Роберт Беннет - Город клинков

– И вы уничтожили шахты, – говорит Мулагеш.

Смысл сообщать ей о том, что она в процессе убила троих солдат? Теперь уж ничего не поделаешь…

– Но это не сработало, – горько признается Тинадеши. – Я все равно чувствую, что мы сближаемся. Я так ослабла, делая все это, – и никакого результата. Мертвые припоминают все четче то, что им было обещано. Что-то такое случилось в Вуртьястане, и для них это как слабый свет для слепого – они идут на него, на ощупь идут к миру живых, к тому, что должно быть исполнено. А что вы делали с этой шахтой, кстати?

Мулагеш кратко излагает, что ей известно об основных свойствах тинадескита. Тинадеши приходит от этого в ужас.

– Они что, назвали его в честь меня? – ахает она. – Назвали эту адскую штуку по имени человека, который пытался ее уничтожить?

– Ну, они же ничего этого не знали, – оправдывается Мулагеш. – Вы личность известная, и они думали, что это открытие перевернет весь мир… Они говорили, что произойдет настоящая революция в электротехнике…

– Естественно, это будет революция! – сердито восклицает Тинадеши. – Если этот металл способен хранить душу и ее воспоминания в течение сотен лет, тогда пара фотонов вообще не проблема! Каждый атом этого металла – вместилище ярости миллионов людей, которым отказано в обещанном! Я не сомневаюсь, что это будет проявляться множеством самых ужасных способов!

– Пока они ничего такого с ним не делают, – говорит Мулагеш. – Просто изготавливают из них провода там, кабели всякие… И если вы говорите, что, обрушив шахты, вы ничего не добились… значит, всю эту кашу заварил кто-то другой. Не мы.

– Но что? – удивляется Тинадеши. – Что еще может будить мертвых?

Мулагеш вспоминает тот вечер на скалах: как она наткнулась на туннель, как нашла письмо Чудри, где та описывала таинственного человека, который проник в тинадескитовые шахты…

– А что, если… Что, если все это связано не только с рудой? Вы сами сказали, что мертвые не примут абы кого за Вуртью, им нужен кто-то… не знаю… соответствующей формы. Правильно одетый.

– Да?

– А правильная форма для тинадес…

– Пожалуйста, перестань его так называть.

– Хорошо. Правильная форма для металла – это… это меч. – И смотрит на Тинадеши. – Возможно ли, что кто-то начал отковывать новые клинки из этого металла?

– Я… я думаю, да, – говорит Тинадеши. – Но откуда ему знать о том, как это делается? Как он вообще узнал, что ему необходимо? Я очень постаралась, чтобы в мире живых не осталось ни одного вуртьястанского меча.

– Нет, вы просто уничтожили одну могилу, – говорит Мулагеш. – А у святых были отдельные захоронения. В них, я так понимаю, клали только их мечи. Мы нашли одно такое на Клыках Мира, и в могиле уже не оказалось меча. Возможно, там уже кто-то побывал и забрал его, чтобы…

– Чтобы использовать как оригинал, – говорит Тинадеши, – и скопировать его. Но для такой работы нужно обладать обширными познаниями в кузнечном деле.

Мулагеш задумывается. Время замедляет бег для нее.

Как это было? Она пришла в дом, а там было очень холодно… но, когда она уходила, из трубы поднимался толстый столб дыма…

Голос в ее голове: «Вам когда-нибудь приходилось слышать о святом Петренко?»

И слова Стража: «Именно святой Петренко изобрел технологию, которой древние пользовались для изготовления мечей».

– Я знаю, кто это, – тихо говорит Мулагеш. – Но, проклятие, я не знаю, почему и зачем. – Она переводит взгляд на Тинадеши. – Вы можете уйти со мной? У вас хватит сил на это?

Тинадеши горько смеется.

– Уйду я – уйдут и они, – и она кивает на окно. – Только я их здесь удерживаю. Ты со мной разговариваешь, а одновременно я веду войну вот здесь, – она стучит себе по виску. – Это убивает меня. Разрушив шахту, я очень, очень ослабла. Но мне нужно сражаться с ними, говоря: еще не время, пока рано… Поэтому я не могу уйти, генерал. А главное – я не хочу уходить.

Мулагеш и Тинадеши замолкают: женщины смотрят друг на друга, каждая с холодной решимостью в глазах, и Мулагеш понимает: она не может убедить Тинадеши покинуть пост. Это будет пустая трата времени. Она приняла решение, и Мулагеш должна с уважением отнестись к нему.

– Сколько времени у вас осталось? – спрашивает Мулагеш.

Тинадеши испытывает явное облегчение от того, что они сменили тему беседы.

– Не очень много. Чем ближе мы оказываемся к миру живых, тем быстрее они просыпаются. Мне все труднее становится удержать их.

– Я думаю, что надо отправиться обратно в Вуртьястан, отыскать мечи и уничтожить их, – говорит Мулагеш. – Но что, если вы умрете до того, как у меня получится это сделать?

– Тогда они вторгнутся в мир живых, – говорит Тинадеши. – И ты умрешь.

– Проклятье, – расстраивается Мулагеш и потирает губы. – И что, нет никакого плана Б? Никакого запасного варианта?

Тинадеши молчит. Затем медленно переводит взгляд на меч в своей руке.

– Есть тут… один вариант.

И она с мрачным видом протягивает меч Мулагеш.

– Ты можешь взять вот это.

– Что? Чтобы я взяла меч Вуртьи? Да что вы такое, демон побери, говорите? Разве это не убьет вас?

– Я уже мертва, – отвечает Тинадеши. – Этот странный артефакт не продлит мне жизнь. Но минует некоторое время, прежде чем его сила покинет меня: на самом деле, пройдет время, прежде чем это место поймет, что я вышла из роли. Возможно, это займет столько же времени, сколько у меня оставалось бы, если бы меч был при мне. Ты можешь взять его на случай, если ничего не выйдет.

– И что, демон побери, мне с ним делать?

– Это знак, – говорит Тинадеши. – Символ. Его можно отпереть, развернуть, спроецировать как самые разные вещи. Ты многое сможешь сделать с его помощью, если будешь правильно им пользоваться и правильно о нем думать. Вуртья была богиней войны, генерал. И вы как никто знаете, что война – это искусство со своими жесткими правилами и приличиями. Война очень любит законы и традиции – и это можно использовать против нее. Берите меч!

Мулагеш с сомнениями протягивает руку, потом смыкает пальцы на черной отрубленной руке и забирает меч у Тинадеши. Призрачный клинок тут же исчезает, и у Мулагеш в руке остается черная тяжелая рукоять с необычной гардой. И все – никаких намеков на пальцы или на плоть, никаких молний, никакого пламени. Просто вещь, а не божественное чудо, обретшее форму.

– Для меня все эти слова – разные способы сказать «я не знаю», – вздыхает Мулагеш.

– Разным людям он отвечает по-разному, – говорит Тинадеши. – А мертвые все еще верят, что я Вуртья. Когда я умру, он проснется для тебя – но я не знаю как. И я бы предпочла, чтобы мы вообще бы от этого никак не зависели.

– Я тоже, – кивает Мулагеш. – Так как мне выбраться отсюда?