Борис Конофальский - Сталин против рептилоидов [publisher: SelfPub.ru]

Она была сосредоточена, серьёзна и очень красива.

– Ну ладно, качала – так качала, – согласился, Свирид глядя на неё. – Как скажете.

– Ешьте, и думайте где нам документы взять новые.

И они принялись есть, и есть с запасом.

Когда они выходили из гостиницы Свирид прихватил ещё одну газету из пачки:

– Не каждый день обо мне в газетах печатают.

Она усмехнулась, взяла его под руку, опять поглядела на него:

«Господи, совсем мальчишка, будь я на пять лет постарше, он мог быть моим сыном».

Товарищ Тыжных повел её было к машине, но она удержала его, и они прошли мимо:

– Забудьте про автомобиль. Зайдём за угол, извозчика возьмём.

– Почему?

– Не так уж в городе много машин, приметно.

– А куда мы теперча?

– Теперча! Забудьте эти слова. Теперь мы на нелегале, и вам придётся расстаться с ролью красного фронтовика и играть роль нэпмана.

– Чего, нэпмана, да я никогда…

– Свириид… – Нравоучительно прервала она его, заглядывая ему в лицо. – Успокоились, и приготовились играть роль нэпмана. Считайте что это приказ. Иначе нам не выжить.

– Есть, нэпмана играть, – нехотя согласился Тыжных. – И куда мы теперь?

– К товарищу Кумачу, нэпману. Новую одежду вам купить, ну и мне кое-что по мелочи. Пустой извозчик, ловите!

На одной тихой улочке, названия которой Свирид не знал, Ракель Самуиловна остановила извозчика и велела с ним расплатиться. Они зашли в один чистый подъезд, и позвонили в дверь. Им почти сразу открыли. Их встретил удивлённый и всклокоченный товарищ Андрей Кумач, пролетарский портной, урождённый Вильферосн Зиновий Моисеевич. Поблёскивая пенсне и удивляясь, товарищ Кумач разводил руки в крахмальных манжетах:

– Рахиличка, девочка моя, ты даже не знаешь, как я рад, а чего с такого раннего утра, тебе не спится, не дай тебе Бог колики. Ты, наверное, думаешь, почему бы мне не зайти к старику Кумачу, пока он не попил кофэ, и не съел булку? – И тут он увидел за её спиной мрачного товарища Тыжных. И сразу переменился в лице. – Впрочем, какие булки, какое кофэ, что я такое говорю, когда на дворе мировая революция, а я тут со своим кофэ. Проходите Ракель Самуиловна. И вы товарищ.

– Не меньжуйте Зяма, – строго сказала красавица. – Это не конвой, это я привела вам клиента.

– И шо же это за клиент, если по его твёрдому лицу видно, шо оно из органов? – Удивлялся товарищ Кумач.

– Угомонитесь, Зяма, мы все из органов, только из разных, моему другу нужен английский костюм. – Она обратилась к Свириду. – Товарищ Кумач делает английские костюмы, такие, что даже англичанин за тридцать шагов не отличит его от настоящего.

– Рахиличка, утренняя птичка моя. Мои костюмы не отличат и за десять шагов. Их можно распознать только на ощупь. К сожалению, в нашей Советской стране ещё не делают хорошего сукна. Вы знаете, какое делают сукно англичане, а? А какое сукно продавали в Бресте до империалистической, вы бы видели какое сукно…

– Зяма, хватит уже за сукно, мы так не уйдём от вас, и вам придётся поить нас кофэ, давайте за костюмы. Зяма у вас есть готовый костюм, чтобы хорошо сел на моего друга, и ему не пришлось долго подшивать штаны?

– Костюм? Зачем ему костюм, он всю жизнь носил галифе, чтобы прятать там гранату!

– Зяма, у вас есть костюм?

– У меня есть отличный лапсердак, может ему будет как раз, может ему надо? Он немного ношен, но отдал бы недорого.

