Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

Закончив импровизированную уборку, Маккензи вернулся к столу и принялся осторожно раскладывать на столешнице свою добычу. Листки, условно, можно было поделить на две части — одни были довольно измяты, покрыты рукописными заметками и, скорее всего, являлись рабочими записями профессора. Другие, выглядевшие более солидно, содержали печатный текст, местами неразборчивый, и больше походили на обрывки из учебных пособий и диссертаций.

Устроившись на стуле с мягкой подкладкой из темного ситца, Маккензи склонился над стопками бумаг и принялся сортировать документы. Сначала он отобрал все, что походило на вырванные страницы из учебников и газетные вырезки. Эти бумаги он сложил в отдельную стопку, оказавшуюся довольно увесистой, и занялся разбором заметок профессора. Тут встречались и листы хорошо выделанной бумаги из лучших магазинов, и обрывки титульных листов книг, и фрагменты атласов. Встречались и клочки бумаги не больше ладони, вырванные второпях из каких‑то книг. Этим заметкам Томас уделил особое внимание.

Перебирая записи профессора, Маккензи не забывал поглядывать по сторонам. Эмма методично осматривала книжные шкафы, собирая в одну стопку все найденные бумаги. Ее догадка оказалась верной — листы бумаг часто лежали на книгах или между книг, а порой отдельные записки прятались в толстых томах, словно их использовали вместо закладок.

Бывший штаб–сержант тоже не сидел без дела. Вооружившись огромным увеличительным стеклом в медной оправе, какое обычно использовали ювелиры, он первым делом осмотрел подоконник решетчатого окна, выходившего во двор. Потом исследовал раму, запоры на ней и даже пол под окном. К тому времени, как Томас перебрал первую стопку документов, Никлас переместился к дверям кабинета. Закрыв их, охотник склонился над замком, тщательно рассматривая его сквозь то же стекло. В руках у него появилась крохотная железная палочка, напоминавшая зубочистку — ее Райт вставил в замочную скважину и принялся что‑то расковыривать внутри сложного механизма.

В этот момент блуждающий взгляд Томаса наткнулся на знакомую формулу сопротивления тока, и он тут же потерял интерес к действиям охотника. Почувствовав, что напал на след, ученый жадно впился в листок взглядом, пытаясь разобраться в целом хвосте расчетов, тянувшемся за формулой. Так и не разобравшись, взялся за другой листок, потом за третий, а потом принялся методично потрошить стопку рукописных листков, разыскивая любые упоминания об электричестве.

Сведения были весьма обрывисты и разрозненны. Заметки, конечно, были перепутаны, и пребывали в жутчайшем беспорядке. Но, все же, когда большие часы у камина отбили прошедший час, Томасу удалось рассортировать документы. Все заметки об электричестве теперь лежали у него в правой стопке. В центральной, прямо перед ним, лежали заметки о механике и действии огромных механизмов. Слева расположилась стопка с самыми разными записями, что касались и медицины, и химии, и геометрии. Лирические заметки на полях, вроде напоминаний о необходимости уплатить долг в десяток шиллингов мяснику, Маккензи собрал в отдельную кучку. Теперь он взялся за печатные листы, сортируя их по интересующим его темам и подкладывая обрывки печатных бумаг к рукописным. Постепенно, по мере сортировки, перед Томасом начала вырисовываться интересная картина.

Профессор Макгрегор, оказывается, интересовался весьма широким кругом вопросов, а не только микро и макро механикой. Маккензи встретились обрывки из медицинской энциклопедии, наставления по химическим опытам, довольно пространное описание воздействия электрического разряда на нервную систему человека, а так же нарисованные от руки картинки, иллюстрирующие работу какого‑то серьезного механизма, размером с особняк самого профессора.

На первый взгляд, между этими бумагами не было ничего общего. Посторонний человек увидел бы в этой куче сведений обычный бардак из случайно перемешавшихся документов. Но Томас, прекрасно знавший, как работает мозг ученого, чувствовал, что напал на след. Все это являлось разрозненными частями одного исследования, но пока Маккензи не мог сказать — какого именно. В том, что все эти обрывки связаны, Томас мог сказать наверняка — он специально отложил самые старые записи, и самые свежие, выбрав только те, что касались событий годичной давности. Это было самым трудным — отсортировать бумаги по времени. На некоторых дневниковых записях, присутствовала дата, и это сильно облегчало работу. На других же, например, на печатных листах, даты, разумеется, не было, и тут Томасу пришлось попотеть. Благодаря дневнику профессора, молодому ученому удалось установить, какие именно темы интересовали Макгрегора год назад. И именно этим темам он уделил особое внимание.

Маккензи так увлекся выслеживанием едва заметных связей между столь разными темами, что непроизвольно вздрогнул, когда почувствовал, что рядом кто‑то есть. Вскинув голову, он обнаружил, что рядом стоит Эмма и с интересом изучает листки, разложенные ученым на столе в определенном порядке. В руках девушка сжимала стопку бумажных листов, найденных ею в книжных шкафах. Заметив удивленный взгляд Томаса, девушка улыбнулась и положила свою добычу на край стола.

— Вот еще немного работы для вас, Томас, — тихо сказала она, поправляя рыжую прядь, выбившуюся из строгой прически. — Не знаю, поможет это или нет. Скорее — нет, ведь, похоже, это старые и забытые документы.

— Посмотрим, — пробормотал Томас, заставив себя отвести взгляд от девичьих щек, тронутых румянцем, и обратить свой взор на пыльную стопку бумаг. — Кажется, я что‑то нащупал, но это еще не точно.

— Продолжайте, — шепнула Эмма, наклоняясь к Томасу. — У вас чудесно получается.

Рыжая прядь волос мазнула ученого по кончику уха, и он почувствовал, как сердце ускорило свой бег. В жилах закипела кровь, хлынула к щекам, и молодой ученый, почувствовав прилив новых сил, решительно схватил со стола новую пачку бумаг.

— Я разберусь, — с жаром пообещал он. — Обязательно разберусь.

Прежде чем склониться над бумагами, Томас бросил косой взгляд через плечо, пытаясь найти охотника за головами. И нашел. Но не всего мистера Райта, а только его тыльную часть, торчавшую из камина профессора. Фыркнув от столь неподобающего зрелища, Томас вернулся к бумагам, успев заметить, что Эмма вернулась к книжным шкафам, старательно избегая смотреть в сторону охотника за головами, принявшего столь вульгарную позу. Покачав головой, Томас вернулся к бумагам.

Через полчаса, разобрав стопку, полученную от Эммы, ученый с сожалением признал, что лишь зря потратил время. Это действительно были старые записи, не имевшие отношения к последнему крупному проекту профессора Макгрегора. Осознав это, Томас отложил эти записи в сторону и вернулся к тем бумагам, что он уже разложил по стопкам. Еще раз внимательно просмотрев записи, ученый начал замечать новые связи, и принялся заново раскладывать обрывки по темам.