Евгения Никифорова - Изображая зло. Книга 1

— Я никогда не уступлю, — огрызнулся детектив. — И не мечтайте!

Виктория резко поднялась с дивана, и Александр камнем повалился на пол.

— Что ж, вот и конец лирическому отступлению, — холодно отозвалась она. — Раз вы пришли в себя, поведайте о том, что разузнали о Веронике. Надеюсь, ритуал не оказался бесполезной тратой сил?

Она схватила бокал и до дна осушила. Обжигающий вкус коньяка мгновенно отогнал идею переспать с детективом из Скотланд-Ярда.

Кроули, лишившись поддержки, язвительно усмехнулся тому, как стремительно преображается человек, когда теряет возможность получить желаемое. Он кое-как забрался обратно на злосчастный диван.

— Есть два варианта, — произнёс он, отвлекаясь от тягостных мыслей. — Или Вероника сумасшедшая, или одержима инородным существом.

— Продолжайте.

— Сознание Вероники спит. Тело же ощущает абсолютную независимость. Душа цела, и, более того, ей ничто не грозит. Но на данный момент телом что-то управляет. А что именно — не могу сказать. Оно очень сильное. И им владеет гнев. Поэтому мне стало больно: я обжёгся о его чувства. Гнев как огонь.

— Может, Вероникой владеет злой дух?

— Исключено. Тогда бы её душа не находила покоя.

— По крайней мере, девочка жива.

Между шторами сквозь щель пробивалась тьма.

Вечер утомлял.

Спустя несколько проведённых в молчании минут Виктория оглянулась, собираясь что-то сказать Александру, но тот, подложив ладони под голову, мирно спал.

Детектив так устал, что даже не стал бороться с накатившей дремотой и благополучно отдался во власть Морфею.

«Он что, бывает милым только когда спит?» — подумала Виктория, прочерчивая взглядом изгибы припухших губ, тёмные полосы бровей, скулы, у которых пропал маковый оттенок, и невольно залюбовалась этим привлекательным мужчиной, нашедшим пристанище в её кабинете.

Она не лукавила, когда предложила себя. Мгновенная, но яркая вспышка, вносившая разнообразие. Разумеется, он отказал. Александр Кроули не шёл на поводу у эмоций. Всего на секунды им овладел животный инстинкт, — так бывает после взаимодействия с потусторонним миром, когда стирается грань и в душе пробуждается нечто такое, чего в ясном рассудке человек стыдится, — и, как всякий здоровый мужчина, он потянулся к женщине, найдя в ней источник спасения. Виктория не испытывала укола вины: ведь она пыталась отговорить Александра, но тот решился на поступок, о котором, возможно, не раз пожалеет. Александр не собирался склонять её к постели, ему претила сама мысль превратиться в её очередного любовника, и Виктория понимала это.

А ещё она знала, что он её презирает.

«Боишься присоединиться к числу экспонатов моей коллекции?» — пронеслись шаловливые мысли. — «Боишься, что тебя используют?»

— Может, хватит уже разглядывать? — прошипел детектив.

— А мне казалось, вы спите, — с улыбкой ответила Виктория.

— Ваш взгляд осязаем. Режет, как лезвие! И где вы научились так смотреть?

— Не знала, что мой взгляд причиняет боль.

— Мне не больно, просто неприятно.

Он уткнулся лицом в спинку дивана, прячась от непрошенного наблюдения.

— И кто у нас в «домике»? — усмехнулась женщина.

— Помолчите.

— Ладно, не буду мешать.

Прихватив бутылку, Виктория прыгнула обратно в кресло.

Вырванные из бутона лепестки одиноко засыхали на полу.

Алан разместился на кухне с чашкой ароматного зелёного чая и свежей газетой. Минувшую ночь он провёл в полном одиночестве; не помнил, когда уснул, не видел никаких снов и не имел даже понятия, жив или нет. Разбудил его стучавший по окнам дождь и уличный шум.

Суббота начиналась вяло.

С момента знакомства с женщиной, носившей причудливую фамилию, прошло три дня. Он не знал, придёт ли Виктория Морреаф снова, и чем дольше летело время, тем твёрже становилась мысль, что Вероника не вернётся. Фотографии похищенной сестры красовались во всех уголках Лондона, но дело с мёртвой точки не сдвигалось. Алан не затрагивал тему организации и не писал статей в страхе получить отрезанную голову Вероники и осознать, что ошибся, посчитав её мёртвой.

Также Алан полагал, что ему будет сниться Неми Ларсен: как всякий верующий человек, он боялся неприкаянных душ. Но Неми не являлась, не упрашивала сдать убийц — журналистка исчезла. Создавалось впечатление, будто её никогда и не было. Жизнь бежала вперёд, мир претерпевал перемены, а те, кто не остался, превращались в ничто — даже не в тени и не в пыль. Их поглотило небытие, столь страшное для тех, у кого бьётся сердце. Алан пытался вспомнить эту ослепительно красивую девушку, её наряды, улыбку, речь, но не мог. Глаза застилала пелена. Кажется, Неми была блондинкой…

И неужели с Вероникой тоже так? Пока стены обвешаны фотографиями сестры, Алан точно знал, как она выглядит, но стоило все их спрятать — и сколько протянет память? Год? Пять лет? Не больше.

«Чудеса исцеления. Меропа Эджворт — пророк?»

Газета пестрила рассказами о невероятных избавлениях от болезней.

Алан протяжно зевнул.

Взгляд перемещался по строкам статьи, и чем больше вливалось информации, тем сильнее хотелось зашвырнуть газету подальше.

За последние сто лет человечество повидало сотню пророков. Эти алчные до денег и славы ублюдки чего только не предвещали: и скорый конец света, и войны, и дружбу с иноземной расой, и падение гигантского метеорита, и захват роботами мирового господства. Теперь вот чудесные исцеления. Сфотографировали девочку, которая под воздействием слова пророка покинула инвалидную коляску.

— Встал Лазарь и пошёл, — плюнул Алан. — Куда там Иисусу с его мертвецами?

Взгляд переместился на фотографию Меропы Эджворт.

Пальцы ослабли, и чашка полетела вниз. Раздался треск, осколки рассыпались в стороны, а голову накрыло что-то тупое и холодное.

С листа бумаги на Алана смотрели тяжёлые глаза сестры. Волосы, уже не тёмные, а белоснежно-белые, были коротко острижены, как у дворового пацана. Худенькое тело пряталось под простой рубашкой. На шее висел крест. И внизу стояла подпись: «Меропа Эджворт».

— Что за чёрт? — воскликнул Алан. — Какого дьявола?

Он не понимал, что всё это значит. Не понимал, почему Вероника — Меропа Эджворт. Не понимал, почему она изменила внешность и под чужим именем представилась пророком.

В кармане брюк завибрировал мобильный. Алан, как во сне, протянул за ним руку и отсутствующим голосом ответил:

— Алло.

— Это Виктория Морреаф. читали утреннюю прессу?

— Да.

— Нам всё ещё не о чем разговаривать?

— Я приеду к вам в офис через час.

— Буду ждать.

Офис охранного предприятия «Walpurgis adherents» располагался в центре Лондона. Алан впервые очутился в здании, мимо которого довольно часто ходил, но не обращал внимания и не задумывался, чем здесь занимались.