Борис Наумов - Любовь и Разум

Выпив несколько глотков горячего чая, и, увидев искреннюю заботу сотрудниц, Анастас почувствовал некоторое облегчение. Напряжённое сдерживание эмоций и мыслей, наконец, сорвалось, и он дрожащим голосом произнёс:

–Нет больше Светочки. Нет моей звёздочки. Умерла она, – и он зарыдал, как слабый мальчишка, опустив голову на стол.

Сквозь рыданья Одинцова были слышны непрерывные бормотанья. Надежда Григорьевна, молча, переглядывалась с Людмилой Гвоздиковой и не знала, что теперь делать – успокаивать рыдающего Одинцова или тихо выйти, чтобы не смущать его и не ставить в неловкое положение. Но, Анастасу было не до этикета, он впервые почувствовал, как рыданья и слёзы облегчают душу, словно с этими слезами уходят из организма ощущения неприятностей и несчастий.

–Анастас Иванович, Стас, – обратилась Надежда Григорьевна к Одинцову, нежно дотронувшись пальчиками до опущенной головы. – Как это? Как случилось такое горе? Где Светлана сейчас? Где дочка?

Они до сих пор не знали ничего о прошлых событиях в семье Одинцовых и думали, что Анюта вместе с матерью где-то находится, и там, где-то, с ними произошло нечто страшное.

Анастас поднял голову, вытер лицо салфеткой и тихо сказал:

–Светочка умерла при родах. Преждевременные роды. Нестандартная ситуация. И всё.

–А где сейчас Светлана? В какой больнице?

Анастас, как мог, объяснил женщинам о том, что знал, и где находится жена. Только о сиамских близнецах он не сказал ни слова.

–А как ребёнок? Он жив? – вспомнив о ребёнке, спросила Людмила Гвоздикова.

–Ребёнок жив. И один, и другой.

Опять у женщин отнялся дар речи. Через минуту вопрос Надежды Григорьевны поставил в тупик Одинцова.

–Что значит: один и другой, Анастас Иваныч? Она двоих родила?

–Не знаю, двоих или одного. Смотря, как считать.

Более подробные объяснения Анастас не стал давать. Женщины подумали, что их начальник от горя потерял рассудок и не стали больше об этом спрашивать.

–Ты видел Светлану? Когда похороны? – чтобы вернуться в мир реальности, задала вопрос Людмила.

–Ещё не видел. О похоронах не думал.

–Мы организуем похороны. Институт поможет. Только надо знать, когда они состоятся, – Надежда Григорьевна, как всегда в отделе, была практичной и организованной.

–Мы сейчас поедем в институт и всё устроим, Анастас Иванович, – продолжала Гвоздикова.

–А Вы побудьте дома, отдохните. Мы с Вами свяжемся.

–Хорошо, хорошо, девочки. Как скажете.

Анастас остался сидеть за столом, а женщины, тихо ступая, быстро удалились.

Время, словно, остановилось для Одинцова. Первая растерянность, как будто бы, прошла, но сил – двигаться и думать, не было.

Часа через два в дверь, которая после ухода женщин, так и не была заперта, вошли Токарев Николай, Гвоздикова и красавец Валера. Они поприветствовали Одинцова, не бросили, как обычно, какую-нибудь шутку, а просто вошли и присели к столу, возле которого продолжал сидеть Анастас.

–Соболезнуем, Анастас Иванович, – за всех сказал Валера. – Мы в твоём распоряжении. Командуй.

–Какие команды, Валера? Здесь тебе что, армия?– поправила сотрудника Людмила. – Анастас Иваныч, надо пойти в больницу, в морг, и узнать, когда там могут отдать тело. Ребята займутся оформлением и другими вопросами, а я посмотрю, как и что с ребёнком.

–С ребёнком я буду сам заниматься. Позже. Не надо к ним ходить, – остановил Анастас рвение Людмилы. – Сделайте мне в институте отпуск на неделю. Или нет, на две недели.

–Хорошо, сделаем, – согласилась Людмила, опять не поняв слова Одинцова о ребёнке. Об одном он говорил или о двоих?

Через два дня состоялись похороны Светланы Александровны Одинцовой. Проститься пришли сотрудники всего отдела и представители от администрации института. Самые близкие и давние друзья Анастаса были всё время рядом со своим шефом. Они поддерживали его физически и морально.

Убитый горем муж Светланы всё время молчал и тупо смотрел в одну точку: или куда-то вдаль, или на гроб покойной. Только в последние минуты, когда гроб опускали в могилу, глаза его наполнились слезами, и слабый звук, похожий на стон, нарушил траурную тишину.

Прошёл ещё день, потом другой. Анастас Одинцов понемногу из траурного оцепенения переходил в реальность. Мысли его всё время метались от воспоминаний о жене, к решению о будущем своих сиамских близнецов.

Он не знал, как ему поступить с ними. Он реально понимал, что ситуация не нормальна и оставить их себе – это решение сумасшедшего. Но, тут же, ему приходила мысль о том, что они – дети, рождение которых так ждала его Светлана. Чтобы крошки появились на свет, она отдала свою жизнь, значит, они – это частичка её, часть любимой его жены.

В эти минуты раздумий были вспышки активности его мозговой энергетической деятельности. В такие моменты он чётко себе представлял, что должен непременно взять себе новорождённых и вырастить их. Были проблески мыслей и такого направления: генианцы смогут ему помочь. Они узнают о его проблеме, и всё сделают, чтобы исправить ошибку природы. Ведь они, скорее всего, были косвенной причиной такого отклонения. Анастас теперь уже почти однозначно понимал, что он – отец и Светлана – мать, обладая, с помощью генианцев, колоссальной внутренней энергией, предопределили эту страшную мутацию. Значит, теперь он, оставшись одним родителем у этих близняшек, с помощью генианцев, должен ликвидировать возникшую ненормальность и воспитать обыкновенных человеческих детей.

Анастас пришёл в родильное отделение и попросил о встрече с врачом, который занимался его малышами.

–Во-первых, доктор, я хочу сегодня увидеть своих детей. Во-вторых, должен Вам сообщить, что я принял решение о том, что дети мои будут расти у меня. Я отец и буду их воспитывать.

–Ну, Анастас Иванович, если уж Вы говорите «во-первых» и «во-вторых», то я тоже буду так расставлять свои ответы. Во-первых, увидеть детей Вы сегодня сможете. Я распоряжусь, чтобы Вас к ним допустили. Наберитесь для этого мужества и терпения, потому, что зрелище, скажу Вам, не из приятных.

–Я готов, доктор. Моё решение окончательное, и мужества, видеть своих детей, у меня хватит.

–Во-вторых, чтобы Вы смогли взять себе деток, нужно соблюсти две формальности. Первая – врачебный консилиум должен решить, смогут ли они жить с такой патологией и, если смогут, то будут ли они жить по-человечески. И вторая формальность. Если по первому вопросу будет положительное решение, то служба опеки детей должна определить, как Вы, Анастас Иванович, будете в одиночестве справляться с воспитанием двух детей, да, ещё таких, я бы сказал, нестандартных.

–Когда будет консилиум?

–В ближайшие дни, Анастас Иванович. Но, я не даю гарантии, что решение будет положительным. Случай очень сложный, и рассматривать его должны крупные специалисты. Нужно учитывать, что такого в медицинской практике ещё не бывало. Надо ждать неделю-две. Дети сейчас чувствуют себя хорошо. За ними осуществляется постоянный уход.