Татьяна Абиссин - Академия «Ангелы дорог». Книга первая [СИ]

Наконец, звуки затихли. Астильба очутилась на берегу. Она огляделась и замерла, в восторге закинув голову. Небо словно окутал бархатный занавес с рассыпанной по нему серебряной пылью. Совсем рядом, казалось, всего в паре шагов слышался плеск волн, далёкие крики птиц. А ещё… прекрасная мелодия. Она узнала её.

Неспокойная, своевольная, как море во время прилива музыка. Триша, её мать, часто запиралась в своей комнате и слушала классику. Она очень любила две темы: «Трансцендентные этюды» Листа и «Шутку» Баха.

Сейчас над волнами, среди темноты ночи, разливалась тихая песня скрипки, сладкая и волнующая, напоминающая о прошлом. Бах вложил в свою детскую мелодию едва ли не больше, чем во взрослые работы: простой урок красоты будущим поколениям. Триша любила это повторять…

— Леди, вы готовы встретиться с ним? — рядом с ней раздался смешок.

Эсти вспомнила о парнях и неловко кивнула. Как, наверное, она глупо смотрится, прижав сейчас ладони к сердцу и глядя в небо! Девушка стряхнула с себя оцепенение и последовала вслед за посмеивающимися близнецами, шагавшими впереди. Они шли вдоль песчаной косы, шурша мелкими камешками и песком, навстречу музыке, упрямо возвращавшей ее в прошлое…

Астильба вспомнила, что скрипка — единственный в мире музыкальный инструмент, имеющий волшебное сходство с человеческим голосом. Скрипку прозвали инструментом ангелов и демонов.

…Скрипач стоял спиной к ней, по колено в воде, прижимая скрипку к плечу. В правой руке он держал смычок, быстро пробегавший по струнам. Тёмные волосы упали ему на лицо, но он словно не замечал этого, увлёкшись игрой. Белая рубашка липла к телу, на шее тускло блестел медальон в виде обломка волчьего зуба.

Прозвучал последний аккорд. Резко развернувшись к Астильбе, парень сверкнул алыми глазами, которые в следующий миг снова обрели привычный фиолетовый цвет.

— Ты пришла, Ангелика. Я так ждал! — Люсьен Монти отнял скрипку от груди и, шлёпая босыми ногами, вышел из воды. Затем убрал инструмент в футляр, валявшийся на берегу. — Спасибо, вы привели её ко мне. Что ж, создайте атмосферу, самое время.

Астильба только задумчиво качнула головой. И почему она решила, что эта странная парочка называет командиром Джаспера? Кажется, они тут играют роль свиты одного из сильнейших Ангелов дорог.

Ван и Шин синхронно опустили скрещённые руки на грудь. И тут же, прямо из песка появился стол, накрытый белой скатертью. Единственный бумажный фонарь в центре освещал его содержимое. Фрукты, тарелки с мясной нарезкой, кусочками солёной рыбы, и два бокала вина.

— Мы можем уходить, командир?

— Разумеется. Исчезните. Дальше я сам.

Близнецы снова усмехнулись и низко поклонились, а потом, вместо того, чтобы просто уйти, превратились… в пару летучих мышей и исчезли в ночной мгле.

— Кажется, я упоминал, что мои помощники затирали кровь, когда я впервые тебя нашел в окне Королевы? Ты должна поблагодарить Вана и Шина за их труды, дорогая. Ведь для Ангела дорог нет ничего важнее, чем сохранить правду о своем происхождении. Небесный закон карает тех, кто по глупости или по неумению разглашает секреты Небес.

Люсьен вдруг кашлянул, глядя на стол:

— Эта парочка позаботилась об угощении, но забыла притащить сюда стулья. Корейцы, что с них взять? Видимо, они решили нам устроить романтический ужин в стиле их далёкой родины.

