Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

Сунув руки поглубже в карманы Никлас прибавил шаг, постепенно догоняя Жука. Наряд охотника как нельзя лучше подходил для этой ситуации — очередной работяга, опаздывающий на ночную смену, спешит к станции подземки…

Жук даже не обернулся. Свернул на улицу Речников и сразу направился к станции. Никлас, увидев, что в туже сторону направляются еще пара прохожих, без тени сомнения последовал за ним.

Вход на станцию был построен недавно, и явно второпях. Каменные ступени уходят под землю, над ними жестяной навес, — ничего особенного, все просто и утилитарно.

Стараясь не упускать из виду Жука, охотник за головами спустился вниз, дождался своей очереди на получение билета, и, расплатившись мелкими монетами, завалявшихся в карманах, отправился на станцию. Маленькая платформа, скрытая под землей, выглядела на редкость убого. Низкий потолок был покрыт толстым слоем гари, под ногами что‑то хлюпало, стен не видно — здесь было темно, а единственный фонарь посреди платформы не давал много света. Жук, видимо по своей привычке, укрылся в тени, подальше от фонаря, но Никлас ни на секунду не выпускал убийцу из вида.

Поезд пришел быстро. Маленький паровоз, выбрасывая клубы удушающего дыма, подкатил к станции, и пассажиры быстро набились в три пустых вагона. Окна везде были закрыты — в тесном туннеле дыму паровоза некуда было деваться, и вздумай кто открыть окно, весь вагон задохнулся бы.

Ник осторожно устроился у дверей, между толстяком в куртке докера и пожилой дамой в плаще, напоминавшей гувернантку. Жук устроился в противоположном конце вагона — вальяжно привалился спиной к стене.

Они проехали три остановки, прежде чем убийца зашевелился. Ник, терпеливо ожидавший развития событий, насторожился. И не зря. Жук вышел на четвертой остановке, причем в последний момент, когда поезд уже собирался отходить от платформы. Никлас бесшумно выскользнул следом, особо не таясь — здесь сошло много пассажиров, и теперь к выходу устремилась целая толпа рабочих. В ней то и попытался затеряться Жук — но совершенно напрасно. Райту не раз доводилось вести слежку в подземке, и он знал, как не упустить добычу.

Убийца, похоже, и не подозревал, что за ним следят, действовал по давно укоренившейся привычке. Не скрываясь, он вышел из павильона станции и двинулся по узкой улице, мимо нависавших над ней домов, забираясь все глубже в жилой квартал, раскинувшийся у самой реки. Никлас осторожно следовал за Жуком, не приближаясь, но и не упуская его из вида. Здесь было мало прохожих, большинство пассажиров подземки свернули к фабрике, расположившейся у самой реки, и это немного тревожило Ника — ему было проще следить за жертвой из толпы.

Но его тревоги оказались напрасными — несмотря на поздний час на темных улицах все еще встречались прохожие, и охотник не привлекал внимания. Причина такой многолюдности обнаружилась через пять минут, когда Жук подошел к трехэтажному старому дому, покрытого толстым слоем потрескавшейся штукатурки. Это оказался доходный дом, набитый людьми, как огурец семечками, — видно в этом районе это было самое дешевое жилье. У обшарпанного крыльца, утопавшего в тени, вились пара весьма потрепанных барышень, а покосившаяся дверь не закрывалась — так часто сквозь нее проходили жильцы, спешившие на ночную работу, или возвращавшиеся с нее.

Увидев, что Жук направился к крыльцу, Никлас ускорил шаги. Затеряться внутри такого человеческого муравейника — плевое дело. Вряд ли убийца снимает здесь комнату. Скорее тут живет его подружка.

Прикусив губу, Никлас взбежал по крошащимся ступеням крыльца и нырнул в черный проем двери, следом за Жуком. И вовремя — успел увидеть только его силуэт, мелькнувший в соседней двери, ведущей на лестницу. Охотник увернулся от торопящегося здоровяка, смахивающего на кочегара, и устремился к лестнице. Поднимаясь в темноте по мокрым ступеням, он весь обратился в слух, пытаясь разобрать в вечернем шуме шоркающие шаги Жука. Это не составило особого труда — убийца, похоже, и не думал скрываться. Он медленно поднялся на третий этаж и свернул в коридор. Никлас, бесшумно перепрыгивая через ступеньки, поднялся следом, и осторожно заглянул за угол.

Длинный коридор, освещенный одиноким газовым рожком, был пуст. В стенах, выкрашенных зеленой краской, виднелись десятки одинаковых дверей, ведущих в крохотные комнаты, и Никлас не сомневался, что убийцы нырнул в одну из них. Но в какую?

Заметив, что третья дверь чуть приоткрыта, охотник за головами оглянулся по сторонам, и, не заметив ничего подозрительного, быстро подошел к двери. Чуть наклонившись, он заглянул в крохотную щелочку, и тут же затаил дыхание.

Жук был внутри. Эта крохотная комнатка напоминала тюремную камеру, и Никлас видел ее почти целиком. У двери — шкаф, у стены — гардероб, у самого окна — узкая кровать, накрытая пестрым одеялом, а рядом с ней покосившийся столик. Жук стоял у кровати, уже не скрываясь, широко расставив ноги и гордо выкатив грудь. Напротив него стоял второй человек. Высокий, тело скрыто черным плащом, на голове низкий цилиндр, черный ворот плаща поднят так, что закрывает лицо. Никлас нахмурился — ему хотелось бы более подробно рассмотреть эту персону. Судя по одежде, это человек далеко не бедный. Он может находиться в этом клоповнике только по одной причине — ему тут назначили встречу.

Обратившись в слух, охотник за головами приник к щели, пытаясь разобрать, о чем говорят внутри комнаты. Напрасно. До него лишь долетали обрывки слов и отдельные звуки. До окна было далеко, вдобавок в здании стоял совершенно обычный для человеческого жилища шум — где‑то скандалили супруги, этажом ниже плакал ребенок, в соседней комнате, похоже, закипала кастрюля. Тысячи мелких и не слишком громких звуков складывались в единый бурчащий фон, чертовски мешавшему охотнику за головами.

Отчаявшись разобрать хоть что‑то, Никлас вновь приник к щели, жадно рассматривая человека в плаще, что был на полголовы выше Жука. Кто он — жертва шантажа?

Лицо убийцы вдруг изменилось — напускная гордость сменилась вдруг весьма обиженным выражением, словно его в чем‑то обвинили. Жук запустил руку в карман, вытащил из него золотистую луковку часов и кинул их на стол перед собеседником. Тот, не торопясь, протянул руку, затянутую в черную перчатку, поднял часы, откинул крышку и поднес к глазам, пытаясь прочитать гравировку.

Мокрая рубаха все еще неприятно холодила тело, но, не смотря на это, охотника за головами бросило в жар. Он узнал эти часы. Ник уже видел их раньше и даже держал в руках — это же золоченый брегет Маккензи! Теперь Никлас знал, что за человек стоит рядом с Жуком. Это не жертва шантажа, это заказчик преступления. Серьезный тип требует отчета о проделанной работе. Не мелкий жулик со дна Лонбурга, не главарь уличной шайки, нет, это птица другого полета.