Амантий Буравсон - Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

Визуализация:

Авторское видение образа Ефросиньи Ивановны Фосфориной, сестры князя Петра Ивановича – https://yadi.sk/i/HiqwQrBO3ai8FH

(Гюстав Жан Жаке “Парижанка”)

====== Глава 68. Репетиции в домашнем театре и предсвадебный мандраж ======

Все последующие две недели полным ходом шла подготовка к торжественному свадебному барочному действу. Репетиции проходили в музыкальном классе, а затем — на летней сцене в дальнем конце парка, в то время как Пётр Иванович предпочитал репетировать свой номер в фехтовальном зале. Один раз я из любопытства наведался к нему и увидел следующую картину: Пётр Иванович, как обычно во время тренировок — злой и напряжённый, без парика, с открытым торсом, остервенело вращал в воздухе двумя флагами из золотой ткани, рисуя ими причудливые траектории. Интересно, он что, и на самом спектакле будет с такой зверской физиономией? Так все зрители разбегутся! Мне тоже захотелось попробовать, и я обратился к нему с просьбой позволить мне.

— Что ж, попробуй, — с усмешкой ответил Пётр Иванович и вручил мне флаги.

Однако я даже двух минут не смог продержаться, повторяя те движения, которые диктовал мне князь. Моей слабой мускулатуры не хватило на полное воспроизведение этого номера, и я вынужден был сдаться.

До свадьбы оставались считанные дни, и мы с Доменикой очень переживали за наше барочное шоу, успех которого зависел далеко не только от нас. Так получилось, что нам с Доменикой достался самый лёгкий номер — просто выехать в золотой колеснице по деревянным рельсам и поприветствовать публику. Но вот у «четырёх стихий» был полноценный танцевальный выход. Ребята прекрасно справлялись с движениями барочного танца, видимо мсье Кьюкамбер знатно прошёлся по их спинам палкой. Действительно, никогда бы не подумал, что эти неуклюжие увальни Данила с Гаврилой так шикарно танцуют. Как мне потом рассказал Павел Иванович, именно суровая французская хореографическая школа позволила им буквально выжить на придворных ассамблеях, избежав смертельного «кубка Большого Орла». Они могли танцевать в любом состоянии, даже в глубоком алкогольном опьянении, но никто этого даже не замечал. Все движения выверены, словно код программы на «джаве» или «си-шарпе»: один раз написано — работает всюду*.

В какой-то момент мне даже показалось, что Доменика залюбовалась на изящные и синхронные движения этих неотёсанных мужиков в белых чулках. Сам не заметил, как меня вновь накрыла ядовитая волна обиды. Как так? Я, гораздо более изящный и пластичный, выглядел на их фоне мешком с трухой — даже белые чулки не спасали картину. Нет, так дело не пойдёт. Я стал временами подумывать о том, чтобы начать брать уроки у мсье «старого огурца», но какая-то скрытая… вредность и гордыня не позволяли мне. К счастью, эти вспышки зависти случались не так часто: несмотря на свою хорошую подготовку, уважаемые князья являлись на репетиции только тогда, когда «душа пожелает», приходили позже и уходили раньше всех, ругались с хореографом и приставали к балеринам. И ничего не скажешь, хозяин — барин, а по каждому поводу беспокоить Петра Ивановича тоже не хотелось.

Несмотря на подготовку к свадебному представлению, наши оперные репетиции не прекращались и шли довольно гладко. Доменике в этом спектакле досталась двойная нагрузка: вокальная партия и режиссёрская работа, и я с трудом представлял, как она может совмещать столь несовместимые и требующие полной отдачи вещи. Однако ей прекрасно удавалось не только справляться со своей партией Флоры, но и контролировать выходы остальных артистов. На самом деле у самой Флоры в этом спектакле было всего три выходные арии и один дуэт — с Малефисентой. Вот на этом моменте мы с возлюбленной один раз чуть не разругались: похоже, что мне передалась дурная энергетика злой феи, и я начал вредничать и выёживаться, пропуская мелизмы и переходя в другую тональность, а на любые замечания лишь огрызался, ссылаясь на то, что мне так удобнее. В итоге Доменика просто заплакала, и оставшиеся полдня я пытался всячески утешить её и загладить вину.

Марио Дури и Даша Фосфорина прекрасно справлялись с комическим дуэтом Фауны и Серены, которые спорили насчёт цвета платья для Авроры, а потом, по сюжету, осыпали друг друга красной и синей красками. Было очень забавно наблюдать за этими озорными мальчишкой и девчонкой, которые, поджав губки, кривлялись и гримасничали во время пения, а сидевшая в кресле Ефросинья не могла нарадоваться на своего ненаглядного неаполитанца, посылая ему из зала воздушные поцелуи и нескромные взгляды. Казалось, что эта пара — воплощение незримой связи между артистом и зрителем.

Только сейчас я понял, что моё первое впечатление о Ефросинье было неверным: я ошибочно принял её непривычный для женщины крутой характер за холодность и угрюмость. Но, как оказалось в дальнейшем, это была женщина редкой душевной теплоты, страстная и эмоциональная. В ней удивительным образом сочеталась типично русская прямолинейность и широта души с великолепным европейским образованием. В то же время ей сильно недоставало нежности и изящества, которые она нашла в Марио Дури.

Надо сказать, после свадьбы Ефросиньи и Марио Ирина Фёдоровна перестала сверлить взглядом нас с Доменикой, видимо, так не найдя подходящих слов, и перевела стрелки на младшую дочь, периодически «капая на мозги» и давя на совесть. «Муж господином быть должен, а твой Марк Николаич — кукла тряпичная!» или «Не пристало жене первой лезть с лобызаниями!» И вообще всё не то и не так. Только Домострой, только хардкор! В конце концов Ефросинья не выдержала и выдала такой трюк, что у всех сразу ковши захлопнулись. Во время чаепития они с Марио изобразили весьма гротескную сцену: сопранист, с видом супер-героического Primo Uomo, вывел супругу из-за стола и бросил на неё грозный взгляд. После чего Ефросинья опустилась перед ним на колени и поцеловала шёлковую подвязку на чулке. На этом представление окончилось и больше не повторялось.

Ефросинья заботилась о новоиспечённом супруге, словно о маленьком ребёнке, очень беспокоилась за него, следила, чтобы он вовремя обедал, а то ведь «исхудал совсем, бедненький!». Собственно, это и послужило причиной конфликта Ефросиньи с Доменикой, когда последняя задержала репетицию на час, а первая страшно возмутилась и сообщила, что «Маркушеньке-душеньке пора подкрепить силы». После чего последовала эмоциональная тирада Доменики о пользе аскетизма, на что княжна ещё больше разозлилась и посоветовала не пропагандировать здесь идеологию иезуитов. Честно, я в этот момент думал, что они сейчас подерутся, как несколько лет спустя всем известные примадонны Куццони и Бордони. Но ничего такого не произошло, видимо, у обеих сработали встроенные аристократические установки, поэтому обе дамы лишь фыркнули и разошлись по своим креслам, а Ефросинья при этом с вызовом обратилась ко мне по-русски: «Александр Петрович, угомоните свой «орден Доминиканский»!», — на что я несказанно обиделся и счёл это проявлением конфессиональной нетерпимости. Но вслух я сказал только: «Хорошо, Ефросинья Ивановна, я поговорю со своей невестой». К слову, Доменика всё-таки пошла на уступки и сократила дополнительное время до тридцати минут.