Роберт Беннет - Город клинков

Мулагеш снова оборачивается к шахте. Неужели это сама Вуртья стояла здесь и смотрела на Вуртьястан? И как понять, что за мысли бродили в ее гигантской стальной голове?

Зачем бы ей обрушивать шахты? Какая ей разница, в конце-то концов? Форт Тинадеши – гораздо более подходящий объект для ее гнева: вот он стоит на высоком холме, такой здоровенный, залитый огнями и ощетинившийся пушками…

А может, Вуртья вышла из вод, чтобы прекратить добычу тинадескита? Но почему внимание Божества привлек обыкновенный металл, пусть и обладающий повышенной проводимостью? А может, они нарушили какой-то сакральный запрет, когда стали вгрызаться в эту землю?

Допустим, ее действительно посетило видение. Но, опять же, это не могла быть сама Вуртья. Во-первых, у Божества Вуртьи четыре руки. Мулагеш не слишком разбирается в таких штуках, но это знает наверняка. Всякий раз, когда Божество войны представало перед смертными, у нее было четыре гигантских, мускулистых руки, по две с каждой стороны. А у того существа, которое она видела с утеса, – всего две руки. А еще оно почувствовало боль, когда Мулагеш всадила в него всю обойму. И хотя Сайпур совершил буквальный прорыв в индустрии вооружений, не слишком похоже, чтобы обычным пистолетом можно было отбиться от Божества. Проклятье, по Колкану и Жугову во время боя за Мирград палили из шестидюймовых пушек, но это лишь на мгновение задержало их. И никак не ранило.

И последнее по счету, но не по важности: это не могла быть Вуртья, потому что Вуртья давно уже, мать ее, покойница. Несколько сот сайпурцев стали свидетелями тому, как кадж отстрелил ей голову с плеч во время Ночи Красных Песков.

Сколько вопросов и ни одного ответа.

Мулагеш подходит к краю утеса, с которого ночью кинула бутылку. И тут ничего: ни отпечатков гигантского пальца на камне, ни следов ног, ни обгоревшей земли. Никаких признаков того, что здесь кто-то был, – исключая, конечно, еще горячую «карусель» с пустой обоймой. Значит, все это ей во сне привиделось?

Неужели она сходит с ума?

Чайки по-прежнему кричат, кружа над морем, и то и дело бросаются вниз за добычей. Они испуганно перекликиваются, предупреждая о какой-то жуткой угрозе, о том, что неподалеку некий страшный хищник. Но Мулагеш, сколько ни всматривается, не видит того, что их так встревожило.

Три часа спустя Мулагеш, чихая и задыхаясь, плетется обратно к воротам форта Тинадеши. Ей совсем не по вкусу, что ее отозвали с места катастрофы: она здесь проездом, да, но она активно участвовала в спасательных работах, пытаясь отыскать тела трех сайпурских солдат, оставшихся под завалом. Но тут подошел боязливый сайпурский вестовой, постучал ей по плечу и передал просьбу.

В главной переговорной царит самый настоящий хаос. Вестовые – в основном сайпурцы и дрейлинги, а также несколько континентцев – сбиваются с ног, разнося депеши. Стол весь завален и заставлен чашками, бумагами, карандашами и скомканными салфетками. Сразу видно, что за ним давно работают.

Бисвал, капитан Надар и Сигню то и дело перекрикиваются. Рада Смолиск тихонечко сидит в уголке, пытаясь вести протокол заседания. Надар, как и следовало ожидать, выглядит как демон знает что: глаза у нее красные от недосыпа, с нее едва ли не течет вода, такая капитан мокрая, на правой руке повязка. Лицо красное, и оттого белый шрам на лбу становится еще виднее. Бисвал сидит, вцепившись в края стола, словно готовится разломить его пополам о колено. Упершись взглядом в столешницу, он беспрерывно отдает приказы. Сигню бегает вдоль длинной части стола, не выпуская сигареты, и стряхивает пепел куда попало, отчаянно жестикулируя, тыча в стену с картами и описывая пути, какими можно пробраться в шахту.

Несколько мгновений Мулагеш просто стоит и смотрит. С нее тоже течет вода. Похоже, речь идет о том, чтобы перекрыть дороги, поставить блокпосты и в некоторых местах прекратить движение – все для того, чтобы поймать преступников, ответственных за обрушение.

– …в гавани очень мало уязвимых мест, – негодующе говорит Сигню. – Наш производственный цикл замкнут сам на себя!

– Мы это знаем с ваших слов, – невозмутимо отвечает Бисвал. – Вы не допускаете сайпурских офицеров на стройку вот уже больше четырех месяцев. Потому мы сами не можем в этом убедиться.

– Это потому, что у нас в разгаре работы по очистке дна! – отвечает Сигню. – Мы не можем остановить их даже ради детального осмотра со стороны ваших безопасников.

– Что же, возможно, вам придется это сделать, главный инженер Харквальдссон! – рычит Бисвал. – У меня тут трое погибших и обрушенный объект! Надеюсь на ваше понимание и сотрудничество!

– А я бы надеялась на то же самое с вашей стороны, – парирует Сигню. – Вы все повторяете – «объект», «дополнительные сооружения», но всем давно ясно, что речь идет о какой-то шахте! И вы не говорите, что там добываете.

– Я не могу сказать, – отвечает Бисвал. – Это секретная информация, а у вас нет допуска. И это не имеет никакого отношения к полному досмотру цехов в гавани.

Надар встряхивает головой:

– Мы можем сколько угодно прочесывать местность, генерал, но я убеждена, что преступников уже и след простыл. Смотрите: в тот же день, когда мы собираем в городе вождей племен, подрывают шахту. Совпадение? Не думаю. Тот, кто это сделал, уже покинул город сегодня утром вместе с сопровождающими вождей лицами.

– Ваши подозрения справедливы, капитан, – говорит Бисвал. – Но мы можем хотя бы попытаться задержать преступников.

Мулагеш чувствует себя невидимкой – на нее никто не обращает внимания. Она ждет, потом пододвигает себе кресло и садится. На скрежет ножек по полу все четверо вскидываются и смотрят на нее, словно она только что соткалась перед ними из воздуха.

– Не обращайте на меня внимания, – говорит она, вытаскивая сигариллу. – Не хотелось бы прерывать вашу беседу.

– Генерал Мулагеш, – неожиданно официальным тоном говорит Бисвал, – очень любезно с вашей стороны присоединиться к нам. Вы ведь были вместе с нами на месте обрушения, не правда ли?

– Вы меня видели, генерал Бисвал, – отвечает Мулагеш. – Если, конечно, вы уже не позабыли об этом.

– Я не забыл. Но вы как-то очень быстро там появились. Об обвале сообщили лишь незадолго до того, как вы подошли. И поэтому у меня вопрос: где вы были, когда произошло обрушение?

– А что, я теперь под подозрением? – интересуется Мулагеш и прикуривает.

А Рада Смолиск, кстати, быстро записывает ее слова у себя в уголке.

– У нас нет свидетелей, генерал, – говорит Надар. – Если вы находились неподалеку, мэм, мы бы были признательны за любые сведения, которыми вы пожелали бы поделиться.

Мулагеш глубоко затягивается, рот и ноздри наполняются резким запахом табака. Потом она сглатывает слюну, думая, что же ей ответить.