Марина Суржевская - Императорский ловец [publisher: SelfPub.ru]

Надеюсь, моих сил ей хватит… на какое-то время. Лежать так, обнимая девушку, ощущая ее дыхание на своей шее – было приятно. И слишком о многом мне напоминало. Поэтому я осторожно переложил Одри на кровать, поднялся, подхватил свою рубашку.

Надо сделать ловушку для проклятой серой твари и найти того, кто это устроил. Правда, я не был уверен, что и поиски, и результат мне понравятся. Да что там! Я был убежден, что мне они точно не придутся по вкусу.

– Рассказывай, – Армон постарался говорить спокойно, хотя было видно, что ему хотелось рычать. Взгляд девушки испуганно метнулся к его лицу, переместился ниже, щекам стало горячо. Неуместно пришли воспоминания о том, как он лежал на ней и что… делал. Щеки запылали так, что ими можно было осветить всю Пристань.

Она отвернулась.

– Там есть одежда, – махнула рукой неопределенно, но, покосившись, поняла, что Армон верно расценил ее жест. Или просто увидел, что кроме сундука в этой комнате ничего не было. Вытащил полотняные штаны, натянул их, завязал веревку на поясе. Сойлинка пыталась не пялиться на него, но не могла удержаться. Она видела мужчин, в их обществе носили лишь штаны или и вовсе набедренные повязки. Но все они были другими. Не такими, как этот. В человеческой форме у Армона не было ни шерсти, ни хвоста, только на концах ушей топорщились кисточки, да тонкая темная полоса сбегала от выстриженного затылка по хребту. У него даже живот был безволосый. Ниже… ниже Сойлинка старалась не смотреть. Ее до сих пор била дрожь, стоило лишь представить… вспомнить…

– Тебе они что дали? – Армон все еще рылся в сундуке, не глядя на девушку.

– Настойку, – тихо ответила она. – Чтобы было… легче.

– Чтобы разбудить желание. Возбуждающее тебе дали, – поморщился Армон. – Рубашки нет?

– Нет.

– Ладно. И так сойдет. – Он развернулся к ней, и Сойлинка снова вздрогнула. Какой же он большой… Сильный… Красивый…

Взгляд мужчины потемнел, зрачки расширились, а радужка напротив – стала стремительно желтеть. Он шагнул к ней. Сойлинка замерла. Еще шаг… Ей хотелось бросить покрывало, открыться перед ним, почувствовать…

– Так не пойдет, – голос Армона стал хриплым и злым. – Надо уйти отсюда. Ты до сих пор под действием… настойки. У тебя такой взгляд… и здесь все еще пахнет волчьей мятой. Оденься.

Он резко развернулся и вышел за дверь. Сойлинка посмотрела на хлопнувшую створку.

Армон ждал ее у озера, кидал в воду мелкие камушки. Окинул взглядом ее светлое платьице, наспех заплетенные волосы, босые ноги – и отвернулся.

– Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Все. Зачем вам ребенок?

– Не нам. Первому… Но я не знаю.

Она присела на ствол поваленного дерева, обхватила себя руками. Заря оказалась прохладной, хотя она всегда мерзла, сказывалась птичья кровь. Армон внезапно оказался рядом, возвышаясь, словно скала, сверля ее гневным взглядом.

– Демоны бесхвостые, как ты согласилась на это? – зло бросил он. – Почему? Я думал… думал, ты другая! Ты же совсем дитя!

– Я не дитя.

Она пожала плечами. Смотреть на мужчину было почти больно. Отвернулась и сжала зубы, не позволяя себе плакать.

– Я уже взрослая. И обязана делать так, как мне велит Первый.

– Ложиться под незнакомца? – процедил Армон.

– Если так надо.

Она отвернулась, закусила губу. Внутри стало горячо от слез, но плакать она не станет. И объяснять – тоже. Она кожей чувствовала, как рихиор зол, и хотела сбежать подальше, но заставляла себя сидеть на месте.

Она точно проклятая, как о ней говорят.

– Почему ты?

– Не знаю. Мне не объяснили.

Вероятно, потому что других жалко. С кем еще можно так поступить? Только с крылатой. Ее что в огонь, что в воду, что под незнакомца – никто не заплачет. Дочь врага и сама враг, так ей говорили. И неважно, что она всю жизнь живет в Пристани, все видят ее крылья и ненавидят за них. Хотя Сойлинка не обращалась уже так долго…

Она уставилась на воду, надеясь, что Армон не увидит ее лицо. Почему-то отчаянно не хотелось, чтобы он увидел.

– Мне жаль, что так вышло. И жаль, что тебя заставили, – тихо сказала она. – Думаешь, я глупая? Поняла, что ты не по своей воле на это пошел… У тебя кто-то там остался? За Пустошью?

– Невеста, – Армон снова кинул в воду камень. Сойлинка прикусила губу. Невеста…

Их разговор прервало появление Ромта. Пятнистый подошел вразвалочку, окинул Армона злым взглядом.

– Какие у нас гости, – сквозь зубы процедил он. – Неприятные.

– И тебе доброе утро, – отозвался Армон.

Пятнистый обошел его по кругу, фыркнул.

– Кажется, за тобой должок, рихиор?

– Готов расплатиться, – радостно оскалился Армон.

Ромт ударил кулаком снизу, молниеносно и без предупреждения. Сильно. И если бы не реакция рихиора, Армон уже лежал бы без сознания или без признаков жизни. Но рука пятнистого лишь прошла мимо, рассекая воздух, а сам оборотень с размаха вогнал в пятнистый живот левую, развернулся, не давая противнику вздохнуть, и ударил снова, выпуская когти. Кровавые прорехи расчертили торс Ромта, он зарычал, скорее от ярости, чем боли. Регенерация уже сшивала борозды, и Армон ударил снова, частично меняя свое тело.

Вокруг уже собирались зрители, два зверя, выбивающие друг из друга дух, привлекли на берег озерца почти всех обитателей Пристани. Сойлинка отбежала в сторону, чтобы ее не сбили ненароком.

– Это все, на что ты способен, рихиор? – Ромт вытер кровь с лица, когда они на миг разошлись.

– Почему же, я только начал, – рыкнул Армон, снова сбивая противника с ног и вдавливая в землю его голову.

Пятнистый тоже пару раз зацепил, на плече и груди оборотня заживали порезы. В целом, эта драка сейчас была лишь на пользу Армону, он злился, да что там, он был просто в ярости! И возможность выпустить пар его лишь порадовала.

Попасться на волчью мяту, что может быть хуже?

Конечно, в империи эта травка давно запрещена, за ее распространение можно угодить в застенки и даже на виселицу. Но… проклятье! Это просто отвратительно, так попасться! Не его вина, что у оборотней нет иммунитета к этому запаху, но стоило вспомнить, как он вел себя… Как вылизывал женское тело, как целовал…

Он с наслаждение вогнал кулак в твердый бок, ломая ребра.

«Я не ребенок», – сказала Сойлинка.

Да уж. В этом он успел убедиться. Тело у нее вполне… взрослое. И соблазнительное даже без волчьей мяты.

Снова удар, когти вспарывают кожу и погружаются в мясо. Пальцы скользкие от крови, клыки зудят от желания вгрызться в чужую шею.

Единственное, что спасло девушку от неминуемой близости – это принципы рихиора. Он никогда не позволит себе выпустить рядом с женщиной зверя. Больше никогда. Если бы он не обернулся… Если бы остался в той форме… волчья мята сделала бы свое дело.