Роберт Беннет - Город клинков

Интересно, что это изменение во внешности совпало с другими переменами. Во-первых, после этого преображения появляются первые связные, подробные описания природы вуртьястанского посмертия, словно прежде это посмертие еще не существовало. Во-вторых, хотя Вуртья представала в человеческом образе, четырехрукость сохранялась, причем ее верхняя левая рука теперь отсутствовала, словно ее отрубили во время преображения.

А в-третьих, и это, пожалуй, самое важное, после отмеченных перемен нет ни одного упоминания о том, что Божество Вуртья говорила – ни с другими Божествами, ни со своими последователями.

Ефрем Панъюй. «Природа искусства Континента»

До Мулагеш доносятся пронзительные крики. Где-то кашляют и плюются моторы. Откуда-то пахнет дымом. Но это не стрельба – ее вполовину работающий мозг отмечает, что да, не похоже на бой.

Потом – вспышка, удар, звон. По лицу бьют дождевые струи. Мулагеш приходит в себя.

Она лежит на мокрой земле. Дождь барабанит по спине. Она медленно припоминает, что у нее есть конечности. Она переворачивается, плечи тут же отдают болью. Мулагеш смотрит вверх.

Вуртьи больше нет. Дождь поливает утесы, ручейки воды вьются по мокрой траве и стремятся в море.

Мулагеш снова слышит крики и рев машин. Она садится, все ее тело болит. Будто она в полном смысле этого слова упала с неба. Она садится и оборачивается.

В паре миль от форта Тинадеши над землей поднимаются клубы густого дыма. Понятно, что это горит. Шахта, в которой добывают тинадескит.

Снова слышатся крики и пронзительные вопли. В клубящемся дыму и тумане ярко вспыхивают фары машин. В дыму мечутся фигуры, на что-то они показывают, размахивают руками. Заводятся, нервно содрогаясь, моторы. Что-то там случилось, причем серьезное.

Мулагеш оглядывается вокруг себя и видит «карусель» – та лежит в кусте папоротника. Турин поднимает оружие непослушными, застывшими пальцами. Так. Барабан пуст – значит, она выпустила все пять патронов. Она ощупывает барабан – еще теплый. Значит, стреляла совсем недавно.

Вот только остается вопрос: в кого она стреляла. Турин задумывается, глядя на море.

Потом вкладывает «карусель» в портупею, встает и, пошатываясь, бредет к шахте, то и дело оскальзываясь на мокрой земле. Подойдя ближе, она видит огромную дыру в земле, словно вымытую потоками дождя, вот только яма эта глубиной десятки футов. Увитые колючей проволокой ограды попадали, так что она может приблизиться к дыре. По ее краю кто-то бегает, бегает и кричит, тыча пальцем, пронзительным голосом отдавая приказы. Этот кто-то мчится то туда, то сюда, обхватив голову руками. Она и на расстоянии понимает, что это лейтенант Пратда, главный куратор проекта.

– Нет! Нет! – вскрикивает он. – Вот тот камень! Он завалил ход! Да нет, не этот, а другой, с ортоклазными вкраплениями, он слева от вас!

Один из солдат, управляющий механизмом, оборачивается к Пратде с выражением тотального непонимания на лице.

– Гранит, рядовой! – верещит тот. – Гранитная плита! Сдвиньте ее!

Мулагеш отирает струи дождя с лица.

– Что тут, проклятие, случилось?

Выглядит место так, словно кто-то взял и выкопал гигантскую траншею. Даже не верится, что еще вчера на этом месте была вполне рабочая шахта.

Пратда не сразу ее замечает. Потом кричит:

– Откуда вы пришли? Шахта обрушилась, демонова шахта просто взяла и провалилась! Среди ночи! Все было нормально – и вдруг взяла и провалилась!

– Она обрушилась?

– Да! Да! И, проклятье, я не могу понять как! Мы много раз ее осматривали на предмет опасности обрушения, привозили хренову тучу экспертов, чтобы они проанализировали почву, и вдруг это! Прямо сейчас, когда нам только этого не хватало! Да ее зальет, если дождь продолжится!

– Кто-нибудь там был внизу?

– Конечно! Мы же не дураки, не можем оставить рудник без охраны! Но…

Тут он оглядывается на обрушенную шахту.

Мулагеш понимает, что он имеет в виду.

– Мало надежды на то, что кто-то остался в живых…

Она отступает от края, пропуская команду спасателей, и внимательно осматривается, стараясь не обращать внимания на головокружение. Надо запомнить каждую деталь. В небе вспыхивает молния, заливая светом место катастрофы. Этот свет ей на руку – лучше получится осмотреться. Как же это могло произойти? Только артиллерийский снаряд оставляет такие воронки…

– А вот и разгадка, – говорит кто-то за ее спиной.

Она оглядывается и видит, что на камне сидит Бисвал. Сидит и смотрит на то, как в воронке с криками мельтешат люди.

– Разгадка чего? – спрашивает Мулагеш.

– Шахта обрушилась. Теперь я знаю, что плохое предчувствие меня не зря посетило.

Бисвал по-прежнему не смотрит на нее: он просто сидит и наблюдает, как команды спасателей разбирают завалы. Какое-то неподходящее выражение у него на лице – словно он давно ждал такой катастрофы или вообще катастрофы и теперь предчувствия его подтвердились, что наполняет его странной энергией.

– Где же еще мятежники могли применить украденную взрывчатку…

– Вы думаете, что это диверсия?

– Вы слышали Пратду. Он прав. Мы провели огромное число экспертиз, пока обустраивали рудник, приняли все меры предосторожности. Единственная возможная причина обрушения – подрыв. И смотрите, судя по воронке, это был направленный взрыв. Никакое не совпадение. Шахта не могла просто взять и обрушиться.

– Зачем же им совершать диверсию именно в шахте?

– А зачем бешеная собака нападает на быка? Ты слишком хорошо думаешь об этих людях, Турин. У них нет цели. Нет стратегии. Вот потому-то они каждый раз побеждают.

Один из лейтенантов машет ему рукой. Бисвал мгновение смотрит на него с бесстрастным лицом. Глаза его полуприкрыты от усталости. Затем он встает.

– Это только начало.

Он отряхивает брюки и уходит туда, где беспорядочно бегают люди.

Мулагеш смотрит ему вслед, затем оборачивается к обрушенной шахте. А потом отходит от нее, забирается на ближайший холм и глядит вниз.

А ведь Бисвал прав – все обвалилось как по линейке. Но ей почему-то кажется, что взрыв случился не в глубине: удар пришелся по поверхности, словно бы нечто огромное обрушилось на шахту и вдавило ее вниз на глубину нескольких ярусов.

Она припоминает, как Вуртья выглядела в ее видении. Она была с мечом, сверкавшим у нее в руке.

А что, если Божество выбралось из моря по утесам, занесло меч и ударило по шахте?

Мулагеш спрыгивает с камня и пускается на поиски среди скал – вдруг Божество оставило какие-то следы? А может, кто-то еще здесь наследил? Но ничего такого она не обнаруживает. Кроме того, эту местность постоянно прочесывают патрули, и они вряд ли не заметили бы металлическую женщину высотой с десятиэтажный дом и с большим мечом в руке. И уж точно упомянули бы о ней в рапорте…