каролины Шиллер из аэропорта, а я предвкушала, с какой помпой наш пафосный Рамбан его обставит. И не ошиблась.