Роберт Беннет - Город клинков

Чем дольше Мулагеш смотрит на меч, тем больше видит, точнее, ощущает: она слышит звон стали о сталь, видит далекий пожар, слышит грохот копыт. Меч меняется – то он из камня и огня, из стали и молнии, то опять человеческая рука. И это никакая не скульптура – а настоящая рука, пожертвованная много лет назад человеком Божеству, и хотя через жертвоприношение сына того человека мощь Вуртьи многократно усилилась, и жертвоприношение это было запечатлено в бесчисленных книгах, статуях и доспехах, рука держала клинок, и жертвенность шла рука об руку с агрессией.

– Меч Вуртьи, – тихо говорит Тинадеши. – Он теперь всегда со мной. Как мечи адептов, он теперь – часть меня. Он шепчет мне, что я Вуртья, говорит, что мне делать, играет с моими мыслями. Ему очень трудно противиться. Иногда я думаю, что я Вуртья, и эта мысль овладевает мной надолго.

– Опасно это… – говорит Мулагеш.

– Еще бы. Я думаю, что это не настоящий меч; во всяком случае, он не таков, как был раньше. Как и Город Клинков, как все божественное ныне – лишь бледное подобие себя прежних. И все равно он опаснее и сильнее, чем любой клинок, скованный для смертного человека. Однажды я избавлюсь от него. Возможно, совсем скоро.

Тинадеши откидывается на спинку кресла – похоже, после контакта с мечом она совсем обессилела.

– Когда я взяла в руку меч Вуртьи, в глазах мертвых я стала ею. А поскольку она подарила им силу, эту силу они вернули мне. У меня появились новые способности, пусть и ограниченные, но я могла их использовать и в этом призрачном царстве, и в обычном мире. Одной из них была возможность возвращаться в царство живых и разрушать. Что я и сделала.

Я перенеслась туда и набросилась на утесы со всей подаренной мне мощью. Я обрушила могилу, я колотила по земле, я раз за разом полосовала ее мечом Вуртьи. Это действие исчерпало мои силы – я едва не умерла тогда. Ибо я совершила то, что по силам только Божеству. Но я это сделала.

– Зачем?

– Они хотели вернуться туда, где лежали их мечи. Но что, если этих мечей больше не будет? Что тогда они станут делать? Клинки – они как маяк для них, они связывают мир мертвых и мир живых. Уничтожив их, я оборвала связи и отправила этот остров дрейфовать на грани между явью и сном. Я осталась вместе с ними здесь, обряженная в доспехи их мертвого бога, но хотя бы миру ничего уже не угрожало. По крайней мере, Сайпуру ничего не угрожало. Моим детям уже ничто не грозило, и перед ними открылась возможность жить спокойной мирной жизнью.

– Но как вам удалось провести столько времени здесь? – спрашивает Мулагеш. – Я не вижу здесь ни еды. Ни питья…

– Я сама не знаю как, – отвечает Тинадеши. – Но здесь я не испытываю ни голода, ни жажды. Подозреваю, что это место – что-то вроде лимба. Когда Вуртья умерла, оно перестало быть в полной мере реальным… а когда я уничтожила мечи и оборвала последнюю связь с миром живых, оно стало еще менее реальным. Здесь время не властно, а если оно тут и идет, то не так, как должно идти.

Тинадеши надолго замолкает. Потом шумно втягивает в себя воздух.

– Но тогда… – хрипловато выговаривает она. – Но тогда, но тогда, но тогда… я почувствовала это. Почувствовала в мире смертных. Каким-то образом нас притягивают обратно. Кто-то отыскал могилу – или то, что от нее осталось. Кто-то нашел мечи. И они вмешались…

Мулагеш резко выпрямляется, и все мышцы в теле разом напрягаются до боли.

– Сукин сын! Сукин сын!

Тинадеши отодвигается от нее и встревоженно спрашивает:

– Что? Что это? Что с тобой?

– Это тинадескит! – кричит Мулагеш.

– Что?

