Тори Халимендис - Больше, чем враги [publisher: SelfPub.ru]

– Пожалуй, я уже и не припомню, – признался министр. – Вон тот молодой человек, кажется, ваш заместитель, госпожа Торн. Еще какая-то дама в лиловом платье. И пожилой господин, литератор. Моя супруга представила мне этого субъекта. Пишет какую-то низкопробную ерунду для впечатлительных дамочек.

Итак, Двин, дядюшка Вильгельм и неизвестная дама. Да и молодоженам официант мог доложить о том, кому налил безумно дорогой напиток. Похоже, мысли Марка совпадали с моими.

– Как долго бокалы простояли на столике?

– Минут двадцать, – виновато произнес Фойль. – Я никак не мог вас разыскать.

– Ну и все эти двадцать минут, разумеется, мимо бокалов сновали туда-сюда гости, – обреченно проговорил Марк. – Забудьте, министр, ничего выяснить не удастся. Кто угодно из присутствующих мог подсыпать яд. Разве что кто-то подкупил официанта, и яд уже был в бокалах, когда в них наливали вино. Но я бы на это не рассчитывал. Вы потребовали принести три бокала, но ни меня, ни Тиа рядом с вами не было. Резонно предположить, что вы, получив напиток, выпьете его не сразу, а станете разыскивать нас.

– Господин Грен! – возмутился министр. – Как я могу позабыть о столь вопиющем случае? На меня было совершено покушение, несомненно, по политическим мотивам. Кто-то желает убрать меня с дороги. Если бы не госпожа Торн, то меня бы уже не было в живых. Нет, я этого так не оставлю!

– Ты ведь не думаешь, что отравить хотели твоего протеже? – спросила я, когда Фойль, размахивая руками, удалился с праздника, сославшись на занятость.

– У нас не может быть твердой уверенности в том, кому именно предназначался яд, – задумчиво ответил Марк. – Просто в свете предыдущих покушений мы предполагаем, что убить хотели тебя, но этот случай может и не быть связан с твоим недоброжелателем. У меня врагов хватает, да и министр прав в том, что и он мог кому-то помешать. Хорошо еще, что Фойль не стал закатывать скандал и просто отправился домой. Не стоит привлекать к этому случаю излишнее внимание, лучше попробовать разобраться тихо.

Я покачала головой.

– Фойль твердо уверен, что опасность грозит только ему. И явно что-то задумал. Но что?

Ответ на этот вопрос мы узнали на следующее утро.

Конечно, назвать время нашего пробуждения утром можно было с огромной натяжкой, да и завтрак был подозрительно близок к обеду. Однако же блюда нам подали традиционные именно для этого приема пищи, а на столе ворохом лежали газеты, неуместные за обедом. Марк взял одну из них, пробежал глазами по заголовки и удивленно присвистнул.

– Похоже, вчерашняя свадьба станет самым громким событием года, – сообщил он. – Она ознаменовалась сразу двумя скандальными происшествиями: стихийным представлением широкой общественности нового откровенного романа и заказным убийством на политической почве.

– Убийством? – не поняла я. – Разве кто-то умер?

– Если верить Фойлю, то он был на волосок от смерти, – сказал Марк без тени улыбки, быстро проглядывая статью. – Теперь этот идиот отказывается покидать свой особняк!

– Ага, значит, ты тоже невысокого мнения о его умственных способностях, – язвительно заметила я.

– Да, пожалуй, я буду вынужден согласиться с тобой: Фойль – дурак и паникер. Это же надо, умудриться успеть оповестить газетчиков так, чтобы сообщение о яде в бокалах попало в утренний выпуск. О нас с тобой, кстати, упоминается вскользь. Вот: "Вместе с господином министром жертвами коварного отравления едва не стали двое его друзей".

Я потянула к себе ближайшую газету. Это оказался "Вестник", уделивший министру крохотную заметку. Передовица и разворот были целиком посвящены дядюшкиному триумфальному выступлению перед ажиотированными дамами. Оказывается, мы с Марком многое пропустили, пока находились на балконе. Хотя сожалеть об этом я вовсе не собиралась.

Статья была написана в весьма восторженном стиле и пестрела такими словами, как "гений", "талант", "новатор от литературы" и даже "Бог Изящной Словесности". Я развеселилась.

– Марк, ты был прав. Дядюшка становится популярным.

– Я всегда прав, – самодовольно ответил Марк. – Ну ладно, я прав в большинстве случаев. Но дядюшке скоро придется прятаться от поклонниц, вот увидишь.

Марк даже предположить не мог, насколько он оказался близок к истине. Вскоре после того, как мы покончили с трапезой, заявилась Магда и едва ли не с порога принялась требовать устроить ей встречу с известным писателем.

– Я даже не подозревала, что принадлежу к членам семьи столь великого человека! – взволнованно говорила она. – Хорошо еще, что Дитер его узнал, потому как вчера мне так и не удалось пообщаться с выдающимся современником. Эта вульгарная особа, жена министра, вцепилась в него так, словно… Ну, ты меня поняла, кузина.

– Нет, не поняла, – я не отказала себе в удовольствии поддеть Магду. – Что ты хотела сказать?

Щеки Магды побагровели.

– Эта Фойль совсем не умеет себя вести в приличном обществе! – выпалила она. – Конечно, ее мужу удалось сделать карьеру, – последнее слово Магда словно выплюнула, – но от этого она не стала ровней нам.

– Род господина министра достаточно древний, – я уже откровенно потешалась.

Но Магда, разозленная поведением госпожи Фойль, только махнула рукой.

– Захудалые провинциальные дворяне – вот кто они такие. Я слышала, как папаша министра прибыл в столицу, не имея при себе даже сменной одежды. А сам Фойль не высовылся из своего захолустья, пока ему не повезло удачно жениться на девице с неплохим приданым.

Подобного снобизма я от кузины никак не ожидала. Прежде Магду больше заботила мораль окружающих, нежели их происхождение. Впрочем, события последних недель показали, что я очень плохо знаю жену Дитера.

– Ладно, Магда, так ты желаешь пообщаться с Вильгельмом?

Кузина кивнула. Глаза ее горели, на щеках пылал румянец.

– Я пыталась уговорить Дитера нанести визит Непревзойденному Гюнтеру, раз уж тот так кстати оказался нашим родственником. Но это бесчувственное бревно даже не способно осознать всю высоту полета мысли гениального писателя. Представляешь, мой муженек обозвал великого литератора старым фигляром и заявил, что тот опозорил род Торнов своей книжонкой! Разумеется, я не смогла удержаться и пояснила Дитеру, что он говорит так из зависти. Да-да, из самой банальной зависти, поскольку сам никогда не пользовался столь оглушительным успехом у женщин. И вот ему как раз не мешало бы не просто прочесть книгу о Гюнтере, но даже заучить некоторые эпизоды наизусть. Я ему даже прочитала вслух те места, что так впечатлили меня – к счастью, сегодня в газете было продолжение вчерашнего отрывка. А Дитер вместо того, чтобы признать мою правоту, наговорил мне множество всяких обидных слов. По его мнению, приличная женщина не должна даже думать о таком бесстыдстве. Конечно же, я напомнила мужу обо всех тех дамах на вчерашнем балу, что пришли в восторг от появления в столице столь неординарного писателя с новым взглядом на литературу, но Дитер выслушивать мои аргументы не пожелал. Представь только, он назвал светское общество сборищем шлюх!