Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

Ну, вот и всё , обожгло ещё одним ударом. Мир потемнел и закружился, земля ушла из-под ног… и время потекло вязко, как мёд: он падал — и Лили падала тоже — и светловолосый мальчишка, который так странно сжимал губы и краснел… прыгнул к нему, вытянув руки. И всё стало чёрным.

Энтис даже не успел толком осознать, что делает: его словно толкнули сзади. Зато его тело, похоже, отлично знало, как поступать. Поймать минелу на волос от камня, подхватить мальчика… рассечённая кожа была скользкой от крови; он упал на колено с размаху, но ни минелы, ни мальчика не выронил. И выдохнул с шумом. Всё заняло лишь миг между вдохом и выдохом.

Он бережно положил мальчика и минелу на каменные плиты, мельком глянул, как по серой ткани на правой ноге расползается багровое пятно, выпрямился в струнку и приблизился к Мейджису. Учитель и второй отец последние шесть лет… Энтис ждал. Лорд Трона испытующе смотрел ему в лицо.

— Мой мальчик?

— Милорд. — Он на миг закрыл глаза, вспоминая, как люди говорят и дышат. — Я должен уйти. С ним.

— Через три дня, — напомнил Лорд Трона, — тебе исполнится пятнадцать лет. Посвящение, Энтис.

Слава богам, он больше не боялся расплакаться: рывок к минеле сжёг все слёзы. И сомнения тоже.

— Это Путь Круга, милорд. Он сильнее моих желаний… нет, он и есть все мои желания. Милорд, я не сумею принять Посвящение, если оставлю всё как есть! Вы меня отпустите?

— Кто вправе не отпустить Рыцаря на Путь? — Мейджис усмехнулся. — И много ли изменят три дня? Иди, если сердце зовёт. Знаки или годы пройдут, здесь тебя встретят с радостью и любовью.

— Я знаю, — прошептал он, склоняя лицо и позволяя мягким локонам скрыть его от всего мира.

— Ну, до встречи… Лорд Крис-Тален.

Он удивлённо встрепенулся. Мейджис сдержанно кивнул:

— Исход испытаний зачастую предсказуем. Не узор на коже делает мальчика мужчиной и Лордом. А ты готов и к испытанию, и к Пути. Я вижу, меч с тобою. Отчего?

— Мы неразлучны последние дни, — он сглотнул комок в горле. — Не знаю, милорд. Прощайте.

Он шагнул было к маленькому менестрелю, но крепкая рука ухватила его за плечо.

— А плащ? — голос смеялся и укорял, но без яда: — Собрался за Черту без единого знака Ордена? — и не успел смутившийся Энтис придумать ответ, как Лорд Трона расстегнул агатовую пряжку у ворота, сдёрнул широкий белый плащ и окутал им плечи юного Рыцаря. Тот просиял. Слова не шли на язык, влажный туман застилал лица… Мейджис взял его за плечи, тронул губами лоб, а затем развернул и ласково подтолкнул. К мальчику Вилу и старой десятиструнной минеле.

Нести его было легко. Минела за спиной — и та казалась тяжелее! Ветхая накидка менестреля, в которую Энтис укутал свою ношу, вмиг сделалась багровой и влажной. Вслед ему смотрели. Пристально, заинтересованно, удивлённо. Что они о нём думают? Однако пользы в таких размышлениях Энтис не видел. В сущности, ему было это безразлично. Более важный вопрос занимал его: отнести мальчика за Черту и уже там заняться лечением — или зайти в чей-нибудь дом и воспользоваться услугами хозяев? Второй вариант кажется разумным… Но эти странные взгляды! Энтису не хотелось принимать помощь от людей, которые так смотрели. А он привык поступать в полном соответствии со своими желаниями, и никак иначе. Вот он и шёл, высоко вскинув голову, мимо ферм, мельниц, амбаров, конюшен и прочих крестьянских строений и старался не обращать внимания, что лёгонькое тело всё сильнее оттягивает руки. А кровь на руках делается липкой и холодной…

Стражники подняли руки к шляпам, приветствуя Лорда на Пути: иной причины для пересечения Черты пешим у Рыцаря быть не могло, это знали все, живущие в Тени Ордена.

