Джесс Ротерберг - Королевство [litres]

И тут я понимаю.

Это и есть фабрика.

Внезапно мои сенсоры переключаются в режим полной готовности к максимальной опасности. Я слышу жужжание и звуковые сигналы машин, измеряющих активность нейронных импульсов. Я ощущаю запах инфразвуковых вентиляторов. Я вижу приглушенное свечение пульсоксиметров, словно светлячки, вспыхивающие в темноте.

Я поворачиваюсь к Оуэну. «Меня тоже сделали здесь. Правда?»

Он молча кивает.

«Я помню, ты говорил, что программа Волшебниц была приостановлена».

«Была».

«А это тогда кто?»

«Это – опытные экземпляры, – отвечает Оуэн. – Следующее поколение».

«Но почему их так много? – спрашиваю я. – Сколько Ан может понадобиться парку?»

Оуэн хмурится. «Их делают не для парка, Ана, – тихо говорит он. – Это часть программы HFP».

Я разворачиваюсь к нему лицом. «Что такое HFP?»

Оуэн глубоко вздыхает. «Home Fantasist Program – Программа «Волшебница для дома». Выяснилось, что их корпоративная идеология долгосрочного развития программы предполагала, что в каждом доме Америки будет такая, как ты. Может быть, даже в каждом доме мира».

«Ты знал. Ты знал и никогда не говорил мне».

«Я не знал. Я узнал об этом только тогда, когда покинул парк, клянусь тебе, Ана. Это держалось в строжайшем секрете, но кто-то слил информацию СМИ, и поэтому я узнал. Четырнадцать месяцев болтаться без дела, притворяясь умершим, – то еще удовольствие, – говорит он, слегка улыбаясь. – От моего загара не осталось и следа».

Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но чувствую, что не могу; у меня кровь стынет в жилах. Впервые в жизни я почувствовала острые микроскопические металлические осколки, движущиеся по венам. Я чувствую, как они горят, замерзают, твердеют под кожей . Но как такое возможно? До шлюза еще несколько миль. Мы за пределами шлюза. Неужели мое тело сдает? Мой центральный процессор отказывает? Я растираю руки, морщась от ощущения собственного прикосновения, но все равно не могу заставить себя отвернуться.

Мои сестры.

Все они – мои сестры.

Это – грех, осознаю я. Грех , вот почему мое тело бунтует.

«Ана, все в порядке. Они отложили реализацию этой программы на неопределенный срок. Сказали, слишком много обязательств».

Обязательств. Таких как я. Таких как Ния.

И тут, наконец-то, я все понимаю. То, что сделала Ния и почему.

«Они не имеют права назначать за нас цену, Ана!» — крикнула Ева за секунды до того, как пронесся по рельсам поезд, это были ее последние слова. Ния знала об этом. Она знала об этом и поэтому умерла.

Она утопила девочку – попыталась утопить – чтобы показать, что мы опасны. Чтобы показать, на что мы способны.

Закончить программу.

Спасти остальных.

«Оуэн, – шепчу я. – Ния знала. Она знала . И она рассказала Еве».

Но это ничего не говорит о том, откуда она это узнала.

Я терзаю свою память, сканируя каждый ее уголок, пытаясь найти хоть что-то, что угодно , что могла рассказать мне Ния об этой программе «Волшебница для дома», но поиск ничего не дает. И вдруг, словно птичка промелькнула в листве, я вспоминаю кое-что такое, о чем давно успела позабыть.

Вещь, которую Ния прятала все те долгие недели, пока ее не было.

«Открытка, – шепчу я. – Открытка на День святого Валентина, которую она оставила под своей кроватью». Через несколько секунд я нахожу это в памяти. Красная малиновка, сидящая на зеленом цветущем сердечке. И крошечный золотой шарм – русалка, ее блестящие длинные волосы распадаются свободными волнами.

Дорогая Ния!

Ты была очень милой в нашем доме.

Надеемся, тебе понравится этот шарм для твоего браслета.

С Днем святого Валентина,

Голдс

Сэм, Марго, Эллиот и…

Потрясенная, я оборачиваюсь к Оуэну. «Это же та маленькая девочка».

«Какая девочка? – недовольно хмурится он. – Не знаю, о ком ты говоришь».

Голдс.

Сэм, Марго, Эллиот и Клара .

«Та, которая была на чайной вечеринке, – отвечаю я, еле дыша. – Та, которая сказала мне, что Ния на-учила ее нашему секретному языку. Он пахла клубникой и ромашкой. Она – та самая Клара с открытки – я знаю , что это она, и это ее семья подарила Ние шарм для браслета! – Я обхватываю голову руками, к моим чувствам примешивается еще одно, которое я не могу сразу определить. – Что, если… возможно ли… может ли быть так, что Ния жила в семье Клары все то время, пока отсутствовала?»

Мгновенно в груди возникает дикое подавленное щемящее ощущение, словно мои легкие наполнились статическим электричеством. «Прошлой зимой ее не было шесть недель. Что, если все это время она жила с той семьей, а не была у Супервизоров? – я делаю резкий вдох. – Что, если именно Нию тестировали для проекта «Волшебница для дома»?»

Оуэн смотрит на меня широко раскрытыми глазами. «Правда?»

Внезапно меня начинает трясти. Все складывается. Все обретает смысл. Но все равно… недостает еще одного кусочка пазла. Есть еще одна недостающая связь. Я возвращаюсь мыслями к Кларе и потом – к мужчине, который увел ее с послеобеденного чая в гостиной «Роза шиповника».

Ее отец.

Может ли его имя быть… Сэм Голд?

Через мгновение я уже сканирую сеть в поисках его имени – просматриваю каждую страницу, которая может помочь лучше понять. Но, как только я чувствую, что начинаю подбираться к сути… словно кто-то по ту сторону Зеленого Света нашептывает мне ответ… как сразу выдается сообщение о том, что поиск не дал результатов.

Нет. Удар об стену.

« Оуэн ! – Я сжимаю руки в кулаки и рычу от бессилия. – Брандмауэр не пропускает меня. – Я поворачиваюсь к нему. – Не знаю, что…»

Прежде, чем я успеваю закончить фразу, Оуэн подходит и мягко разворачивает мою руку ладонью вверх, открывая маленькую родинку, нарисованную на коже на внутренней стороне запястья. У всех семерых из нас есть такая родинка на этом месте – чернильно-черные буквы имени.

Ана™

К моему удивлению Оуэн кладет большой палец на эту родинку и нажимает. Через мгновение внутри моей руки загорается виртуальная клавиатура , буквы и цифры которой просвечивают голубым цветом под кожей.

«Как ты это сделал?» – задыхаясь, спрашиваю я. Оуэн быстро нажимает комбинацию клавиш внутри моей руки.

«Настоящий специалист по техобслуживанию никогда не выдает своих секретов», – говорит он, улыбаясь. Он вводит последний код, и клавиатура исчезает под моей кожей. Я провожу пальцами по руке и ощущаю странное дергающее усилие в груди.

Тяжело сознавать, что не до конца знаешь себя.

Иногда становится грустно, что другой человек знает твое тело лучше тебя.

«Я полна секретов», – понимаю я. Что, если мне никогда не удастся раскрыть их все?