Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

Эмма отступила в темноту, совершенно скрывшись из виду, и ее последние слова прозвучали глухо, издалека.

— Никлас, вам придется провести некоторое время за решеткой. О, не надо скрипеть зубами. Считайте это комплиментом — я думаю, вы настолько опасны, что вас нельзя оставлять без дополнительного внимания. Я оценила ваше здравомыслие. Мы обязательно обсудим с вами наше сотрудничество. Скорее всего, лично. Возможно, даже наедине. Но это будет уже после того, как мы получим артефакт. А сейчас, счастливо оставаться, джентльмены. И, умоляю, не делайте глупостей! Вы оба нужны мне живыми и здоровыми. Работать с вами было чистым удовольствием.

Никлас стиснул зубы так, что они заскрежетали, но ничего не ответил. В наступившей тишине были слышны лишь быстрые легкие шаги, что постепенно удалялись. Томас повернул голову и посмотрел в темноту — туда, куда ушла Эмма. Он так и сидел, прислушиваясь к тишине склада, пока где‑то далеко не хлопнула дверь.

Никлас покачал головой, потом устало опустился на стул, положил руки на колени. Его плечи опустились, голова поникла — казалось, он был совершенно разбит. Томас окинул злым взглядом охранников — те невозмутимо стояли в проходе, продолжая держать пленников на прицеле. Ни один из них так и не произнес ни слова, не выказал никаких эмоций. Казалось, это хорошо отрегулированные механизмы — невозмутимые и беспощадные.

— Сколько нам здесь сидеть? — с раздражением спросил Никлас. — Ну? Час, два? Когда появятся ваши дружки?

Охранники не ответили — даже головой не качнули. Может, они глухие — подумал Томас, но потом вспомнил, что Эмма обращалась к ним, когда приказала обыскать пленников. Нет, просто им запретили говорить с пленниками.

— Слышали, что я спросил? — грозно осведомился Никлас и попытался подняться на ноги.

Один из бойцов Синдиката тут же выступил вперед, поднял руку, ткнул стволом в сторону охотника, но близко подходить не стал. Второй даже не дрогнул — и не отвел пистолета от головы Томаса.

— Ладно, ладно, — примирительно сказал Никлас, опускаясь обратно на стул. — Хорошо. Нам не нужны неприятности, да? Но вы, черт возьми, выслушаете меня. Там, на полке, стоит моя сумка. И если вы не хотите, чтобы я начал бузить, вы мне ее подадите. Только тогда я буду сидеть спокойно.

Охранники никак не отреагировали и Никлас сердито нахмурился.

— Да ладно вам, — сказал он. — Перестаньте. Вы слышали, что сказала леди — я ей нужен. Возможно, через некоторое время, мы с вами вместе пойдем на очередное задание, и есть шанс, что кто‑то из вас повернется ко мне спиной во время перестрелки. Черт возьми, ребята, я просто хочу курить! Я всю ночь мотался по окраинам Лонбурга, устал как собака. Если нам придется просидеть здесь пару часов, мне просто необходимо покурить!

Парень в очках бросил косой взгляд на матросский мешок, что стоял у стойки, недалеко от второго охранника. При этом револьвер, направленный на Никласа, даже не дрогнул.

— Да, оно! — радостно подтвердил Никлас. — Там, во внутреннем карманчике. Трубка, уже набитая табаком. Дайте мне ее, и я обещаю тихо и спокойно сидеть тут, пока за нами не приедут. Ну же, парни, вы сами то не балуетесь этой заразой?

Парень в очках едва заметно кивнул и его напарник тут же перевел свой револьвер на Никласа. Очкарик, так похожий на студиоза, сделал пару шагов к стойке, запустил руку в мешок, пошарил в нем, и через минуту достал из него курительную трубку. Дешевая, грубая, с обгрызенным мундштуком, она напоминала скорее обрубок ветки дерева, чем изящные произведения искусства трубочных мастеров. Охранник покрутил ее в руках, сунул палец в черную прогорелую чашу, понюхал ее, нахмурился.

— Уже набита! — радостно объявил Никлас. — Собрался покурить, да так и не успел…

Очкарик взмахнул рукой, и трубка темным пятном метнулась к Никласу. Тот ловко поймал ее на лету и сжал в руке.

— Отлично! — воскликнул он. — Еще бы спичку… А, не надо, тут фонарь…

Томас не отводил взгляда от своего напарника и помалкивал. Чтобы тот не задумал — он явно знал, что делает. Маккензи был уверен — охотник за головами что‑то придумал. Он ведь никогда не курил трубку. Ни разу не доставал ее из мешка — по крайней мере, при нем. Что он затеял?

— Что молчите, мой друг? — обратился к нему Никлас, радостно улыбаясь. — Все будет хорошо. Вот уже и курево есть.

Охотник поднял трубку, продемонстрировав ее другу, потом, словно извиняясь, приложил руку к груди, и медленно повернулся спиной к охранникам. Тот, что следил за Маккензи, отвел в сторону свой револьвер и направил его в спину охотника за головами, подстраховывая товарища. Никлас же медленно склонился над фонарем, снял заслонку, и попытался наклонить его так, чтобы поднести трубку к пламени.

— Вот что мне не нравится в вас, Томас, — неразборчиво проговорил бывший сержант, склоняясь над столом и пытаясь прикурить от фонаря. — В минуту опасности вы цепенеете. Стоите столбом. Просто закрываете глаза и пытаетесь сделать вид, что вас здесь нет. Вот как прямо сейчас.

Томас закрыл глаза, даже не успев поразмыслить над словами охотника. Он плотно сжал веки, затаил дыхание…

Вспышка была настолько яркой, что закрытые глаза не спасли — перед глазами Томаса, казалось, зажглось небольшое солнце. Над его головой раздались два синхронных крика, и Маккензи не открывая глаз, прыгнул со стула в ту сторону. Даже не успев разогнуться, он с разгона налетел на кого‑то, воткнулся плечом во что‑то мягкое… Над головой ударил выстрел, потом второй, Томаса отшвырнули в сторону, он откатился к деревянным стойкам склада и ударился спиной о деревянный столб. Сверху на него упало что‑то мягкое, пыльное, Томас отшвырнул его в сторону, поднимаясь на ноги, открыл, наконец, глаза…

Все было кончено.

Оба охранника лежали на полу, а над ними возвышался разъяренный Никлас, сжимающий в каждой руке по револьверу. Он смотрел в темноту склада, и один из пистолетов еще дымился. Один из охранников под ногами охотника лежал неподвижно, второй постанывал, но крови нигде не было видно.

— Том! — воскликнул Никлас, видя, что его друг поднялся на ноги. — Вы целы? Каков был бросок! Я и не рассчитывал, что вы поймете меня, но…

— В кого вы стреляли? — спросил Томас, пытаясь рассмотреть хоть что‑то в темноте и пороховом дыму.

— Там был третий, — Никлас махнул пистолетом в темноту. — Подстраховывал этих. Я слышал, как он дышит, знал, что он там. Но у меня не было времени добежать до него, пришлось стрелять… Он, кстати, выстрелил первым, но промахнулся.

— А эти? — Томас подошел ближе. — Что с охранниками?

— Жить будут, — сухо произнес Никлас, опуская, наконец, свое оружие. — Пара тумаков. Вы, кстати, очень помогли мне. Если бы не отвлекли на себя вот этого подонка, то я, может быть, и не успел бы…