Тори Халимендис - Больше, чем враги [publisher: SelfPub.ru]

– Непременно, – сквозь зубы процедил Марк и позвал дворецкого, чтобы тот принес отданную ему дядей рукопись.

– А что вы написали, дядюшка? – полюбопытствовала я. – Философский трактат о смысле бытия?

К моему удивлению, Вильгельм зарделся. Багровые пятна поползли по щекам, раскрасили шею и даже появились на лысине.

– Несомненно, я способен создать великую вещь, – пробормотал дядюшка. – Но, дражайшая моя племянница, будет ли она пользоваться спросом у бездуховной публики, потакающей своим низменным инстинктам и не желающей задуматься о вечном? О, я далеко не столь наивен! Потому я обратился к жанру популярному, но сотворил поистине шедевр! Там есть все – красота слога, изящество стиля, продуманность и уместность каждого слова.

– Вот как? – заинтересованно спросил Марк и раскрыл поданную ему дворецким кожаную папку с золотым тиснением.

Спустя несколько мгновений брови Марка приподнялись, а челюсть, наоборот, отвисла. Я едва не расхохоталась – никогда не думала, что его лицо может принять столь потешное выражение.

– Читай вслух, – попросила я. – Мне тоже интересно.

– Ты уверена? – переспросил Марк. – Что же, наслаждайся. "Молочные округлости прекрасной Эльзы взволнованно трепетали, пока Гюнтер не сводил с них жадно горящего плотоядного взора".

– "Молочные округлости"? – уточнила я.

Дядюшка, сравнявшийся к тому моменту по цвету с отварной свеклой, сделал руками странный жест перед грудью, изображавший, как я не без некоторого усилия догадалась, пышный женский бюст.

– Не перебивай, – сказал Марк, – слушай дальше. "Стремясь поскорее добраться до ее величайшего сокровища, Гюнтер, рыча от страсти, разорвал шелковые панталоны невинной прелестницы".

– Ого! – восхитилась я. – Да этот Гюнтер просто зверь! Шелковые панталоны – это вам не батистовый платочек, так просто не порвешь.

Марк как-то подозрительно закашлялся. Дядюшка сидел с ровной спиной, сложив руки на коленях, и старательно принимал отсутствующий вид. Яркий румянец, все еще окрашивавший его щеки, несколько портил впечатление безмятежного спокойствия, которое Вильгем столь старался произвести.

– "Эльза испугалась, ощутив каменно-железную силу его желания", – продолжал чтение Марк.

Еще бы, я на ее месте тоже бы испугалась. Каменно-железную силу желания и представить-то затруднительно, а бедолага ощутила! Но вслух я на сей раз ничего не сказала, посчитав, что лучше промолчать. И была вознаграждена следующей фразой.

– "Его ретивый жеребец поднялся на дыбы и устремился в ее пещерку запретных наслаждений".

– Дядюшка, – не выдержала я, – вы действительно желаете это издать?

– Конечно, дорогая, – ответил Вильгельм. – Разве мое творение не гениально? Так сильно, так чувственно еще никто не описывал акт плотской любви.

– Предлагаю вам взять псевдоним, – внезапно подал идею Марк. – Загадочный и таинственный. Гюнтер Великий, например. Это будет весьма символично – имя главного героя на обложке.

– Полагаете? – с сомнением спросил дядюшка. – Мне кажется, Великолепный будет звучать лучше. Да, Гюнтер Великолепный! А еще – Гюнтер Непревзойденный!

Я мигом сообразила, что "Гюнтер Непревзойденный" на обложке романа о железном… кхм, желании, будет смотреться куда уместнее, нежели "Вильгельм Торн", потому горячо поддержала идею.

– Да, дядюшка, последний вариант мне особенно понравился. Звучит впечатляюще.

Марк перелистнул еще несколько страниц.

– Можно еще Гюнтер Неутомимый, – добавил он. – Вот, послушайте: "Он все врывался и врывался в распахнутые нежные врата ее тела своим твердокаменным тараном. Ласкал языком ее горошинки и гладил ненасытными пальцами ее жемчужинку". И не устал ведь за несколько страниц!

– Нет, – запротестовал дядюшка. – Так мы назовем первый том моего великого произведения. "Приключения неутомимого Гюнтера" – правда, завлекающее название? И подзаголовок: "Заложник вечной страсти". А я буду Непревзойденным.

– Первый том? – изумилась я. – Дядюшка, разве их несколько?

– Пока три, – гордо ответил Вильгельм. – Но я постараюсь написать еще десяток. Мое имя останется в веках, будьте уверены.

А у дядюшки, оказывается, имелись грандиозные планы.

– Вы ведь сказали, что недавно закончили первую книгу? Откуда взялись еще две?

Но смутить Вильгельма оказалось непросто.

– Да, первую книгу я дописал месяц назад. Но потом понял, какой шедевр я готов представить на суд общественности. Мое произведение – вещь, безусловно, яркая и сильная. И я не просто не имею права подарить читателям всего один том. Приключения Гюнтера непременно должны были продолжиться.

Марк развалился поперек кровати и увлеченно читал дядюшкину рукопись. Я расчесывала волосы, сидя перед зеркалом, и посмеивалась, когда любовник зачитывал мне наиболее красочные отрывки.

– Тиа, а что является главной драгоценностью женщины? – внезапно спросил он.

– Ключ от сейфа? – предположила я.

– Тогда понятно, почему Гюнтер так страстно желает его заполучить. Райнер вон Магду соблазнил, а порвать шелковые панталоны – подвиг, на мой взгляд, куда как более скромный. Вот только не понимаю, зачем носить ключ в оных панталонах.

Я бросила в него щетку.

– Там ключ от наслаждения. Это иносказание, понял? Марк, ты серьезно собираешься протежировать сию писанину?

– Разумеется. Спорим, книги расхватают быстрее, чем горячие пирожки на ярмарке. Твой дядюшка однажды проснется знаменитым.

Я содрогнулась.

– Надеюсь, никто не узнает, что господин Непревзойденный – мой родственник. Только подобной сомнительной славы мне и не хватало. По счастью, Вильгельм столь редко бывал в столице, что мало кто здесь помнит его в лицо. Ну разве что те, с кем он успел познакомиться на приеме.

– Слушай, какая замечательная фраза: "Он раздвинул чуткими пальцами ее дрожащие нежные бархатистые лепестки и прикоснулся к набухшему бутону". Тиа, а у тебя есть эти самые… лепестки с бутоном? Что-то я не припоминаю ничего подобного. Пожалуй, надо поискать как следует, вдруг я был невнимательным.

– Ты уверен, что это роман о любви, а не пособие по садоводству? Лепестки, бутон, ствол, нектар. Марк, кто все это будет читать?

– Ты – неромантичная женщина, – изрек Марк. – Абсолютно неспособная проникнуться красотой данного сладострастного творения.

– Я – женщина практичная, – сказала я со смехом. – И ты прекрасно об этом знаешь.

– Вот, а есть те, кто желает насладиться повествованием о головокружительной страсти. Не удивлюсь, если Магда и Лилиана, например, окажутся в числе первых, кто купит новинку. Ты и сама недавно убедилась, что есть высокоморальные дамы, которые в действительности только и ждут, что кто-нибудь примется "добираться до их жемчужинок".