Алиса Дорн - Сыщик и канарейка [litres]

Да. Это было бессмысленно отрицать.

– Эйзенхарт забрал жизнь твоего человека. Я могу спасти, – повторил я. – Любого, на кого укажешь. Если обману – заберешь мою.

На какое-то время дух задумался. Нам не дано увидеть узоры, сотканные Вирд. В отличие от духов мы не знаем, чем обернется любое, даже самое малое действие. И где нить полотна можно поправить, иначе затянув ее. Если такая возможность существовала…

Однако слишком силен был для Волка соблазн взять свое по праву, сломать человека, решившего бросить ему вызов.

«Что мешает мне взять твою жизнь просто так?»

Я почувствовал, как клыки пронзили кожу. А еще – как зашевелился чернильный змей у меня на боку. Скользнул на плечо, свернулся клубком вокруг шеи. Северин решил все-таки напомнить, под чьей я защитой. Украдкой я перевел дух. Я надеялся, что Змей не оставит одного из своих самых ценных подопечных, но не мог знать наверняка.

Это было моим единственным спасением. Маркус мог пугать меня, но знал, что со Змеем их шансы равны. Недовольно он раскрыл челюсти – чтобы в следующий момент вцепиться зубами в мое запястье. В глазах потемнело от боли. Я покачнулся и не смог устоять, падая на колени.

Когда туман перед глазами рассеялся, в зале никого не было. Каменная статуя молчала, только перемазанная кровью морда напоминала о произошедшем. Татуировка тоже вернулась на место: Змей убедился, что я в безопасности, и ушел. Я бросил взгляд на свою руку: по ощущениям, Маркус должен был отгрызть ее, но вместо культи я увидел только две пунктирные линии.

Послание было четким и ясным.

Долг принят.

Я вышел из храма и оглянулся на вырезанный над входом символ Судьбы. Оставалось только надеяться, что цена не окажется непомерно высокой…

Эйзенхарт

За остаток вечера и ночь к Виктору воспылали недобрыми чувствами не только сотрудники архива, но и его собственные коллеги. Со всей дотошностью он проштудировал относившиеся к совершенным за последние годы самоубийствам документы (к счастью архивных служащих, заинтересовавших Виктора дел оказалось немного – молодые девушки редко лишали себя жизни в Лемман-Кливе, еще реже так поступали богатые молодые девушки) и теперь выспрашивал подробности. Жаль, вопрос, не припоминает ли кто на месте преступления цветы, понимания среди детективов не находил. Равно как и уточнения, что за цветы это были и в каком количестве.

– Кажется, тот шутник его основательно достал, – прокомментировал деятельность Виктора Штромм, наливая себе кофе.

На всякий случай, чтобы все поняли, о каком шутнике идет речь, он кивнул на охапку распустившихся розовым веток, которые курьер оставил в общей комнате.

– Или он окончательно сбрендил, – возразил инспектор Вельке, недовольно оглаживая седые усы. – В конце концов, мы знали, что рано или поздно это случится. И вот: он считает эти цветы посланиями ему. Вздор!

– Я все слышу! – предупредил Виктор, заслоняя ладонью микрофон.

Инспектор фыркнул и с чувством собственного достоинства удалился. Оставшиеся в общей комнате переглянулись.

– Что там с посланиями? – поинтересовался комиссар Роббе, подошедший к концу тирады.

Виктор поднес палец к губам, показывая, что не может ответить. Берт пожал плечами:

– Эйзенхарт считает, что в букетах, которые ему приходят, зашифрованы сообщения, связанные с одним из прошлых дел.

– Кто-то ему мстит?

Невысказанное «опять» так и повисло в воздухе.

– Вряд ли, – улыбнулся Штромм. – Месть – это если б ему нож под ребра загнали. А это… Кто-то просто издевается.

Сам Виктор был слишком занят, чтобы возразить.

– Слушай, но ты даже не знаешь, о чем я хочу тебя попросить! – пытался убедить он Лидию, которая была не слишком рада звонку, разбудившему ее задолго до начала рабочего дня.

– Зато я знаю, что ты путаешь меня со справочной, – огрызнулась она. – Имей совесть, я тебе за эту неделю нашла информации на месяц чтения! Мэйбл уже подозревает, что я хочу занять ее место.

– Ты? Писать о слухах и кринолинах? Ни за что не поверю.

– Достаточно, что она в это верит, – отрезала Лидия. – К тому же от тебя я за это так ничего и не получила.

– Если дело в этом, то все можно исправить, – обрадовался Виктор. – Во-первых, ты знаешь, что Герге связан с двумя убийствами…

– Об этом все знают, – буркнула она. – После поспешного переезда леди Тенеррей в столицу и того вечера в «Савоне» все только о Герге и говорят. Кстати, помнишь, ты спрашивал меня о Хэрриет Лайонелл? Можешь представить, что у Герге была с ней интрижка? А ведь казалась такой тихоней…

– Во-вторых, – не дал сбить себя Виктор, – могу помочь тебе вернуть благосклонность Мэйбл. Она все еще ищет человека, сопровождавшего в «Савону» леди Гринберг?

– Лучше бы ты рассказал мне о своем расследовании, – проворчали на том конце провода. И после некоторых раздумий добавили: – Но я согласна и на это. Кто он?

– Некто Роберт Альтманн. Змей.

Было слышно, как перо царапнуло бумагу, пока Лидия записывала информацию.

– Я слышала, он из колоний. Что он делает в городе?

– Приехал к родственникам, – Виктор замолк, приближаясь к опасной территории.

– И? Кто его родственники?

Молчание по обе стороны телефонной линии стало красноречивым.

– Я, – наконец признался он.

– Что?

– Моя мать является младшей сестрой его матери, и так получилось, что…

– Скотина, – констатировала Лидия.

Виктор не обиделся, зная, что заслужил. Но по привычке попробовал опротестовать ее заявление.

– Почему? Я дал тебе его имя…

– Имя, которое я не могу использовать! Потому что, в отличие от кое-кого, выполняю обещания!

Это Виктор уже слышал. Во время их последней ссоры. Пытаясь отвлечь Лидию, он беспечно продолжил:

– В любом случае, так или иначе, но свою часть сделки я выполнил. Хотя бы выслушай теперь мою просьбу. Мне нужна информация о леди Эвелин Гринберг. Вся. Каждая мелочь… Алло?

Похоже, его слова остановили Лидию как раз в тот момент, когда она собиралась положить трубку.

– А ее ты в чем подозреваешь? – наконец заговорила она.

– Во многом.

Лидия беспокойно потарабанила ногтями по корпусу телефона. Виктор не сомневался, что она согласится: нюх на сенсации у Лидии был отличный, иначе девчонка из порта не сумела бы пробиться во «Флит и партнеры».

– Будет нелегко. До ее дебюта о ней никто особо и не знал: слабое здоровье, родные держали ее все время в деревне. А после… Про помолвку с Фрейбургом ты знаешь, ты расследовал его убийство. В остальном… Скажем так, есть причина, по которой о леди Эвелин не пишут в газетах.

– Какая же?

– Ее брат. Младший, Райнхардт, – уточнила она. – С ним… Что-то не так.