С этими словами он опустил одну ладонь на другую, и развел их. Стол начал проваливаться в песок. Дождавшись, пока мебель опустится на полметра в землю, Люсьен сел рядом прямо на зернистый песок, подобрав под себя ноги:

— Присаживайся, Ангелика. Ты же не боишься меня?

Эсти ехидно фыркнула:

— А ты не боишься, вдруг я нашепчу завтра директору, что ты пропускаешь своё дежурство возле… как-их-там?…Сумеречных Врат?

Люсьен засмеялся и стал похож на озорного мальчишку-хулигана, который любит играть с детворой в «Робин Гуда»:

— Я тебе доверяю, Ангелика. Ты же меня не предашь? Между прочим, я обманул Джаспера только ради встречи с тобой. Если честно, его гнева я всё же боюсь! Его сила может причинить боль. Ему дана власть над всеми Ангелами дорог. Но, сегодня я здесь и с тобой, а мои летучие «мышки» охраняют врата. Если Джаспер узнает об этом, мне не поздоровится. Ну? Разве ты не тронута тем, скольким я рисковал, устраивая наше первое свидание? Ты всё еще хочешь «продать» меня директору?

Астильба пожала плечами:

— Живи пока. Если тебе совсем не жалко своих преданных ребят, то это твои проблемы. Помни только: однажды я стану директором. И тогда не буду смотреть сквозь пальцы на твои детские выходки.

— Тебе не понравилась мелодия, которую я сыграл тебе? — Люсьен сделал обиженные брови-домиком. — Ангелика, не будь такой холодной. Я доверился тебе. Скажи, а ты мне доверяешь?

Девушка перекинула набок светлые волосы, которые упрямо раздувал ветер. Она не хотела признаваться в том, что у неё еще никогда не было таких чудесных свиданий. Когда рядом шелестит море, пахнет бризом, а на горе…

— Погоди, получается, мы на берегу, очень далеко от замка святого Иллариона? — Эсти ловко проигнорировала тему доверия. На подобные вопросы лучше не отвечать. Иначе попадаешь в зависимость от говорящего. Такой вот ловкий психологический приём. Но Астильба не собиралась ему потворствовать. — Отсюда с берега в темноте почти ничего не видно. Только цепь гор и красно-жёлтых огней на вершинах.

— Там и есть замок. Люди, использующие замок, точнее, ту часть, что видна глазам смертных в этом мире, в качестве музея, позаботились о ночном освещении. Правда же, нет места на земле приятнее, чем здесь и сейчас, моя Ангелика? — Люсьен демонстративно потыкал пальцем в стол, намекая, чтобы она присаживалась, раз уж пришла.

— Не буду спорить, — отозвалась Эсти, опускаясь на колени и чувствуя холодный песок сквозь ткань одежды. — Зачем ты позвал меня?

Люсьен ответил долгим оценивающим взглядом. Свет фонаря искажал цвет его глаз, добавляя жёлтый огонёк в аметистовый омут:

— Как ни погляди, это свидание. Ты мне нравишься. Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой. С первой встречи я почувствовал безумное притяжение. Без тебя мне плохо, Ангелика.

— Как и без остальной сотни имён в твоей записной книжечке, верно? Люсик, признавайся, скольких девушек ты водил сюда ночью? — Астильба с удивлением уловила нотку ревности в своём голосе. Этого ещё не хватало! Знает его всего-ничего, но уже ревнует. Очень плохой признак.

— Люсик, хм. За такое имечко любой другой быстро заплатил бы своим здоровьем. Но от тебя я приму любое прозвище, моя кровавая королева, — Монти поднял стакан, который по его мысленному приказу мгновенно наполнился красным вином, — да, моя желанная! Я привожу сюда девушек, чего скрывать? Мне нравится играть в игры с бабочками, норовящими сгореть в огне, желая получить удовольствие от запретных отношений. Но, ни для кого из них, я не обманывал Джаспера.