Эмили Бейн Мерфи - Исчезновения [litres]

Интересное совпадение, надо отметить…

Доктор Дигби заходит в класс, когда я убираю книгу в сумку. Не могу сдержать улыбку. Теперь становится яснее, почему Элиза так легко возненавидела меня. Это связано с Уиллом, но не совсем. Ненавидеть меня – значит отводить обвинения от ее собственной семьи.

– Так, – говорю небрежно Беас. Звонок на урок звенит по коридорам, и доктор Дигби закрывает дверь. – Ты дружишь с Элизой Пэттон?

– Хм-м-м, – рассеянно отвечает Беас и сжимает карандаш между зубами, все еще глядя на свои ноты.

– Это интересно.

Она поднимает брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Думаю, я просто немного удивлена.

Беас глубоко вздыхает и вынимает карандаш изо рта.

– Прости, Айла, не впутывай меня в это, – просто говорит она. – Мне не хочется оказаться между вами. Знаю, что Элиза порой может вести себя смехотворно, но мы друзья с детского сада. А ты знаешь, что если я что-то и ценю, так это верность.

Я сжимаю губы и чешу веснушки на руке.

– Конечно. – Моя шея слегка краснеет. – Ты знала ее всю жизнь. Я не пыталась заставить тебя выбирать сторону. – Поспешно добавляю я. – Просто почему-то кажется, что я уже оказалась в плохом списке Элизы.

Беас закрашивает пустой овал ноты.

– Да, – соглашается она, – быть в хорошем списке Элизы – самое безопасное место. И не думаю, что ты окажешься там в скором времени. – Она делает паузу. – Нет, в любом случае, пока спишь в комнате в том же коридоре, что и Уилл, это исключено.

Или пока мою маму можно использовать, чтобы отвести любые обвинения от семьи Элизы. Должно быть, Пэттоны сочли очень удобным, что их козел отпущения больше не мог себя защищать.

То есть пока не появились мы с Майлзом.

Я отклоняюсь к стене, подальше от Беас. Когда заканчиваю надпись, стучу по ноге Беас под столом, поднимая край своей юбки.

«Гость мой, если было сказано что-то некстати , – написала я на коленке, – забудь и выкинь это из головы».

Беас читает неровно выведенные слова цитаты из Стивенсона и опускает голову, чтобы доктор Дигби не увидел ее улыбку.

– Всегда знала, что ты мне нравишься, – говорит она и продолжает рисовать симфонию нот на странице.

Когда тем днем мы возвращаемся домой после школы, машина доктора Клиффтона припаркована на подъездной дорожке.

А его книга до сих пор в моей сумке. Внутри у меня все обрывается.

– Хочешь позаниматься вместе? – спрашивает Уилл, когда мы открываем дверь в библиотеку доктора Клиффтона. Он опускается в роскошное кожаное кресло. Я сажусь на пол, прислоняюсь спиной к двухместному дивану, обитому тканью с узором из огурцов, и наблюдаю, как солнце оставляет тени на ковре и моем колене. Отчаянно пытаюсь придумать, как заставить Уилла выйти.

– Тебе разве не нужно сегодня работать у Така? – спрашиваю.

– Он встречается с Клири по поводу сцены для Ярмарки урожая.

Ярмарка урожая. Вежливый эвфемизм Стерлинга для Дня Исчезновений.

Уилл открывает блокнот.

– Осталось двадцать дней, – говорит он, выглядывая из окна.

Обреченность в его голосе напоминает мне о времени, когда заболела мама и мы начали понимать, что, возможно, ей не станет лучше. Понимаю, что чувствуют жители Стерлинга, сражаясь с отсчетом времени, от которого они не могут сбежать, наблюдая за тем, как истекает время, а потом насильно их мир переворачивают, и все начинается сначала.

Чтобы отвлечь нас обоих, встаю и кручу ручки радио, устанавливая каналы, пока голос Джуди Гарланд не наполняет комнату. Он почти не заглушает звука тяжелой походки доктора Клиффтона, под его весом, опирающимся на трость. Я начинаю ерзать. Моя сумка лежит на боку на ковре и даже не в трех шагах от наших ног.

Темные брови Уилла взлетают, когда отец заходит в библиотеку.

– Ну? Успешно? – спрашивает он.

– Успешно в том, что я определил еще несколько вещей, которые не вернут звезды, – говорит доктор Клиффтон и добродушно улыбается. Он подталкивает вверх сползшие на кончик носа очки. – Но, боюсь, в этом деле я все еще в тупике, как и раньше. – Мое беспокойство возрастает, когда он медленно направляется к своему столу.

Он открывает первый ящик, потом второй, словно что-то ищет. Мой желудок сворачивается узлами. Почему я не оставила книгу на месте? Что произойдет, когда он поймет, что ее нет, и потом она окажется в моей сумке? Я отодвигаюсь к своему месту и достаю домашнее задание.

Его рука движется к последнему ящику.

– Доктор Клиффтон! – вырывается у меня, и я разбрасываю листы по полу. – Не расскажете, как вы изобрели первые варианты?

Доктор Клиффтон отпускает ручку ящика и выпрямляется. В его глазах загорается интерес.

– Ты хотела бы услышать историю о дне открытия?

Уилл кладет ноги на оттоманку.

– Думаю, она хочет услышать краткую версию, – говорит он, и его губы изгибаются в улыбке.

Доктор Клиффтон поправляет очки на переносице и хитро смотрит на нас.

– Краткую версию? Я постараюсь.

Я вздыхаю с облегчением, когда он поворачивается, чтобы рассмотреть ближайший к его столу ряд книг, и достает с полки огромный том, называющийся «Энциклопедия трав, специй и растительных лекарств» . Я выиграла еще немного времени.

Доктор Клиффтон приносит книгу на стол и резко открывает ее, словно рубит топором дерево. Я оставляю домашнее задание и поднимаюсь, чтобы лучше видеть. Изображение, которое он ищет, не то, что я ожидала: это веретенообразный уродливый маленький цветочек с торчащими зелеными листьями и пушистой головкой шипов ярко-пурпурного цвета.

– Не очень впечатляюще, да? – спрашивает доктор Клиффтон, словно читает мои мысли, и прочищает горло. – Я наткнулся на варианты случайно. Учился в старшей школе в то время. Матильда, Джульет и я как-то сидели в библиотеке, учились, и во время коротких перерывов я часто просматривал энциклопедии растений…

Уилл смеется, выпрямляет ноги и встает рядом со мной.

– Если ты задаешься вопросом, Айла, – говорит он, – это значит, что он читал энциклопедии для удовольствия .

– Думаю, мы можем поблагодарить полиомиелит за то, что он уничтожил все шансы, которые я мог бы иметь в атлетике, – говорит доктор Клиффтон, и в его голосе совершенно нет горечи. – Иначе я бы не считал энциклопедию хорошим времяпрепровождением и, возможно, вообще никогда не нашел варианты. – Он касается шеи точно так же, как Уилл.

– Теперь, Айла, я был ближе, но все еще на неверном пути, – продолжает он. – Заинтригован растением, которое, как я выяснил, называлось кесиданг. Его обычное название – хлебный цветок, из-за запаха его цветков. Я искал, как можно получить его семена. Но в тот день моя сестра Марджори нашла меня в библиотеке. Она все больше беспокоилась о нашей матери, которая заболела несколькими неделями ранее и так и не восстановила аппетит. Марджори подумала, нет ли у меня идеи, как заставить ее питаться. Так как у меня была открыта энциклопедия, я случайно наткнулся на это.