Амантий Буравсон - Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

— Ах, Росинелла, твой племянник поведал нам ужасные вещи! — воскликнул Марио, подходя к возлюбленной.

— Марио! — прикрикнул на него я. — Это личное, не смей!

— Прости, — заметно покраснев, Марио замолчал и виновато посмотрел на меня.

— Что ж, можете не говорить, вас прекрасно было слышно в коридоре. Любой, понимающий итальянскую речь, без труда бы расслышал вас. Итак, что на сей раз придумал мой дорогой братец? К жене не ходит, так решил невестку совратить?

Делать нечего, поскольку она уже всё слышала, пришлось рассказать, как есть. Но при этом я всё равно старался защитить позицию Петра Ивановича, хотя мне страшно не хотелось этого делать. С болью и отчаянием в голосе я сообщил мнимой тёте о том, что князь принял мудрое решение, но я был не готов отдать ему свою возлюбленную в самую первую ночь после свадьбы. На что Ефросинья лишь как-то странно усмехнулась и ответила мне по-русски:

— Вам беспокоиться не о чем. Маркушенька на днях снадобье для себя изготовил снотворное, хороший подарок для новобрачных будет. Порадуешь свою «латынщицу» ненаглядную, зацелуешь уста багряные до искры из очей, а князь-батюшка за ночь выспится для совершения «долга супружескаго».

Как же меня успокоили слова Ефросиньи Ивановны! Не женщина, а чудо. Видимо, она очень хорошо знала своего брата и методы воздействия на него, поэтому я мог быть уверен, что сегодня ночью всё пройдёт гладко и непрерывно.

— Да, Алессандро, — горячо поддержал её Стефано. — А мы с Марио для вас сюрприз приготовим. Обещаю, Доменика будет в восторге!

Поблагодарив своих благодетелей, я, после того, как они покинули мою комнату, решил повторить свою оперную партию, дабы отвлечься и привести себя в чувство. Не сдавайся, Санёк, впереди твоя решающая победа!

Комментарий к Глава 68. Репетиции в домашнем театре и предсвадебный мандраж Write once, run anywhere

====== Глава 69. Свадьба в княжеском поместье ======

Таинство венчания должно было состояться после полудня, в поместной деревянной церкви, где собрались только ближайшие родственники. Оно и понятно, прочие многочисленные приглашённые гости и не поместились бы в столь маленьком помещении. В церковь мы прибыли порознь: я в чёрной карете с Петром Ивановичем, Софьей Васильевной и Ириной Фёдоровной, а Доменика — в белой, в сопровождении Ефросиньи, Марио и Стефано. Чуть позже подъехали и остальные родственники.

Не успел я вылезти из кареты, как увидел, что из подъехавшей следом за нами, воспользовавшись помощью лакеев, выходит моя любовь. Моя Доменика. В роскошном серебристо-сером платье со шлейфом, украшенном жемчугом и серебряной вышивкой, с высокой причёской, покрытой полупрозрачной фатой, она в тот момент показалась мне сказочной феей. У меня перехватило дыхание, когда она подошла ко мне и нежно улыбнулась. Клянусь, только ради этой улыбки стоило жить и умереть! Я аккуратно взял её за руку, и мы вместе проследовали в храм.

Моя возлюбленная напрасно боялась, что Пётр Иванович, как старший мужчина в семье, поведёт её к алтарю: в православии подобной практики нет, жених и невеста идут к алтарю вдвоём, сопровождаемые двумя свидетелями и двумя мальчиками с иконами в руках. Последними в нашем случае стали десятилетний Ваня и восьмилетний Вася, а вот первыми… Надо сказать, мы с Доменикой сначала очень хотели, чтобы это были Стефано и Марио: первый, как наш добрый друг, а у второго, по его же просьбе, мы со Стефано были свидетелями несколько дней назад на их с Ефросиньей скоропалительном венчании. Почему-то в голову пришёл один эпизод из «Алисы»: «Свидетель — Мартовский Заяц!» Да, я теперь так называл своих итальянских друзей: Марио — Мартовским Зайцем, а Стефано — Болванщиком, поскольку они уже успели проявить свои «лучшие» качества во время чаепитий: импульсивность, манерность и чрезмерную болтливость. Но «виртуозы» в определённый момент изъявили желание спеть по нотам торжественное песнопение, и мы не могли им отказать. Таким образом, свидетелями стали мои предки, мнимые братья — Данила с Гаврилой. Удивительно, что они снизошли до меня и даже пребывали в здравом уме и трезвой памяти. Первый из братьев вызвался держать венец над моей дурной башкой, видимо, надеясь, что это прибавит мне ума. Оценив мой внешний вид, Даниил Петрович, как ответственный «старший брат», поправил на мне воротник и носовым платком вытер со щеки осыпавшуюся с глаз краску. «Хорош», — кратко вынес он свой вердикт, и я воспринял это как «К свадебной церемонии допущен».

Перед самым началом таинства Стефано и Марио, нарядные и напудренные, поднялись на клирос, поприветствовав своих будущих товарищей по партии. Нетрудно представить, в каком шоке пребывали маленькие певцы в стихарях, когда к ним присоединились два взрослых парня и запели в том же регистре, но в несколько раз более мощным и плотным звуком. Это казалось сравнимо только с волшебством.

В церкви стоял особенный и до боли родной запах древесины и ладана. Я чувствовал себя как в сказке и благодарил Бога за столь щедрый подарок. Надо же, завалящий программист-сопранист удостоился того, чтобы аж в восемнадцатом веке быть обвенчанным со своей возлюбленной, а на самом венчании пели «виртуозы» из Рима и Неаполя, даря свои высокие хрустальные голоса Богу и ближним. Что может быть прекраснее? Только ты. Доменика, моя сказочная римская принцесса.

Вот мы с ней, в полумраке и в золотистом свете восковых свечей, стоим на белом куске материи, символизирующем невинность и преданность. Вот мы, под руководством священника, медленно идём к центральной части церкви, дабы тот совершил над нами таинство и благословил на дальнейшую совместную жизнь, а мои дальние предки держат над нашими головами сверкающие серебряные венцы, символизирующие не власть и богатство, но тернии трудностей и испытаний, которые каждый из супругов должен пройти до конца. Вот, наконец, мы выходим из церкви на сырой и зябкий ноябрьский воздух, нас поздравляют родственники и друзья, а я в каком-то сладком оцепенении отвечаю на поздравления.

У всех праздничное настроение, это видно по радостным лицам, но в глаза мне бросилось лишь одно. Пётр Иванович словно светился изнутри, но в его глазах временами сверкал тёмный огонёк. Никто не обратил внимания, и только мы с Доменикой прекрасно осознавали, что происходит сейчас в душе этого сложного человека.

— Поздравляю вас, дети мои, — с этими словами Пётр Иванович по очереди сжал нас обоих в объятиях: меня — крепко, по-отцовски, а Доменику — аккуратно и нежно, на что Софья Васильевна лишь горько усмехнулась. — Любите друг друга в горе и радости. Ты, Сашка, будь ласков с супругой и не тревожь своими сказочками нелепыми. Вам же, глубокоуважаемая Мария Александровна, новоявленная княгиня Фосфорина, желаю порадовать нас долгожданным наследником.