Андрей Прокофьев - А. А. Прокоп [СИ]

Правда, через десять минут страх куда-то исчез. Только Павел уже точно знал, что тот вернется и как, оказалось, произошло — это довольно скоро. Прошло не более часа, — и вновь была та же скамейка, под крышей всё той же беседки. Павел повернул голову вправо. Страх сидел на своём месте. Павел повернул голову влево, — и по грунтовой дороге пересекаемой корнями кедров, тихонько спускался с горочки шикарный кроссовер Бориса. Страх подмигнул Павлу, затем улыбнулся, а его надменное лицо сообщало с полной торжественностью: — «Ну, что я говорил. Я здесь ни при чём. Это всё они, господи, если бы ты знал, как они мне всё надоели, но, так же как и тебе».

Павел не отрывал взгляд от автомобиля Бориса, тот примостился возле авто самого Павла. Борис, облаченный в гражданскую одежду вышел первым, а когда открывшаяся дверь переднего пассажирского сидения выпустила через себя Петра Аркадьевича Столпнина, то Павел и страх, всё так же сидящий рядом с Павлом, перестали дышать, постаравшись накопить внутри, как можно больше воздуха, полагая, что он может стать последним.

— Паша, что за фокусы — громко, развязано и с чувством несомненной претензии произнёс Борис, протягивая Павлу свою крупную ладонь.

Петр Аркадьевич сделал это, куда более аристократично и сказал с улыбкой на лице.

— Нехорошо.

От этого слова страх испугавшись своего обособленного положения, мгновенно заскочил внутрь Павла, начал давить изнутри своим непомерным объёмом. Сам же Петр Аркадьевич изменился. Он вроде бы сошёл с когда-то давно просмотренной старой кинопленки, и даже одежда современного покроя, включающая в себя джинсы какую-то новомодную курточку, не могла обмануть Павла. Глаза, эти ни с чём несравнимые старомодные усы. Холенные барские руки с перстнями на пальцах, и ещё хорошо, что не просматривался Выдыш, а был полностью оживший персонаж ушедшего слишком далеко отсюда времени. Только и этот вторичный обман был бесполезен, и Павел ни за что на свете бы не поверил в столь детскую игру в перевоплощение, то, что Выдыш находится внутри исторического фигуранта, точно так же, как страх, который прячется в самом Павле, не было никаких сомнений.

— Какие еще фокусы. Отдохнуть решил немного от суеты городских дел — выдавил из себя Павел, отвечая Борису.

Петр Аркадьевич присел напротив Павла и пока беззаботно осматривал окрестности.

— Не рассказывай мне сказок. Я твой старый друг, и ты знаешь, на какой службе я состою. Меня очень беспокоит твоё душевное состояние.

— Нормально всё со мной — ответил Павел.

— «Ты Боря значит с ними. Правильно я тогда подумал. Но, как это может быть. Неправда это, недолжно так быть» — думали Павел и страх, на этот раз полностью найдя между собою общий язык.

— Ничего с тобой ненормально. Нормально вернуться домой к семье, а не прятаться здесь от всего мира. Я разговаривал с Оксаной. Она сама мне позвонила и она очень беспокоится. Я даже скажу больше, чем беспокоится.

— Она не могла тебе звонить. Она мне обещала — промямлил Павел.

— Павел Владимирович, зачем вы всё усложняете — произнёс Петр Аркадьевич, — и Павел, раздваиваясь между ушедшей только, что в небытие секундой и той, что пришла в этот миг ей на смену, с большим трудом различал предметы вокруг себя.

Голос Петра Аркадьевича звучал где-то очень далеко, едва различимо, походил он на глухое бормотание, которое невозможно было разобрать. Очертания Бориса, Петра Аркадьевича расплывались, поглощал их прохладный густой туман, похожий на туманы, которые бывают в первые недели осени, покрывая собою всё вокруг настолько, что не видно собственного носа.

Сколько прошло секунд, сколько раз дернулась вперед незримая стрелка…

… Павел увидел всё четко и мало, что изменилось, только заметно посерело, осунулось, впустило в себя опередивший календарь сентябрь, — и Борис переоделся в служебное облачение. Большой золотой крест накрыл половину его груди, увеличилась округлая с проседью борода. Петр Аркадьевич натянул на себя стильный черный костюм. Его волосы блестели чем-то похожим на какую-то парфюмерную смазку, а на белоснежных рукавах сорочки бросались в глаза большие золотые запонки с рубинами внутри каждой из них.

— Павел Владимирович с вами всё в порядке? — Борис взял Павла за руку.

— Да только я не понимаю, где я — признался Павел.

— Там же, где и были и ничего особенного не происходит. Мы приехали к вам по поводу бумаг. Вы обещали всё подготовить к сегодняшнему дню.

Голос Петра Аркадьевича звучал мягко. Павел поднял голову вверх и осмотрелся по сторонам. Скромная дача тёщи увеличилась в размере дважды. Изменился дизайн, пропала горочка на въезде, пропали автомобили. Вместо них стояли экипажи, коричневые лошади двигали головами.

— Какие бумаги?

— Я же говорю, что с ним что-то происходит — Борис обратился к Петру Аркадьевичу, пропустив вопрос Павла мимо ушей.

— Нужно что-то с ним делать. Нельзя оставлять человека в таком состоянии совершенно одного. Сегодня же переговорю с господином Резниковым, он найдет очень хорошего психиатра.

— Да конечно Петр Аркадьевич. Я и супруга Павла Владимировича будем очень благодарны вам, если вы и господин Резников поможете близкому нам человеку.

— Конечно, какой может быть разговор, и всякие благодарности с вашей стороны, кажутся мне неприемлемыми. Мы с господином Резниковым переживаем за Павла Владимировича не меньше вашего. Вы Борис прекрасно знаете об этом.

— Дорогой Петр Аркадьевич, какие могут быть сомнения. Господь бог, сейчас наполнят меня своим присутствием. Он вместе со мной радуется, что вы заботитесь о нашем друге. Не обижайтесь на мои слова, даже если они показались вам…

Петр Аркадьевич на этом месте перебил Бориса.

— Это вы меня неправильно поняли. Я совсем на вас не обижаюсь, просто уточнил. Вы меня извините.

Петр Аркадьевич представлял из себя саму любезность. Борис не уступал ему в этом. Они разговаривали, не обращая внимания на Павла. Складывалось впечатление, что его и вовсе не было возле них. Павел хотел что-то сказать, но сидящий внутри страх неожиданно осмелев, вылез наружу и сев рядом с Павлом, — начал зажимать рот Павла ладошкой. Ещё он делал, какие-то знаки, которые не понимал Павел. Но он видел, что Борис с Петром Аркадьевичем, так же, как и он видят присутствие рядом с Павлом предателя по имени страх. Только сие не испугало Павла. Страх выглядел точной копией его самого, и поэтому они сейчас не могут разобрать, кто есть кто. Значит хорошо, что их двое. Теперь странные люди, прикидывающиеся его друзьями, точно не смогут его найти.

Правда они и не собирались этого делать, а спокойно продолжали свой разговор.

— Дела Петр Аркадьевич. Пожалуюсь вам, а что скажите делать. Прихожан, вроде, много, а наносного на них ещё больше. Иногда думается, что одна мишура осталась.