Евгения Никифорова - Изображая зло. Книга 1

— Всё это время ты держал взаперти моё тело, а тот парень поступал, как вздумается. Я жутко злопамятна, Рей.

— Рейналф Грэхем. Лорд Рейналф Грэхем для тебя, милочка, — погрозил он пальцем.

— Рей, — упрямо повторила она. — Рей, Рей, Рей… Бедный мальчик богатых родителей. Поклонник роскоши, денег, бриллиантов и собственного титула! Жертва абсолютного тупого равнодушия. Равнодушия высокомерного отца и холодной матери. Я про тебя всё знаю.

— Ты и впрямь сильна.

— Я лишена недостатков. Я — это я.

— Безымянный демон? — граф усмехнулся подсунутой колкости.

— Демон? — существо облизнулось в предвкушении его поражения, ничуть не обидевшись на замечание. — Будь я демоном, непременно забрала бы твою душу.

— Тебя нет. Находишься в теле Вероники, но ты не Вероника.

Она опустила голову, признавая достойный удар.

— Вероника, — прошептали губы. — Какое знакомое имя. Будто из сна.

— Откуда ты взялась?

— Из крови, — прозвучал уверенный ответ. — Из подвига женщины, защитившей дитя ценой своей жизни. Из гибели невинных. Из пролитых слёз утраты. Из страха. И…, — она подняла взгляд на графа; в глазах застыла неприкрытая злость, — из желания отомстить!

Лорд Грэхем в задумчивости скрестил руки.

Мужчину раздирал азарт предстоящей игры.

— Я не бедный мальчик, — заметил он, решив начать партию.

— Разве? Когда мы схлестнулись, я видела много обид, которых ты перенёс в детстве.

— Ты не поймёшь…

— Я и не хочу понимать!

— Тогда какой смысл говорить мне об этом?

— Потому что я несу боль.

Девушка спрятала лицо в ладонях и снова рассмеялась.

— Чему веселишься?

— Это не веселье, — произнесла она с явной горечью. — Смехом я усмиряю собственные страдания.

— Чего ты хочешь? — граф крепко схватил её за плечи, зная, что оставит синяки. — Чего ты хочешь? Ты, порождённая ситуацией грань воображения? Зачем появилась? Какой смысл разрушать? Какой смысл мстить?

— А в чём вообще есть смысл? — спросила она в ответ. — В тебе? Во мне? В секте, которую ты организовал?

Лорд Грэхем шумно вздохнул.

В миг соития двух сознаний существо успело разглядеть некоторые события из жизни, а теперь разбрасывалось фактами и заявляло о своей осведомлённости.

Но он пробьёт брешь и заставит подчиниться. Найдёт слабое место.

— Я скажу тебе, — прошипело существо. — Смысла не существует.

— А что тогда существует?

— Наслаждение.

— Наслаждение?

— Сладость мести. Сладость власти. Сладость жизни. Добиться высот наслаждения — цель всех человеческих действий. Вот где прячется то самое, что вы зовёте смыслом.

— Вы?

— Вы, люди.

Существо знало, что не создано для этого мира, и мучилось из-за долга уступить место Веронике.

— Спрошу лишь раз, — произнёс граф, подойдя к главной теме. — Ты хочешь жить?

— Я? — девушка вздрогнула. — Когда-нибудь мне придётся уйти. Я не жива.

— Ты не знаешь всех моих возможностей, — Грэхем взял её за руку. — Я подавлю личность Вероники, и ты встанешь на её место. Навсегда.

— А ты сможешь?

Она сомневалась.

— Я всё могу.

Это походило на заговор.

— Да, — согласилось существо. — Ты силён. Но Вероника моя неотъемлемая часть. Её не удастся убрать.

— Зачем же убирать? Достаточно задавить. Посадить на цепь.

Девушка поморщилась.

— Ты отвратителен!

— Почему? — с поддельным изумлением поинтересовался граф. — Я хочу помочь.

— Правильно сказать, хочешь использовать.

— А не всё ли равно? — он развёл руками. — Я открою для тебя целый мир. Позволю проснуться. Вдохнуть полной грудью. Попробовать жизнь на вкус.

— А что взамен? Рабство? Услуги одалиски? Может, ты забыл: я не Вероника! Меня не посадишь на цепь!

— Я не размениваюсь по мелочам.

— Тогда что?

— Место первого помощника сегодня освободилось, — лорд Грэхем на секунду прикрыл глаза, представив эту красивую девушку в мерцании славы. — Думаю, роль пророка подойдёт тебе.

— Пророка?

— Моей секте не хватает талантливого обворожительного лидера, которому люди будут доверять. Получив пророка, секта станет религией.

— Пророк? — девушка поднесла ладонь ко рту. — Неужели люди ничему не научились?

— Сегодняшние пророки не учат человечество, а зарабатывают деньги. Люди платят за то, что им дают веру. В противном случае пьют или принимают наркотики. Не бойся, мы пойдём по старому пути. Когда-то на твоём месте были другие, кто так же решал спуститься с небес к народу и изображать Иисуса Христа.

— Я не понимаю.

— Поймёшь, когда увидишь, как мы живём.

Рей, как она называла лорда Грэхема, позволил пленнице на сутки покинуть дом и под наблюдением охраны пройтись по Лондону. Граф не сильно беспокоился: он знал, что любопытная, дерзкая личность вернётся обратно, под крыло единственного, кто способен заглушить нежеланное альтер-эго.

Следующим утром граф обнаружил девушку в столовой за распитием чая.

— Надо дать тебе имя, — первым делом сказал Грэхем, решив опустить фамильярные приветствия.

Девушка вздрогнула от столь неожиданного предложения.

— Имя?

— Да, имя. У всех есть имена.

— У меня нет.

— Будет.

— Это обязательно?

— Тебе придётся как-то назваться, хотя бы ради того, чтобы не вызывать подозрения.

— Если решил делать из меня пророка, придумай особенное имя. Необычное, но не артистическое, иначе это покажется чистой воды фальшью.

Лорд Грэхем, присаживаясь рядом с девушкой, довольно улыбнулся, видя, что она с энтузиазмом втянулась в игру.

— Ты, конечно же, права. Джульетта или Травиата уж точно не подойдут.

Она между тем оставила недопитый чай и, будто пребывая во сне, произнесла:

— Имя пусть будет грубое и старое, но запоминающееся.

— Например?

— Меропа, — короткий выдох. — Меропа Эджворт.

— Меропа Эджворт? — граф старался не засмеяться. — И где же ты слышала это имя, позволь узнать?

— Сама придумала, — отрезала она.

— Сама? Да неужели?

— Только что.

— Я тебе не верю. Имя необычное, но если его обладатель уже где-нибудь засвечен…

— Нет. Настоящая Меропа Эджворт давно мертва.

«Значит, настоящая всё-таки была», — подумал граф.

— Хорошо. Пусть так. Меропа…

Но девушка не отозвалась. Её беспокоили другие вещи, более серьёзные, нежели выдумывание имён.

— Ты никогда не думал, что солнце похоже на непослушного ребёнка? То прячется, то светится. Когда туман густеет, земля становится холодной, а в воздухе чувствуется сырость.

— Зачем ты говоришь это?

— Всё в мире совершенно. Кроме человека.

— И что же ты чувствуешь?

— Гнев.

Глаза налились тьмой.

— Ты не тот, за кого себя выдаёшь. Пытаешься быть жестоким, плетёшь козни. Ты создал мир, в котором надел маску злого гения, но истина… Истина может быть только одна, Рей.