Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

— Это что такое вообще было? — раздраженно спросил ученый. — У меня до сих пор перед глазами зеленые круги!

— Магниевый порошок, — пояснил тот, озирая поле боя. — Он был в табаке, в трубке. Почти такой же, как используют фотографы, но состав немного другой. Старый трюк, но весьма опасный. Жест отчаянья, так сказать.

Томас поджал губы, наклонился и поднял с пола свою электрическую перчатку, вытащив ее из‑под вороха старого тряпья. Она ничуть не пострадала, и ученый тот час натянул ее на руку.

— И что теперь будем делать? — спросил он, щелкая контактами на запястье.

— Скажите, Томас, — вкрадчиво произнес Никлас. — У вас много денег?

Тот помолчал, смерил товарища долгим взглядом, потом тихо произнес:

— Хватит на пару билетов до Континента и на скоростной поезд до Севильского Гибралтара. Но новые документы…

— Документы бесплатно, — отозвался охотник. — У меня есть определенные… ресурсы. Но вот выбираться из Оркнеи придется тайно и очень быстро. И я уверен, что обращаться в банк за вкладом, по меньшей мере неразумно.

Томас, отринув сомнения, склонился над стонущим охранником и быстро обшарил его карманы. Нащупав толстый кожаный кошелек, он вытащил его на свет и продемонстрировал Никласу.

— Сойдет, — одобрил тот, склоняясь над вторым пленником.

Томас медленно выпрямился, бросил взгляд на своего друга, что обшаривал карманы бывшего охранника.

— Никлас, вы уверены в том, что нам нужно это делать? — тихо спросил он.

— Ни тени сомнений, — отозвался тот, медленно выпрямляясь. — А вы, Том?

Вместо ответа ученый протянул руку, и охотник за головами крепко сжал его ладонь. Оглянувшись, Никлас взглянул на саблю, оставшуюся лежать на столе, и протянул другу револьвер.

— А теперь — вперед, — сказал он. — До самого конца.

Томас кивнул, сжал потной ладонью рифленую рукоять пистолета, переступил через стонущего бойца Синдиката и шагнул в темноту.

Капитан Пассажирского Флота Его Королевского Величества Эдвин Рурк стоял у широкого окна, выходящего на правый борт, и всматривался в синеватую дымку у горизонта, скрывавшую побережье. Вчера они миновали Гибралтарский пролив — после остановки в Альхесирасе, где кораблю пришлось провести около суток. При воспоминании о вынужденной стоянке, капитан нахмурился — в порту, расположенном перед проливом, не было причалов, способных принять Левиафан. Припасы пришлось доставлять на лодках, а уголь перегружать с двух барок, подошедших к огромному пассажирскому кораблю. Все было так плохо организованно, что можно было бы заподозрить саботаж. Левиафан и так шел с опозданием на сутки, а тут еще эта вынужденная стоянка.

Эдвин Рурк откашлялся и смахнул с плеча синего мундира несуществующую пылинку. Вышитый золотом воротник, обшлаг рукавов в золотых полосах с Оркнейским гербом — все честь по чести. Капитанский китель так сильно напоминал мундир капитана военного корабля, что Рурк порой забывал, что теперь он на гражданской службе. Это назначение было… неожиданным. Отставка после Такрской компании, была ожидаемой. Потерять во время атаки больше половины боеспособных судов флотилии, но сохранить преимущество на море — такое не проходит незамеченным. Несколько лет он находился в запасе — так это называли в Адмиралтействе. И когда ему, внезапно, предложили командование гражданским судном, пассажирским кораблем, капитан Эдвин Рурк, герой битвы под Санстополем, почувствовал себя оскорбленным. Но потом… потом в Адмиралтействе ему все объяснили. И он принял командование, пошел в этот проклятый рейс, только потому, что после него мог вновь очутиться на военном флоте.

Капитан поправил белоснежную фуражку гражданского флота и отвернулся от окна. Да, окна — ибо назвать иллюминатором эту стеклянную стену у него не поворачивался язык. Огромная командная рубка, так непохожая на военный капитанский мостик парового броненосца, размерами напоминала бальную залу. Огромные укрепленные стекла шли полукругом слева направо, открывая потрясающий обзор на спокойное море, отливающее лазурью. Конечно, пассажирский корабль может позволить себе такое — ему не нужно беспокоиться о шквале вражеских снарядов, способных продырявить даже броневые плиты фрегата.

Рурк отошел от окна, деловитым взглядом окинул помещение мостика — весь этот начищенный паркет, сияющую электрическую люстру, столы и шкапчики, диванчики — весь этот мусор, немыслимый на военном флоте. Хотя, конечно, в новейшей рубке были и преимущества — этого Эдвин не мог отрицать. Штурвал установлен точно по центру, ходит легко и плавно, а главное — рядом машинный внутренний телеграф, доступный и капитану и вахтенному рулевому. Огромный сундук, начиненный электричеством, позволяющая связываться с любым отделением корабля. Поворот рукоятки на Полный Ход, или Стоп — все так просто. Больше не нужно орать в трубку, надрывая глотку, и молиться о том, чтобы главный механик верно разобрал твой хрип.

Пройдясь за спиной рулевого, капитан строгим взглядом окинул наблюдающего, стоявшего рядом с пультом телеграфа, напоминавшим огромный стол, вросший в палубу мостика, покачал головой. Потом направился дальше — к штурманскому столу. Здесь, на Левиафане, не было штурманской рубки — ее роль взял на себя целый угол командной рубки, по привычке именуемой капитанским мостиком. Столы завалены картами, механическими вычислителями, циркулями. Среди этого великолепия возвышается вахтенный штурман, азартно изучающий карту течений. Рядом мнется традиционный матрос–посыльный, обязанный доставлять сообщения штурмана капитану корабля. Теперь в нем нет никакой необходимости, но устав есть устав. Штурманам положен посыльный — значит, будет посыльный.

Рурк медленно проследовал к окнам рубки, выходящим на левый борт, бросил взгляд на спокойные лазурные волны, развернулся. Второй помощник, Литл, долговязый детина, навязанный ему еще в Лонбурге вездесущими бюрократами от Адмиралтейства, все еще колдует над магнитным компасом. Рядом с ним два механика, озабочено переглядываются, делают вид, что размышляют над чем‑то невероятно сложным. Проблема с компасом давняя, и решения ей пока не видно. На современных кораблях с железным корпусом, паровыми котлами, и генераторами электрического тока, магнитная стрелка размагничивается и намагничивается как ей вздумается. Тут нужна исключительная осторожность, чтобы сохранить верный курс. Все чаще говорят о том, что пора сделать электрический компас, но это пока все пустая болтовня…

Рурк одарил благосклонным взглядом молоденького матроса, стоявшего на вытяжку у двери, выходящей из рубки на левое крыло капитанского мостика, нависавшего над палубой, и двинулся дальше. Пацан молодец — первый раз в рейсе, и ни одного нарекания. Старпом хвалит, допускает на мостик — значит, парень и в самом деле не промах.