Джозеф Финк - Исчезающий город [litres]

Изменение постоянно и конечно. Обратного пути нет. Мы отдаем себя изменению так же, как мы отдаем себя Улыбающемуся Богу. Оба они поглотят нас. Процесс может оказаться неприятным, но наслаждение – это не все. Жизнь, проведенная в наслаждениях, будет напрасной. В конечном итоге вы осуждены на смерть. Рождение – это ваше преступление, и никакая апелляция тут невозможна.

Надежда есть самая могущественная сила во вселенной наряду со временем, тектоническими сдвигами, вулканами, кислотой и некоторыми видами акул. Сталь также наиболее могущественна. Она может удерживать здания. Может ли надежда удерживать здания? К сожалению, нет. Болезнь тоже наиболее могущественна. Никто никогда не излечивался надеждой. Отчаяние иногда наиболее могущественно. Все полностью зависит от вас. То, какое значение вы придаете надежде, а какое отчаянию, не сможет изменить многое в том, что касается результатов, но это полностью изменит ваш опыт.

Научный факт: большинства вещей не существует. Большинство событий не происходило. Определяя свое место во вселенной, мы должны признать, что, имея одно положение, мы отрицаем любое другое возможное положение. Без потерь нет обретений. Не существует позиции, которую мы могли бы занять, не отрицая любой другой позиции. Каждый видимый нами восход подразумевает потерянный нами сон. Каждое путешествие в нашей жизни означает, что мы гораздо меньше времени проводим в домашнем комфорте. Как только мы принимаем потерю, мы обретаем ключ к принятию всего остального.

Не ищите Очищения. Ждите его. Принимайте его. Вы делаетесь святыми не через ваши действия, а своим принятием действий мира. Как только вы окажетесь с ними в согласии, как только вы признаете священное попущение во всем происходящем с вами, вы станете готовы войти в промысел Очищения и святости. И, войдя в него, вы сделаетесь истинно радостны. И тогда вы станете истинным членом братства радостных последователей Улыбающегося Бога.

– Аминь, – закончила пастор, превратив таким образом все ею сказанное в молитву.

– Аминь, – отозвались собравшиеся, соглашаясь с этим.

– А теперь, Гордон, пожалуйста, сыграй нам еще одну радостную песню.

Гордон подчинился, на этот раз использовав аккордеон.

Гипотеза. Церковь намеревается вызвать что-то из параллельного мира.

Свидетельство . Об этом почти прямо было сказано в проповеди с намеком на совершение церемонии поглощения. Чего Ниланджана не знала, так это того, как это произойдет и реально ли вызвать Улыбающегося Бога.

Стефани толкнула ее в бок, и она поняла, что одна в зале не поет. Ни один головной убор не скроет недостаток сопричастности. Ниланджана изо всех сил старалась мурлыкать в такт песне, но потом решила, что этим привлекает к себе еще больше внимания. А что она станет делать, когда служба подойдет к концу? Конечно же, последуют разговоры. Большинство ситуаций без предписанных действий предписывают вести разговоры. Даже в самых лучших ситуациях она не очень владела искусством вести разговор, а необходимость изображать мужчину, которого она едва знает, ставит ее если не в худшее положение, то очень близко к нему.

ГЛОТАЙ, ГЛОТАЙ, ГЛОТАЙ, ГЛОТАЙ,

ГЛОТАЙ, ГЛОТАЙ, ГЛОТАЙ, ГЛОТАЙ,

ХЛЕБАЙ, ХЛЕБАЙ, ХЛЕБАЙ, ХЛЕБАЙ, ХЛЕБАЙ, ХЛЕБАЙ, ХЛЕБАЙ, ХЛЕБАЙ,

ДА-А-А! ГЛОТАЙ, ГЛОТАЙ, ГЛОТАЙ. ДА-А-А!

Гордон закончил, без всякой необходимости широко растянув мехи аккордеона, но пастор простила ему это, блаженно улыбнувшись.

– А теперь, – объявила она, – давайте выслушаем свидетельства. Кто первый?

Похоже, это включало индивидуальное участие собравшихся, и хотя в зале было много народу, не много нашлось таких, кто, по мнению Ниланджаны, чувствовал себя надежно затерявшимся в толпе.

– Давайте первым заслушаем Мартина, – предложила пастор.

Одна из фигур в одеянии и головном уборе радостно вскочила и запрыгнула на подиум.

– Привет, народ, – начала она. – Меня зовут Мартин Маккафри. Как почти все вы знаете, я в свое время заведовал Управлением транспортной безопасности в аэропорту Найт-Вэйла. Карьера моя меня не устраивала. Рабочий день был длинным, а оплата не радовала. Я постоянно рисовал какую-то черную фигуру и не помнил, как это делал. Однажды все меня достало, и я расставил по всему дому капканы, чтобы поймать демона или злую силу, отравлявших мне жизнь. На крохотных алтарях я приносил в жертву мышей, чтобы обрести защиту. Построил сложный агрегат, предсказывавший будущее посредством убийства ос. Ну, все такое. Похоже, это можно назвать кризисом среднего возраста.

Но был ли я счастлив? Нет, не был. Мне лишь казалось, что я счастлив из-за множества принесенных мною в жертву животных. И продолжалось это, пока я не встретил Мэй (привет, Мэй!). Она рассказала мне о поглощающей милости Улыбающегося Бога, и вот тогда я узрел истину. Я не мог сражаться с демоном в одиночку. Я нуждался в выступавшей за меня более мощной и ужасающей силе.

Было просто потрясающе познакомиться со всеми вами за последние два года, а новая работа по надзору за консультантами в летнем лагере радует гораздо больше, чем та каторга в аэропорту. Хотя платят там меньше. Гораздо меньше. Очень хотелось бы с кем-нибудь обговорить схему компенсации. Но помимо этого все просто прекрасно.

Спасибо вам всем за то, что вы – сообщество, где все друг друга поддерживают. Спасибо пастору Мунн за все, что вы нам даете. Еще раз спасибо Мэй. Она настоящий друг. И спасибо Улыбающемуся Богу за то, что он поглощает наши грехи Своей огромной священной Глоткой. О, как же я люблю Улыбающегося Бога!

– Аминь, – произнесла пастор, на этот раз используя это слово как сигнал, что Мартину пора замолчать.