Эмили Бейн Мерфи - Исчезновения [litres]

– Мне лучше пойти, – говорит Беас и выглядит такой же сдувшейся, какой себя чувствую я. Провожаю ее к двери и смотрю, как она уходит сквозь первые хлопья снега.

Потом закрываю маминого Шекспира и засовываю его в сумрак под кроватью, чувствуя себя по-дурацки из-за того, что рассчитывала открыть тайну Стерлинга, существовавшую тридцать пять лет.

11 ноября 1941 года

Птица: канадский поползень

Поползни строят свои гнезда в дуплах деревьев, а потом покрывают вход смолой, защищаясь от хищников.

Каждый раз, возвращаясь в гнездо, они рискуют жизнью.

Они должны выбрать правильный угол и залететь прямиком домой или попасться в свою собственную ловушку.

Добродетели – это только идея.

Но какое-то время такими же были и варианты. Такими же были и великие изобретения: всего лишь концепцией. Поэтому я начинаю подкармливать идею, прочитав все, что нашел, о мозге, анатомии, психологии, эмоциональном развитии, даже работы Аристотеля по этике, добродетели и пороках.

Читаю весь день и раздумываю ночью, когда я глубоко в грязи могил. Изображаю диаграммы на обратных сторонах страниц с моими рисунками птиц. Искра моей идеи разгорается.

Это не так уж сложно. Я привык учить себя тому, что хочу знать.

Прошу Виктора Ларкина встретиться со мной за чашкой кофе без запаха в кафе рядом с Шеффилдом. Меня раздражает то, как он пересчитывает деньги под столом и сразу же смотрит на часы. Ложкой он кладет кубик сахара в кофе.

– Я не совсем понял, зачем надо было встречаться, – говорит он сухо.

– Я слышал, вы изобрели кое-что, заинтересовавшее меня.

Ложка Виктора замирает, но кофе продолжает вращаться вокруг нее.

– И что бы это могло быть?

– Варианты Гипноза.

Он резко вскидывает голову. Теперь я завладел его вниманием.

– Как ты услышал об этом? – шипит он.

Я понижаю голос.

– Я вырос в Стерлинге и знаю все об Исчезновениях.

Он делает глубокий вдох. Я лезу в карман за своей деревянной птичкой. Ставлю ее на стол в пределах досягаемости.

– Я не собираюсь забирать у вас контроль, а хочу помочь расширить его.

Виктор пьет кофе маленькими глотками и жестом приглашает меня продолжать.

– Я тоже немного изобретатель, – говорю и глажу спинку птички. – Создаю то, что можно ввести в мозг с целью отделить Добродетели, такие как Радость, Спокойствие, Храбрость, заставить их подняться наверх подобно сливкам, потом собрать их и поместить в бутылки на продажу, чтобы использовать позже. – Я наслаждаюсь тем, как расширяются его глаза, кофе забыт и остывает на столе. – Можно сказать, экстраполяция вариантов.

– Ты понимаешь, что нечто вроде этого может превзойти даже Малкольма Клиффтона, – говорит он. – Этот лицемерный ублюдок не хочет иметь со мной дело. – Он трет щетину на подбородке. – Что тебе нужно, чтобы начать?

Я рассказываю ему, пока он оплачивает счет.

– Я достану все для тебя, – говорит Виктор, протягивая руку. – Стивен, у меня такое чувство, что мне будет приятно иметь дело с тобой.

Когда я возвращаюсь домой, Финеас в своей комнате.

– Где ты был? – спрашивает он и ходит взад-вперед, заламывая руки. Выглядит взволнованным. Я медленно ставлю на пол свою сумку.

– Договаривался с Виктором.

– Ты узнал, где сейчас Камень?

– Занимаюсь этим, – отвечаю. – Но у меня есть эта великая ид…

Я замолкаю. Внезапно замечаю карты, разложенные вокруг него, которые он нарисовал в спешке, снова и снова, помеченные крестиками. Карты Коррандера, Шеффилда и Стерлинга.

– Что происходит? – спрашиваю медленно.

– Стивен, – говорит он, – думаю, это я вызвал Исчезновения.

Спустя восемь дней после исчезновения музыки в столовую во время обеда входит директор Клири, чтобы объявить об отмене Рождественского бала. Когда он уходит, в комнате становится так тихо, что сышно эхо его шагов в коридоре.

– Он даже не собирается дать нам шанс найти вариант вовремя? – бормочет Джордж, гоняя еду по тарелке.

– Как много времени обычно нужно доктору Клиффтону?

Джордж опускает вилку на стол.

– Ну, – признается он, вытирая рот, – обычно… годы.

Кто-то выставляет ногу и делает мне подножку по пути из столовой, но Джордж вовремя подхватывает меня.

– Прости, – бормочу, – неуклюжая. – Рука Джорджа задерживается на полсекунды дольше, чем нужно, на моей. Он вспыхивает и отодвигается от меня с таким взглядом, который внезапно меня смущает.

Я все еще думаю о том взгляде несколько часов спустя, во время тренировки со «Звездами», гадая, возможно ли, что Джордж стал видеть во мне не просто друга.

Пальцы ног касаются линии, которую миссис Перси наклеила вдоль деревянных досок на полу. У меня перехватывает дыхание, когда представляю легкую улыбку Джорджа, его помятые рубашки, торчащие во все стороны волосы, которые так напоминают мне о Майлзе.

Бросок.

Нет ни электрических покалываний, ни обостренных чувств или смущения, которые я испытываю, если рядом Уилл. Но… могут ли они появиться?

Бросок.

Все будет настолько понятнее, чем наша ситуация с Уиллом. К тому же Уиллу, судя по всему, нравится Элиза.

Уилл, наверное, думает обо мне как о сестре, которая ему никогда не была нужна.

Очень сильный бросок.

Отхожу и смотрю на свои результаты. Все три звезды попали в цель и застряли, войдя глубоко в мишень. Мои тренировки начинают давать плоды.

Отхожу еще на шаг от линии броска, туфли шуршат по дереву в приятном тепле физкультурного зала. Моя последняя звезда рассекает воздух и цепляется зубчиками за дерево в белой области, прямо на границе с центром.

Миссис Перси взрывается аплодисментами так неожиданно, что я пугаюсь.

Потом двери спортивного зала резко открываются, и быстрым шагом входит Элиза, следуя мимо стены трофеев за стеклом. Она в костюме для фехтования, с сетчатой маской в подмышке, рядом с ней – еще одна ученица.

Миссис Перси машет ей рукой.

– Здесь полно места для тебя и твоей партнерши, дорогая.

Элиза кивает и взмахивает рапирой.

– А еще место для одного-двух человек найдется? – спрашивает женщина, идущая следом за Элизой. Она одета в строгий костюм с юбкой, черные волосы стянуты в пучок. Дама подзывает тощего человека с огромным фотоаппаратом.

– Привет, Дейзи, – говорит миссис Перси. – Как дела в «Пост»?

– Самое напряженное время года. Людям интересно, как идет подготовка к турниру. – Уголки губ женщины опускаются. – Может, потому, что кто-то хочет отвлечься от более… неприятных событий.