Михаил Фиреон - Детектив Марк Вентура

— У меня свой напиток — достала из-под полы плаща флягу алая женщина и налила из нее в услужливо подставленный оруженосцем фужер. Жидкость была черно-багрового цвета и густой как кровь. Выливаясь в кубок, липла на стенки крупными густыми сферами. Сидящие неподалеку, пытающиеся утешить молчаливо глядящую на все еще лежащее у подножья помоста, ожидающее пока доктор освободится после раненых и придет за ним, тело отца Оливию Кибуцци подруги недоверчиво посмотрели на фужер в ее руке. Покосились на кровь внизу. Но Хельга Тралле не обратила на них внимания, не смутил ее напиток и Герцога.

— Пятьсот шестой год основания Гирты! — провозгласил он.

— Пятьсот лет правления семьи Булле! — торжественно кивнула куратор полиции.

Он поднял свой фужер, но не ударил им о фужер собеседницы. Они выпили.

Когда принцесса Вероника во главе своей свиты отъезжала с площади, за ограждение для гостей прорвался какой-то офицер с регалиями жандармерии, шумно разругался с охраной, вбежал в павильон, начал что-то взволнованно объяснять герцогу Ринья.

— Что там? — прищурилась, спросила принцесса Вероника, заметив это движение — Лиза. Мы за Оскаром. Найдете нас на рыночной площади.

— Узнаем, догоним! — быстро крикнул Фарканто, соскочил с седла, помог спешиться своей рыжей подруге и оба заспешили обратно в павильон.

Колонна неспешным шагом двинулась в сторону рынка. Когда герцогиня, Агнесс Булле со своим прыщавым кривозубым ухажером, граф Прицци, Пескин со своей высокой дамой и большая компания их оруженосцев, вассалов и друзей были уже на половине пути, Фарканто и его бойкая рыжая спутница догнали их.

— У Восточных ворот взорвали экипаж Элеоноры Ринья! — подъехав в упор к подруге, бросила, по-деловому, сообщила рыжая Лиза — леди Ринья в нем не было. Карета сложилась вовнутрь. В щепки. По журналу станция зафиксировала гравитационный всплеск.

Вероника Булле чуть повела головой. Казалось, эта новость не особо впечатлила принцессу.

— Значит леди Элеонора к нам уже не доедет — только и сказала она с легким сожалением, глядя на веселый нарядный поток гуляющих по проспекту людей — печально, давно с ней не виделись.

Солнце закатывалось за крыши домов. Сизые тени потянулись по площади от башенок мансард, от стен, шпилей колоколен и церквей. В тенях становилось холодно. В прозрачном голубом небе резко светило уже рыжеющее, клонящееся к западу солнце. Громко стучал барабан. Вертура, Мариса, доктор и студенты успели занять столик у входа в распивочную, где в зале играл граммофон, через дверь слушали новые столичные пластинки. От громогласных, наполненных аккордами гитар, басов и клавиш, совсем не похожих на местные напевы, ритмов, поднималось настроение. От выпитого мутило, но с каждым новым глотком как будто становилось легче. На помосте уже полчаса, как пороли провинившихся. Начинали с тех, кому за мелкое хулиганство, драку или иное подобное правонарушение полагалось несколько ударов плетей, до тех, кого секли до полусмерти. Гости города с интересом вслушивались в сухие строки приговоров, поднимали рамки над головами, во все глаза следили за их исполнением. Детективу же и остальным было уже неинтересно. Вертура пил свой кофе, перемежая его с вином, старался не захмелеть. Доктор Сакс же вливал в себя кружку за кружкой, вел какие-то бессвязные беседы с такими же пьяными художником Гармазоном и его Эллой. В какой-то момент он начал сетовать, стонать, что он чрезвычайно одинок и никто не понимает, не любит его и не ценит. С завистью глядя на студентов и их подруг, почти со слезами на газах сообщил на всю площадь, что как хорошо быть молодым, и как было бы замечательно, чтобы какая-нибудь прелестная девица села и к нему на колени, приласкала и утешила. Пришла одна, но ей пригрозили сдать на порку и она тут же под общий хохот убежала прочь, скрылась в толпе. Вертура без всякого удовольствия слушал музыку, устало глазел по сторонам на все эти уже порядком надоевшие толпы пьяных шумных бездельников, лотки, шатры, павильоны и артистов, вздыхал, крепко держал под руку уже пьяную и, похоже, готовую начать буянить Марису.

— Знакомые персонажи! Пойдем скорее! — внезапно приметив на помосте барона Оскара Доццо и его жену Иду, воскликнул, одернул ее за плечо детектив. Судья в черно-белой маске уже зачитал приговор, который детектив благополучно, как и все другие до этого, пропустил мимо ушей. Под презрительный свист толпы — Ида Доццо была сегодня первой женщиной в списке, которой полагалось плетей, обоих обвиняемых бесцеремонно раздели выше пояса, притянули к колодкам друг напротив друга, лицом к лицу.

— Что выбираете? Справедливость закона, или милость Герцога? — строгим сухим голосом провозгласил распорядитель в лохматой маске черно-белого демона.

— Справедливость! — вращая сумасшедшими глазами, облизывал влажные, прокушенные губы, скривился в страшной улыбке, сдул с лица упавшие не глаза волосы, Оскар Доццо.

— Милость… — прошептала одними губами разгоряченная от стыда Ида.

— Сложите и разделите на двоих — прозвенел холодный и властный голос. Проталкивающийся через толпу, волочащий за собой встревоженную, раздосадованную столь резким обращением Марису, детектив повернулся в сторону окрика и увидел в десятке метров от себя восседающую на белом нарядном коне принцессу Веронику.

— Приговор герцогини — закон! — словно бы с насмешкой согласился судья и отдал приказ палачам — по тридцать ударов каждому. Мастер! Исполните!

— Понеслась! — тряхнул головой, страшно и отчаянно воскликнул Оскар Доццо.

На площади все также играла музыка, веселились циркачи. Люди пили, смотрели по сторонам. Ритмично щелкали плети. Первые десять ударов Ида Доццо жалобно и громко вскрикивала, но потом прокусила губы и язык и затихла. Слезы ручьями катились по ее окровавленному лицу. Ее муж, наоборот, только сжимал рот, при каждом ударе шумно вдыхал через зубы и натужно хрипел. К концу он стал спокоен и даже как-то весел и когда кнут последний раз хлестнул его по искалеченной, превратившейся в сплошное алое месиво спине, расслабленно уронил на грудь голову и тяжело выдохнул. Его жена напротив, еще где-то на двадцатом ударе лишилась чувств, так что было трудно понять, живая она вообще или нет.

— Лейтенант Марк Вертура! Отдел Нераскрытых Дел! — приметив в отцеплении знакомое лицо, продемонстрировал регалии капитану Кноцци, руководителю оперативного отдела полиции Гирты, детектив, и они с Марисой прошли к помосту, с которого уже снимали бесчувственных супругов. Неверную жену и убившего ее любовника мужа.

— Оскар? — присел над ним детектив, раскрыл свою флягу с кофе, плеснул ему в рот. Тот подавился, закашлялся и открыл глаза.