Александр Громов - Крылья черепахи

Да не тем местом, каким следовало.

Хорошо, что я не видел, что дальше было – как бегал несчастный по всему первому этажу и пытался остановить кровь. Там фонтаном хлестало! А потом обессилел и упал в кресло. Бр-р. Мне, конечно, было интересно, и интересно до сих пор, в какой момент горилла Рустам завладел изумрудом – отнял у еще живого? ограбил мертвого? — но без ответа на этот вопрос я у как-нибудь проживу. И без того мафиози кровавые в глазах.

Ну вот. Разобрались мы с «убийством». В подвале темнотень, света нет, только пар оттуда валит. И вроде как что-то там негромко плещется. Ну точно – вода!..

Феликс пролез вниз, сунул в воду руку и говорит с удивлением:

— Не холодная, теплая даже…

Мог бы и сразу догадаться. По пару.

— И чего он наверх побежал? Крыса, что ли, шмыгнула, его напугала…

Гляжу – Виталий уже ведет Викентия и успокаивает Марию Ивановну: не беспокойтесь, мол, сейчас вернем вам внука, не на расстрел повели. Приводит, и оба они ныряют в подвал. Я бы и сам полез, да двери узкие. Слышу:

— Тут всегда столько воды было?

— Не-а, — отвечает Викентий. — Тут ее вообще не было.

— Понятно, — басит из подвала Феликс. — Трубы ледоходом порвало…

Тут я злиться на них начал. Взрослые люди, а до простых вещей додуматься не могут, и все такое. Кричу им:

— Какие, блин, трубы? Их где порвало? Над протокой? А при чем тут подвал?

Притихли они на время. Соображают: раз подводящая труба разорвана вне подвала, то никакой воды в подвал из нее поступать не может. Через пару секунд подает голос Виталий:

— То отопление. А водопровод?

— Так вон же трубы, под потолком! — вопит умница Викентий. — Целехонькие! Вы зажигалку не выключайте!.. А внизу тут труб никаких нет! Я видел!

Заспорили они внизу, заругались. Вода плеснула. Слышу, писатель наш язвит: «Налима, что ли, ловишь?» Потом выбираться стали по одному. Все перемазанные, а у Феликса одна нога по колено мокрая и в ботинке хлюпает. Не то пытался глубину померить, не то просто оступился. Злой.

Сорвалась его версия.

— А на вкус эту воду никто не пробовал? — интересуюсь я. Посмотрели они на меня, как на полного идиота, и все такое, но ответили. Нет, мол, конечно, не пробовали, сам иди пробуй, а зачем, кстати?

— А затем, — говорю, — что я не удивлюсь, если она не только теплая, но и минеральная.

Мне-то давно все стало понятно, а они рты разинули. Вдруг Мухин-Колорадский как хлопнет себя по лбу! Дошло до жирафа. И давай излагать: напал, значит, на Бориса Семеновича очередной приступ боязни, и все такое, пережидал он его в подвале, а тут случился прорыв подземных вод. Прямо в подвал. При известном бзике нашего шизофреника насчет истинных хозяев Земли вообразить, что хозяева решили расправиться с людьми посредством потопа, а начали с него, — самое ерундовое дело. Вот почему он кинулся наверх, сам себя не помня от страха! Ну а дальше понятно: несчастный случай, человек истек кровью, и первым, кто его увидел, оказался телохранитель Рустам, поскольку Милена Федуловна еще только закипала, собиралась выйти и обрушить на нарушителя тишины свой праведный гнев, Инночка одевалась в номере у телохранителей, а остальные смотрели ледовое шоу. Отняв у умирающего изумруд, Рустам на время исчез из нашего поля зрения, оценил обстановку и решил выждать, а когда Феликс нашумел «следствием», сбежал, оглушив Колю и окончательно ограбив своего клиента. Выходит, Коля был прав: Рустам не убивал. И никто не убивал. А Феликс спугнул из «Островка» вора, но никак не убийцу! Стоило трудиться, называется. А тут еще Коля заявил, что торчал в коридоре не просто так, а по службе, поскольку знал, где находится Борис Семенович. И если бы Мария Ивановна не закричала так, он ни за что не оставил бы свой пост, став первым, кто увидел бы своего клиента фонтанирующим кровью. Почему раньше не сказал? А его, Колю, об этом спрашивали?!

Вижу, Феликс желваками задвигал, но удар держит. «Ладно, — говорит, — теперь все ясно. Предлагаю разойтись по своим номерам». Вовремя сказал, потому что остальные как раз начали высовываться из дверей, не терпелось им узнать, что и как. Ну, поворчали мы для порядка, пошумели немного и разошлись. И я разошелся. Потому что больше ничего интересного на сегодня не предвиделось.

Лег, а сна ни в одном глазу. Включил свет, почитал «Введение в неравновесную термодинамику» – пуще того увлекся. Плюнул, закрыл глаза – нет сна. Времени третий час.

Тихо кругом. В номере все холоднее и холоднее. Накрылся я с головой, сосчитал в уме полторы тысячи голов мелкого рогатого скота, вспомнил все пословицы, поговорки и палиндромы, какие знал, рассказал себе наизусть множество стихов, спел в уме три колыбельные – все попусту. Начал тогда припоминать подробности сюжета одного из случайно прочитанных мною когда-то романов Мухина-Колорадского и все-таки уснул.

А утром нас разбудил Феликс. Просто прошелся по всем номерам, побарабанил в двери и объявил побудку и общее построение через пятнадцать минут. Глаза продрать! Шире шаг! Место сбора – второй этаж, балкон между двумя винтовыми лестницами. Как раз по-над покойником.

Ну собрались. Все очумелые, особенно Матвеич, которому, по всему видно, только что объяснили что к чему, и, кроме обычного «едреныть», от него ни слова не добьешься. А Феликс речь сказал, и все такое. Дескать, когда прибудет следствие – неизвестно, и когда восстановят переправу – тоже неизвестно, но будем надеяться на лучшее, а потому покойник пусть пока сидит, как сидел, и не стоит особенно топтаться в холле, а что до завтрака и, возможно, обеда, то он предлагает всем сдать имеющиеся продукты в общий котел, чему рад сам показать пример.

И показал. За ним и Мухин-Колорадский показал, причем его пример был куда весомее. И пошло. У половины постояльцев никакой еды не оказалось, и тут у людей реакция разная была: кто виновато разводит руками и извиняется, а кто цедит сквозь губу, что не ее, заслуженного учителя, дело иметь при себе излишки продовольствия, тем более подлежащие изъятию. В вещах Бориса Семеновича еды не нашлось, хотя все знали, что в столовку он сроду не ходил. Никто и не удивился – все также знали, что Коля и Рустам до вчерашнего дня по очереди бегали за едой в магазин, а этот мафиозо тут же все схарчивал, как троглодит. Но с остальных кое-что собрали. С шумом, с гамом, с попреками. Феликс же спокоен, как изваяние с известного острова, поверх голов глядит и словно бы видит там что-то, для нас недоступное. А потом и говорит, да так веско, что все разом стихли:

— Рекомендую мужчинам оставаться мужчинами. Что до уважаемых дам, то я буду признателен за выдержку и спокойствие, если таковые будут проявлены. Спасибо всем. А сейчас назначим дежурных по кухне… И смотрит почему-то на меня.