– Он что, по-вашему, похож на раввина. Похож? Вы бы пошли к такому раввину? – Товарищ Незабудка почти угрожала. – Думаю вас нужно отвести к этим товарищам в синагогу.

– Боже сохрани, боже сохрани. А сколько у вас есть денег, на хороший костюм? – Поинтересовался портной.

– Прекратите это, товарищ Кумач, – сказал Ракель Самуиловна и поморщилась.

– Я даже не начинал ещё, – отвечал Кумач, пожимая плечами.

– Товарищ Кумач, дайте нам английский костюм недорого, и мы уйдём, есть у вас английский костюм? А ещё рубашка, шляпа и ботинки, и галстук и всё что ещё нужно молодому красивому мужчине, чтобы его завязки от кальсон не торчали из-под штанин. – Сказала Ракель Самуиловна строго.

– Я даже не знаю, есть ли всё это у меня? – Сомневался пролетарский портной.

– Три червонца, товарищ Кумач. Три настоящих советских червонца.

– Рахиличка, ну что это вы, сами говорите всё хорошее, а сами не даёте развернуться. Я уже думал предложить товарищу роскошные сатиновые трусы, вместо кальсон, это последний писк советской моды, а вы мне говорите три червонца, да только ботинки «инспектор», стоят два!

– Зяма, вы пьете из меня кровь, из меня царская охранка пила меньше, хорошо я дам четыре, но всё должно быть самое лучшее.

– Рахиличка, ну зачем эти пустые разговоры, конечно за четыре белых билета у товарища будет всё самое лучшее. Он будет так смотреться, что его будут пускать в английский парламент или даже в бердичевскую синагогу и никто у него там не спросит: зачем вы тут?

– Так делайте Зяма, делайте, иначе свой кофэ вы будете пить в обед.

Шалва Семёнович торопился, он пожалел, что сразу не взял с собой татарина Ибрагима, пришлось за ним ехать к себе. Впрочем, там он взял с собой ещё пару милиционеров, работа предстояла непростая. И уже к семи часам утра они выдвинулись ловить девку-убийцу и ОГПУшника.

Товарищ Аджания был уверен, что они ещё не уехали, ещё не было поездов на восток. Он глядел расписание уходящих с Ярославского вокзала поездов в справочнике и был сосредоточен.

– Жмут? – Спросила Ракель Самуиловна, беря Свирида под руку.

Свирид в костюме, рубашке и при галстуке, смотрел вниз, на свои ботинки красоты не бывалой. Они были чёрные, кожа была у них шлифованная, и узоры резные по носам.

– Да нет, не жмут, хотя и не мягкие они. Я просто подумал, что Арнольд за такие штиблеты полугодовое жалование отдал бы. – Отвечал Тыжных.

– Да, отдал бы, – согласилась красавица, – кстати, товарищ красный фронтовик, это фуражку носят на затылке, а шляпу носят чуть-чуть на глаза, – она поправила ему шляпу. – Ну как вам нравится костюм?

– Пришлось в кармане штанов дырку проковырять, а то наган из кармана торчал, малость. А так, ничего себе костюм, приличный, но вот не знаю, даже, уж слишком он буржуйский, меня бы в деревне в нём не признали бы.

– Кто не признал бы? Корова Падла?

– Корова Падла, геройски погибла, не уступая дорогу паровозу.

Они оба улыбнулись. Она была в лёгком плаще и шляпке с едва заметной вуалью. Но через вуаль он видел её немного усталые глаза. Ему показалось, что они чуть влажные от слёз.

– Товарищ, Катя… – начал он.

– Что?

– Глаза у вас что-то мокрые, как у телушки, так вы это… Не волнуйтесь, пока я жив с вами ничего не случится.

– Вы такой романтик Свирид, – сказала она и поправила ему галстук, а затем что-то стала стирать с его щеки, хотя там ни чего и не было. – Ну, а пока я жива, с вами Свирид обязательно, что-то случится.