Тори Халимендис - Больше, чем враги [publisher: SelfPub.ru]

– Да, так и было.

– Ну вот, сама понимаешь, вытащить девушку из лагеря можно только в обход закона.

– Не надо, – сказала я и сама ужаснулась своим словам. – Пусть лучше остается в заключении. По крайней мере, пока она безвинная жертва, а не убийца. Я очень не хочу, чтобы она перешла черту.

Голос мой охрип, горло перехватило спазмом, в носу предательски защипало. Я сердито потерла пока еще сухие глаза. Марк, уловивший мое настроение, обнял меня за плечи.

– Всем не поможешь, Тиа, – мягко сказал он. – И ты не можешь выбрать за другого человека его путь. Твоя приятельница сама приняла решение, определив свою дальнейшую судьбу.

– Знаю, – грустно сказала я. – И все же порой бывает так больно.

Марк ничего не ответил. Полагаю, он догадался, что слова относятся не только к Нетке.

– А как дела у Дитера? – спросила я, чтобы отвлечься от невеселых раздумий.

Марк хмыкнул.

– Пытается привычно изображать из себя больного и заставлять секретаря заваривать травы и покупать к столу овсяное печенье. Но старик Клаус, что руководит фондом, быстро пресек его попытки навести свои порядки. И болеть на рабочем месте запретил твоему кузену категорически.

– И как, помог запрет? – полюбопытствовала я.

– После первого же взыскания – помог. А когда Дитера отправили на кухню в приюте, он тут же осознал всю прелесть кабинетной работы.

– Не представляю Дитера на кухне. Он же ничего не умеет делать.

– Именно так он и заявил повару. А тот ответил, что для перетаскивания мешков с картофелем много ума не надо. Задача не сложная, Дитеру вполне под силу. А нытье о больной спине и запрете магов-лекарей поднимать тяжести даже слушать не стал.

Я попыталась представить, как мой изнеженный кузен тащит тяжеленный мешок, но моя фантазия оказалась слишком скудна для подобной картины. Зато я твердо была уверена в одном – в доме Дитера и Магды мне пока что лучше не показываться.

С Магдой мы встретились в модной кофейне, и я не сразу узнала кузину. Всегда чопорная, одетая в темные платья с глухим воротом и строго причесанная Магда полностью преобразилась. На сей раз на ней красовалось алое одеяние с глубоким вырезом. Локоны обрамляли вытянутое лицо, придавая Магде некоторое сходство с таксой. А в довершение кузина была прямо-таки увешана драгоценностями.

– Как ты изменилась! – потрясенно выдохнула я.

Магда заправила за ухо прядь волос.

– Тиали, ты так скучно одета, – скептически заявила она, окинув меня пристрастным взглядом. – В твоем облике нет ничего завлекающего.

– Извини?

– Женщина должна одеваться так, чтобы вызывать у мужчин желание, – снисходительно пояснила Магда. – Вот смотри, что сказал Гюнтер в своем последнем интервью.

И она принялась рыться в расшитой мелким жемчугом сумочке. А я подумала, что у меня ее нынешний облик вызывает всего одно желание: немедленно ее переодеть. Впрочем, я ведь и не мужчина.

– Вот! – кузина вытащила газету и сунула мне под нос исчерканную статью. – Читай!

Я пригляделась и поняла, что красными чернилами Магда отметила самые, на ее взгляд, важные места. Оказывается, дядюшка любил наряжать своих героинь в алые декольтированные платья, поскольку полагал красный "цветом страсти, пылкой и горячей". По его мнению, одетая подобным образом женщина просто не могла остаться незамеченной мужчинами. Я бы могла добавить, что и женщинами тоже. Официантка, принесшая наш заказ, не смогла удержаться от недоуменного взгляда на Магду.

– И что? – спросила я, наскоро пробежав глазами подсунутую мне чепуху. – Какое мне дело до вкусов дядюшки?

Магда только укоризненно покачала головой.

– Тиали, я желаю тебе добра, поверь. Ведь и я долгие годы жила, не ведая истинного предназначения женщины – дарить радость мужчине. Глаза у меня открылись совсем недавно.

Поняв, что сейчас меня осчастливят лекцией о взглядах на жизнь несравненного Гюнтера, я постаралась переменить тему.

– А как ваши отношения с Дитером? Наладились? Ты даришь ему радость?

– Можно сказать и так, – задумчиво ответила Магда. – Он все еще не готов к экспериментам и разнообразию в супружеской жизни, однако же перестал попрекать меня новыми нарядами. Признаться, я не столь уж и часто его вижу. С утра он уходит на службу, а по вечерам у меня заседания нашего клуба. Кстати, не желаешь к нам присоединиться? Мы обсуждаем новые отрывки из романа и торжественно готовимся к его выходу из печати. По этому поводу будет устроен праздничный ужин с чтением стихов, посвященных героям романа. Сочинительнице лучшего вручат экземпляр с автографом самого Гюнтера! Так ты придешь?

Я вздрогнула.

– Извини, Магда, но у меня слишком много дел. Я все еще не подыскала нового управляющего.

– Тиали, женщина не должна заниматься делами, это так скучно, – попеняла мне Магда. – Вот и Дитер, когда я его вижу, только и способен, что нудить о своем начальнике. Какой тот тиран и деспот и как невнимателен к проблемам самого Дитера. Но я рада, что у моего мужа теперь есть занятие вне дома.

Еще бы Магда не была рада! Ведь будь у кузена больше свободного времени и не занимай его так собственная обида на несправедливость жизни, он непременно бы попытался пресечь увлечение Магды творчеством дядюшки. Сейчас же у Дитера на первом месте стояли собственные проблемы, а его супруга обрела новый смысл в жизни. Разочаровавшись в морализаторстве, Магда увлеклась миром чувственных наслаждений. А мне оставалось лишь надеяться, что от теории она не перейдет к практике, поскольку связанных с собственной семьей скандалов мне не хотелось. На экзальтированных дам общество посматривало снисходительно, тем более, что в почитательницы Гюнтера-Вильгельма затесались жена министра и еще парочка супружниц весьма влиятельных сановников, а также одна дальняя родственница самого короля, унылая старая дева. Но если безобидные чудачества вроде совместных чаепитий в украшенной дядюшкиным портретом комнате или декламации эпизодов из романа дамам прощались, то на адюльтер никто сквозь пальцы смотреть бы не стал.

Марк мои опасения не разделял. Он полагал, что весь эпатаж поклонниц Гюнтера является исключительно напускным, а воплотить жаркие сцены в жизнь они не отважатся даже в супружеской спальне. Мне возразить было нечего, поскольку я как раз в данном вопросе являлась скорее практиком, нежели теоретиком. Как и сам Марк, кстати. И его познания о скромности внешне раскованных дам наводили на определенные подозрения. Но он всегда со смехом отнекивался, стоило мне поинтересоваться, с кем же именно из представительниц Литературного Клуба он пытался закрутить роман. А вот меня в такие моменты начинало снедать любопытство.