Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

– Да с чего бы нам противиться-то? – удивилась Брана Гостинщица. – Стройка потребует много рабочих рук. Будет кому у нас жить, столоваться, пиво пить. Кое-кого из местных тоже наймут – значит, от этого твоего моста село только выиграет. Этак, глядишь, к концу строительства я буду по щиколотку в золоте ходить.

– А потом, – подхватил Кит, – когда заработает мост! Ты только подумай, это же будет первая настоящая дорога, связующая восток и запад империи! Единственное место на три тысячи миль, где люди и товары могут легко и безопасно в любое время пересекать туман! Через десять… да какое там, через пять лет ваше сельцо превратится в центр империи. – Он даже рассмеялся, смущенный собственной пылкостью.

– Ладно-ладно, – ответила Брана Гостинщица с добродушием женщины, не понаслышке знающей, что ссориться с постояльцами себе дороже. – об упряжи потолкуем, когда жеребенок родится.

Следующие шесть дней Кит посвятил изучению села и окрестностей. Познакомился с каменщиками, которых перед смертью отобрала Тениант для строительства пилона с анкером на левом берегу. Брат и сестра оказались тихонями, но дело свое знали хорошо; Кит обрадовался, что не придется искать им замену. Поговорил он и с местными изготовителями веревок и канатов из рыбьей кожи. Оказывается, эти снасти еще надежнее, чем он предполагал: стойко сопротивляются гниению, отменно держат и рывковую, и постоянную нагрузку. По словам мастеров, в первые два года службы такой канат растягивается, то есть для замены громадных несущих цепей он не годится, но зато из него можно делать вертикальные подвески, что держат мостовое полотно, и это позволит значительно облегчить постройку.

Немало времени Кит уделял наблюдению за туманом. Тот бесконечно и непредсказуемо менялся: вот перед глазами ровный поток, лишь чуть подернутый рябью; через несколько часов – хаотичное нагромождение клочьев пены; позже равнина из крутобоких барханов, очень подвижных, перетекающих друг в друга. У тумана не было постоянного верхнего уровня, но складывалось впечатление, что река под ним спадает в ночные часы и поднимается при свете солнца.

Куда предсказуемее вели себя ветры. Между береговыми насыпями они дули каждое утро на юг, а каждый вечер – на север, набирая силу в полдень и к сумеркам и слабея до полного штиля во второй половине дня и ночью. На туман они не влияли – так, срывали клочья пены, которые потом высыхали на берегу. Если есть ветры, то динамическая нагрузка на мост будет больше, чем предсказывала Тениант Планировщица.

Общаясь с сельчанами, Кит никогда не позволял себе критиковать ее работу. Напротив, охотно признавал блестящий талант организатора, ведь это благодаря ее стараниям население ничего не имеет против стройки. Но втайне он радовался, что возведение моста по ее чертежам не успело начаться.

Однажды он решил рассмотреть туман поближе и зачерпнул его лопастью весла с поверхности реки. Тот оказался на удивление плотным; при свете в нем виделись силуэты – то ли живность, то ли растения, а может, и вообще нечто совсем иное. В городе имеются специальные оптические устройства и есть люди, знающие в этом толк, но изучать обитателей тумана ему не хотелось, его интересовала только конструкция, которую можно перекинуть через этот туман.

Вечерами он работал за столом у себя в комнате – разбирался с наследием Тениант. Кит открывал ее папки и сундуки, изучал все подряд. Писал письма, составлял перечни, чертил графики, и все это в двух экземплярах – вторые отправлялись в столицу, где с них еще раз снимали копии. Мало-помалу обретали форму его собственные планы, вырисовывались эскизы моста и схема управления грандиозным проектом.

С Розали Паромщицей он встречался только по утрам и лишь для того, чтобы задать все тот же вопрос: можно ли переправляться? И неизменно получал отказ.

Однажды во второй половине дня, когда облака превратились в полные воды ушаты, Кит прошел полмили к северу от села и очутился на строительной площадке. На протяжении двух лет сюда ездили телеги по дорогам от Рудного Хойка и Западной реки, сваливая в кучи известняковые блоки и арматурные прутья.

Больших прямоугольных блоков тут были тысячи. Кит побродил среди них, посмотрел, пощупал. Вообще-то известняк – слишком мягкая порода для мостостроительства, но этот оказался на диво крепок, без видимой трещиноватости и рыхлых инородных включений. Все же камня накопилось еще недостаточно, и Кит мысленно оформил новый заказ.

Чугунные рамы для поддержки дорожного полотна, доставленные прежде времени, лежали аккуратными штабелями на деревянных брусьях, покрытые черной влагозащитной краской и укутанные промасленной парусиной. Вокруг наросло травы высотой по колено, ее щипали овцы. Одна с любопытством уставилась на Кита, и тот безотчетно поклонился.

– Сударыня, простите за вторжение. – Сказав это, он хихикнул: не староват ли для бесед с овечками?

На глаза попалось отверстие пробного шурфа, рядом на земле лежала лестница; Кит решил спуститься. Лестницу поглотила трава и никак не хотела отпускать.

На пастбище стояла тишина, но все же, едва спустившись чуть ниже поверхности земли, он опешил: разом оборвались и голоса насекомых, и шелест травы. Стены шурфа были в бурых и тускло-желтых потеках. На полпути вниз Кит срезал ножом немного грунта: преобладание глины – то что надо для фундамента. Дно на глубине двадцати футов тоже глиняное на вид, но стоило опуститься на корточки и ковырнуть, как нож уперся в твердое. Похоже на глинистый сланец. Интересно, далеко ли до водяного горизонта? Надо спросить в селе, нет ли проблем с рытьем колодцев. И еще интересно, влияет ли туман на колебания уровня грунтовых вод? В атиарском университете кое-кто пытается изучать туман, но знаний пока слишком мало, многое еще предстоит измерить и осмыслить.

Он взял образец породы, чтобы получше рассмотреть на свету, и выбрался из шурфа. Подъехала запряженная четырьмя мулами телега, привезла партию блоков. За телегой брели несколько мужчин и женщин, они крутили плечами и щелкали суставами пальцев – готовились к работе. Кита приветствовали, и он стал помогать.

Через несколько часов он вернулся в «Рыбу», зверски уставший и мокрый до нитки – во время разгрузки разразилась гроза. В гостинице его ждала записка от Розали с одним-единственным словом: «Вечером».

Когда Кит покидал гостиницу, его настроение было подстать самочувствию: мышцы ноют, руки-ноги не гнутся. В «Рыбе» он заплатил работнику, чтобы тот снес один сундук на пристань; другой остался в комнате, которую Кит снял до конца строительства. Папку Кит нес сам, хотя и оставил копии всех важных бумаг во втором сундуке.