«Тень Ордена. Разве свет отбрасывает тени? Но от стен Замка теней достаточно… Не об этом думай, глупый, а решай, куда идти дальше! Не то дождёшься, что он умрёт у тебя на руках!»

А куда идти? Выбор, в сущности, невелик — дорога-то одна. Если шагать на север, выйдешь на тракт; и через две недели пешего пути будет город Северин. А пойти на юг — вскоре окажешься в Лойренском лесу. Он уже отсюда виден: кроны могучих вязов кажутся окутанными синеватой дымкой, словно до неба достают и впитывают его цвет. Лес огромный — много дней надо, чтобы обойти вокруг не обжитых людьми земель, сплошь заросших деревьями, травами да густым кустарником. Именем леди Лойрен лес назвали три столетия назад; а сколько веков ему на самом деле — никому не ведомо. Древний лес… и не представишь маленьким человеческим умишком, сколько разных людей он повидал, сколько костей легло под его корни, смешалось с землёй да палыми листьями, давая жизнь юным побегам…

Ох, что это вдруг нашло на него?! Ну и странные же мысли! Он тряхнул головой, отгоняя мрачные видения крови и белых костей среди мха и цветов. Лес — это родниковая вода, душистые травы, звонкое пение птиц. Всё, о чём так часто он грезил, что тщетно искал в ухоженных садах Тени… и куда сегодня хотел умчаться верхом наперегонки с ветром, когда седлал Кусаку. Он улыбнулся и свернул на узкую дорогу, убегающую вглубь зелёных зарослей. Лойрен звал, и он поспешил на зов. Покидать дом было грустно — но шелест ветвей, смешанный с птичьими голосами, без труда заглушил эту грусть. Деревья, словно стражи, расступились перед ним — и, почудилось ему, сомкнулись за ним глухой стеной, отрезая дорогу назад. Сердце испуганно сжалось, но он не обернулся. Время для возвращения придёт. Сейчас же его путь — вперёд. Только вперёд!

Ноша ощутимо прибавила в весе и тяжелела с каждым шагом. Руки и плечи ломило. Дыхание то и дело прерывалось; воздух из лёгких выходил с хрипом и свистом. К счастью, вскоре он углядел меж деревьев просвет и, шатаясь, побрёл туда. Стоило остановиться, как ноги подогнулись, и он упал на колени, кусая губы и крепко прижимая мальчика к себе. Положив его и минелу, Энтис растянулся в траве и тихонько застонал от наслаждения: это было чудесно. Позабыть о времени и сотне всяческих дел, никуда не идти, ничего не тащить… Он широко раскинул руки и засмеялся, глядя в чистое синее небо. Вот так он мог бы лежать целую вечность!

Приглушённый стон вернул его сознание к реальности, а взгляд — в буквальном смысле с небес на землю. Ему, конечно, давно следовало позаботиться о мальчике, а уж потом нежиться под солнышком! Стыдясь своего легкомыслия, он не без труда оторвал спину от земли, затем встал, стиснув зубы, — все мышцы болели и отчаянно сопротивлялись любому движению, — и поплёлся на слабый шум воды. И только у ручья вдруг понял, что никакой посудины, пригодной для переноски воды, у него нету. И ему, похоже, не из чего напоить мальчика, кроме собственных, не очень-то чистых ладоней.

Я услышал стон. И голосок дуплянки: птичка застрекотала, замолчала и вновь завела назойливую мелодию, от которой у меня невыносимо болела голова. Стон был тихий и хриплый. Человеку очень больно. Наверное, он умирает. Уже ступил в зыбкую ткань Мерцания Изначального. А я валяюсь тут бревном вместо того, чтобы спешить на помощь! Где-то рядом человек сражается со смертью, а я…