– Тинадескит! Это не обычная рудная жила! Это то, что осталось от их демоновых мечей!

—Тина… дескит? – переспрашивает Тинадеши. – Что ты имеешь в виду?

– Эта рудная жила, – говорит Мулагеш. – Точнее, то, что они приняли за нее… нашли рядом с фортом Ти… – Тут она запинается, понимая, что практически все, что она хочет упомянуть, названо по имени хворой женщины, которая сидит перед ней. – Неважно. Но они подумали, что это обычное месторождение, пусть и обладающее необычными свойствами. И начали его разрабатывать! Но к природе это не имеет никакого отношения! Это то, что осталось от мечей после того, как вы уничтожили могилу и в прах расколотили все! Вот почему Чудри была так заинтересована в геоморфологии! Она поняла, что что-то здесь не то! Видимо, она увидела какой-то знак, что-то, что подсказало ей: это не природное образование!

Тинадеши косится на нее:

– Ладно, я не буду делать вид, что хоть что-нибудь понимаю в этом, но ты продолжай рассказывать.

Мулагеш чешет в голове – ее одолевают радость и тревога одновременно:

– Вот почему металл не показал, что он божественного происхождения! Его не Божество поддерживает, а мертвые! Если вы правы, то все, связанное с мертвыми, так и будет существовать! Это все объясняет: и почему тот старик на Клыке до сих пор жив, почему памятники, поднятые со дна моря, не разрушились и почему все чудеса, связанные с миром мертвых, прекрасно работают! И вот почему в туннеле меня одолели свои и чужие воспоминания – я же в буквальном смысле шла через море душ и памяти.

– Я так поняла, что речь о шахте, которую я обрушила, – говорит Тинадеши.

Мулагеш осекается:

– Ох. Точно. Так это были вы?

– Я, – сердито отвечает Тинадеши. – Именно тогда ты меня и подстрелила.

– Да, но это мое действие было вполне оправданным! Вы выглядели весьма реальной!

– Естественно! – резко отвечает Тинадеши. – Если кто-то наделен хоть частичкой божественной силы, эта сила сама выбирает, как тебя одеть! И следует собственным правилам!

– Что, и в сто раз больше может сделать?

– Это все игра образов и восприятия, когда реальность деформируется! Чудеса – дело такое, точно следующее инструкции! Я-то думала, ты в курсе! – Мулагеш продолжает обрабатывать рану, и Тинадеши морщится. – Но, к сожалению, неуязвимости они не дают.

– Как так вышло, что вас, кроме меня, никто не видел?

– Потому что я не хотела им показываться, – отрезает Тинадеши. – Я обратилась к силе меча, чтобы скрыть себя от смертных глаз. Но… когда я взбиралась по утесу, меч стал сопротивляться, его куда-то тянуло, как лозу, что нашла воду. Что-то пошло не так. Возможно, он почувствовал тебя – может, какое-то твое качество, пришедшееся ему по душе. Зачем же скрывать себя от духа, с которым чувствуешь родство?

Мулагеш молчит, осмысляя, какие жуткие из этого можно сделать выводы.

Наконец она спрашивает:

– Как вы узнали о шахтах?

– Кто-то открыл окно в них, – отвечает Тинадеши. – Я почувствовала, что кто-то пытается попасть туда из нескольких разных мест. Я не знала, что способна ощущать такие вещи, но, видимо, могу. Они пытались проникнуть туда раз за разом. Я отправилась посмотреть, что там происходит, опасаясь, что кто-нибудь, ну не знаю, попробует пробудить все эти души. И тут я увидела зависшую в воздухе дыру, зеркало или окно… куда-то еще. Что-то вроде туннеля, и в этом туннеле копошились какие-то грязные людишки. Меня они не видели, но я подслушала, что они говорили, копаясь в земле и отправляя на поверхность фрагменты мечей, которые я давным-давно уничтожила. Я подумала, что, может, именно это притягивает Город Клинков в нашу реальность, связывает его с миром живых. Поэтому и сделала то, что было необходимо.