Джозеф Финк - Исчезающий город [litres]

– Да нам тут вовек не разгрести, – сердито пробурчал один из работников «Большого Рико».

Вскоре вокруг ямы столпился весь город. Впереди стоял шериф Сэм, в знак победы потрясая над головой сомкнутыми руками.

– У нас получилось, – провозгласил он. – Это еще одна убедительная победа Тайной полиции.

– Гм-м, – отозвался вертолет. – Пошли, ребята. – И они улетели, вернувшись к привычному патрулированию в небе.

– Поверить не могу, – говорил Дэррил. – Улыбающийся Бог реален, и мы его поймали.

– Насчет Бога не знаю, – отвечала Ниланджана. – Но мы поймали самого большого жука, какого я только видела.

Примчалась Памела Уинчелл и заговорила в микрофон и портативный усилитель:

– Это чудовище нужно будет убить. Ради безопасности нашего города. А также из мести. По большей части из мести. И ради безопасности.

– Нет! – хором выкрикнули Дэррил и Ниланджана.

– Оно священно, – возразил он.

– Мы не можем убивать нечто столь интересное с научной точки зрения, – возразила она. Когда опасность наконец миновала, она увидела огромное поле для научной деятельности.

– Мы должны убить его, – произнес еще один голос. По парковке от лаборатории шел Карлос. Лицо у него было суровое и решительное.

– Но как же все, о чем вы говорили? О науке и о том, что мы не должны убивать то, чего мы боимся? – удивилась Ниланджана.

Карлос покачал головой.

– Ради блага наших семей и нашего города чудовище должно умереть. – Он встретился с ней взглядом, и она заметила, насколько глубоко он потрясен. – Оно едва не погубило Дженис, – прошептал он.

Он достал с заднего сиденья своей машины большую канистру, толкнул край брезента, так что тот упал в яму, образовав дыру, и начал лить в яму бензин. Гигантское чудовище билось о брезент, пока его обтекала жидкость. Затем Карлос вытащил пиропатрон, зажег его и швырнул в яму.

Улыбающийся Бог кричал, умирая. Никто не думал, что многоножки могут кричать, но она кричала. Кричала очень долго.

Ниланджана лечила головную боль пол-литровой кружкой кофе. Накануне она праздновала допоздна. Одна или две кружки пива, взятые, чтобы чокнуться и улыбнуться, перешли в три или четыре, после которых она начала смеяться и пришла в восторг, после чего перетекли в пять или шесть – она уже не помнила.

Но она все же помнила, что они убили гигантскую многоножку. Они убили религиозный символ. Но прежде этот символ съел лидеров радостных последователей. Она не говорила с Карлосом о возможных последствиях убийства редкого подземного существа. Она не говорила с Дэррилом о смерти его бога и пастора. Она думала о Карлосе, которому доверяла больше всех, и о том, что она ощутит, если он умрет или, хуже того, окажется столь же опасным для Найт-Вэйла, как пастор. Прошлым вечером все были сначала слишком взвинчены, а потом – слишком вымотаны, чтобы говорить. Они просто пили и улыбались, пока не начинали клевать носами. Дэррил остался у нее, они занимались любовью и уснули, прижавшись друг к другу, обнаженные, причудливо переплетясь телами – им было необходимо как можно больше телесного контакта.

Он еще спал, когда она встала. Ей хотелось снова вернуться к работе, отчасти оттого, что она любила работать, отчасти оттого, что она уже не могла заснуть, а по большей части потому, что ей пока не хотелось говорить о глубокой духовной связи с Дэррилом. Ниланджана знала, что, как только в их головах уляжется то, что они сделали вчера – до тостов, веселья, поцелуев и объятий, – ему придется разбираться со множеством вопросов. И ей тоже.

Потом. Они смогут потом прояснить все эти вопросы.

Каковы бы ни были последствия, положительной стороной всего стало то, что Карлос мог свободно и беспрепятственно продолжать свои эксперименты. Больше не будет ни грохота, ни ям. Они оказались результатом действий не Городского совета, а церкви и чудовища. Город лишь изводил и преследовал их, что было обычным для правительственных структур Найт-Вэйла, особенно по отношению к такой бунтарской группе людей, как ученые. К тому же они работали вместе, чтобы защитить Найт-Вэйл от Улыбающегося Бога, который больше никому не угрожает. Памела зачастит к Карлосу, выкрикивая в усилитель свои странные афоризмы, однако она не сделается реальной проблемой, ограничившись лишь гримасами, упертыми в бока руками и фургонами наблюдения.

Ниланджана доехала до работы и вошла в кабинет Карлоса с тяжелой головой и кружкой кофе в руке. Он сидел перед занимавшим всю стену компьютером, щелкая металлическими переключателями и постукивая по черно-белому экрану, заполненному длинной чередой чисел и кодов.

– Снова за работу? – спросила она и улыбнулась. Или хотела улыбнуться, но ее лицевые мышцы тоже страдали от похмелья, так что на самом деле она нахмурилась. – Вы выглядите так, словно ничуть не устали.

– О, я вчера вечером пил лишь молоко с апельсиновым соком с добавлением содовой. Мне не терпелось сегодня утром вернуться к работе. – Карлос быстро нажал на пять расположенных в ряд переключателей. – С тех самых пор, как я вырвался из параллельного мира, я пытался его понять и защитить от него Найт-Вэйл. Сейчас я почти у цели.

Он улыбнулся ей, но улыбка его не была счастливой. В ней смешалось слишком много чувств, и он не знал, как их упорядочить и облечь в понятное и логичное высказывание. «Сейчас я почти у цели» – вот и все, что ему удалось объяснить. Из машины донеслось тихое жужжание. Голова у Ниланджаны похолодела. Тело ее оставалось теплым, но голова замерзала. Она прижала руку к носу – пальцы были теплыми.

Наверное, это от кружки с кофе, подумала она.

– Значит, вы снова снимаете данные с дома, который не существует? – спросила она.

– Вроде того. Пытаюсь сделать кое-что новое. Сначала собираюсь направить прибор в центр города, снимая данные там. Затем пойду расходящимися от центра кругами, снимая исходные данные по всей площади. Как только я все это проделаю, у меня окажутся некие контрольные данные, по которым можно сравнивать аномальные точки вроде дома, который не существует, Собачьего парка и…

– Не забудьте про фитнес-центр. Давным-давно там появлялись птеранодоны.

– Да, конечно. – Карлос вскочил на ноги и написал на доске «Птеранодоны!», после чего нарисовал вокруг слова большое сердце.

– Великолепная наука, Ниланджана. – Вокруг первого он нарисовал второе сердце, после чего восторженно показал ей большой палец.

Она ощутила тепло при словах благодарности от человека, которого уважала больше всех на свете. Она также ощущала тепло ступнями ног. Им было горячо. Не обжигало, но так, словно в жаркий день она забыла надеть обувь на песчаном пляже.

– Вам не жарко, Карлос?