Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

Прежде всего, он привел себя в порядок. Потом достал из платяного шкафа старый и довольно поношенный костюм, поскольку его вчерашняя одежда была безнадежно испорчена грязью лонбургских трущоб. Одежду вряд ли можно было назвать приличной, но другого выхода у Томаса не было — приключения последних дней нанесли его гардеробу существенный ущерб.

Осмотрев себя, ученый остался крайне недоволен своим видом. Покусывая губы, он сел за стол и быстро набросал краткое письмо в адрес заведующего кафедрой. Ссылаясь на семейные обстоятельства, он попросила сэра Эрлгрея не ждать его на заседания в ближайшие пару дней и отменить его лекции у первого курса. После чего он отправился на завтрак, отдал письмо мистеру Финнигану с наказом отправить соседского мальчишку на кафедру Механики, и плотно позавтракал. А после отправился в банк.

Обычно Томас не любил тратить деньги на незапланированные покупки. Имение, что осталось от родителей, приносило ему некоторые капиталы, но, увы, весьма скромные. После смерти родителей Томас завершил свое обучение в пансионе и отправился в большой мир, покорять вершины науки, а бразды правления оставил старому управляющему. Тот неплохо распорядился землей, сдав большинство участков в аренду фермерам, но основной доход уходил на поддержания жизни самого имения. Тем не менее, эти поступления и выплаты Колледжа позволяли молодому ученому не думать о поисках хлеба насущного. С приличной одеждой было сложнее.

Служащие Первого Оркнейского Банка хоть и были удивлены столь раннему визиту клиента, без долгих формальностей выдали Томасу кругленькую сумму с его счета. Маккензи поглубже спрятал пачку банкнот в недра жилета, набил кошелек монетами, а после, с чувством выполненного долга, отправился к кэбу, дожидавшемуся его у крыльца.

Забравшись на кожаное сиденье, ученый незамедлительно приказал доставить на улицу Кожевников, к новейшему галантерейному магазину готового платья. Настала пора восполнить ущерб, нанесенный его гардеробу, и Томас был полон решительности весьма серьезно подойти к этому процессу. Он, однозначно, не собирался показываться леди Эмме в потрепанном сюртуке и старых ботинках.

Огромный магазин братьев Остин, занимавший весь первый этаж огромного пассажа на краю площади Кожевников, не разочаровал Томаса. Он провел в магазине несколько часов и покинул его, только полностью удовлетворившись приобретенными нарядами.

Новая сорочка с пристяжными воротничками, остроконечный галстук, жилет, сюртук, традиционный, без дурацких накладных карманов, брюки, Ольстерское пальто из серой шерсти и оксфордские ботинки обошлись Томасу в приличную сумму. Но об этом он не жалел ни секунды — теперь ему было не стыдно показаться на глаза Эмме. Старую одежду ученый оставил приказчику в магазине, сообщив, что пришлет за ней нарочного.

В кармане у него звенели монеты, в кармане прятался электрический кастет, новая одежда выглядела идеально. Решив, что теперь он полностью готов к любым неожиданностям, Томас вышел на улицу, подозвал один из кэбов, что ждали клиентов около магазина, велел отправляться к дому Макгрегоров, а сам задремал на сиденье. Проснулся он только у самого дома Макгрегоров, с удивлением заметив, что дорога заняла больше времени, чем он рассчитывал. Все утро Томас потратил на дела, и теперь дело шло к полудню.

Когда кэб остановился у знакомой решетчатой ограды, ученый, следуя совету Никласа, сначала осмотрел окрестности из окна кэба, и, не заметив никого подозрительного, лишь потом выбрался на улицу. Рассчитавшись с возницей, Томас открыл калитку, что оказалась открытой, и направился к дому. Его приезд не прошел незамеченным — едва ученый подошел к крыльцу, как дверь распахнулась, и на пороге появился Роджер, облаченный в черный костюм с белой манишкой.

— Добро пожаловать, сэр Томас, — с достоинством произнес управляющий. — Мы ждали вас. Леди Эмма и штаб–сержант Райт ожидают вас в кабинете профессора Макгрегора.

Удивленный Томас замер на крыльце. Он никак не ожидал, что охотник за головами опередит его. Раздраженно дернув плечом, Маккензи зашел в холл, сбросил на руки Роджера пальто, отдал цилиндр и трость, и быстрым шагом устремился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Несмотря на близящийся полдень, в кабинете профессора Макгрегора царил легкий полумрак — широкие окна были по–прежнему затянуты тяжелыми бархатными шторами с оранжевыми кистями, а газовые рожки, переключенные на экономный режим, едва тлели.

Эмму Макгрегор ученый увидел сразу — она стояла у распахнутого бюро и задумчиво рассматривала кипы бумаг, небрежно раскиданных по открытой крышке. Несколько пачек бумаг были рассыпаны по полу и выглядели так, словно их трепали собаки. Белые и желтые листы устилали пол, словно опавшие листья клена, разнесенные осенним ветром по проезжей дороге. Эмма выглядела неважно — бледное лицо, казалось, заострилось от болезни, уголки алых губ опустились, глаза блестели, но не от возбуждения, а от собравшихся слез. На ней было вчерашнее серое платье, но теперь, отчего‑то, оно выглядело невероятно тоскливым, словно отражая настроение владелицы.

Чувствуя, как что‑то неприятно екает в груди, Томас сделал несколько шагов по ворсистому ковру.

— Миссис Макгрегор, — с тревогой позвал он. — Что‑то случилось?

— Томас! — Эмма вскинула взгляд на гостя, и ее лицо тут же ожило, вспыхнув искренней радостью. — Как чудесно, что вы пришли!

— Я торопился, как мог, — не задумываясь соврал ученый. — Нужно было привести в порядок дела, чтобы меня не искали в Университете…

Бормоча оправдания, Маккензи, окинул взглядом кабинет профессора, что выглядел так, словно по нему прошелся ураган. У журнального столика, в кресле, устроился Никлас, вальяжно откинувшись на спинку и вытянув вперед свои длинные ноги в чудовищных сапогах.

— Доброго утра, сэр Томас, — небрежно бросил охотник за головами. — Как спалось?

— Плохо спалось, — отрезал Маккензи. — Что тут случилось?

— Тут случилась полиция, — отозвался охотник. — Они, наконец, взялись за дело, и по своей привычке, перевернули вверх дном все, до чего смогли дотянуться.

— Редкостная бесцеремонность, — сказал Эмма, подходя к опустевшему столу. — Они вели себя словно крысы, шарящие в амбаре! Утащили все, что смогли поднять.

Томас бросил косой взгляд на охотника за головами, вопросительно вскинул бровь, и Никлас мотнул головой.

— Нет, — сказал он. — Я их не застал и они меня не видели. Я пришел четверть часа назад, а эти олухи уже успели уехать.

— Они заявились в девять часов, всех разбудили, подняли меня с постели, — с плохо скрытым негодованием выдохнула Эмма. — Целая толпа в гражданском! Заявили, что дело передано в Центральное Управление и теперь они проведут полное расследование.