Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

– Мира, – поправил Гамильтон.

Они засмеялись и захлопали в ладоши, словно это была какая-то салонная игра.

– Совершенно верно, – подтвердил Кастор.

– Мы бросили монету, – продолжил Поллукс. – Лететь выпало мне. С небольшим количеством людей. Я взял экипаж, под завязку набил складку припасами и начал ускорение, используя выпущенный нами же двигатель, который ограничивали лишь физические, а не политические соображения. Я отправлялся к новым мирам; я открывал новые горизонты – на этот раз для нас самих. Для всех людей, оказавшихся взаперти с тех пор, как великие державы закрыли мир…

Он заметил нахмуренные брови брата и с видимым усилием сдержал себя.

– Экипаж ускорялся до тех пор, пока через год или около того мы не начали приближаться к скорости света. К нашему потрясению, мы обнаружили, что одновременно требования к складке возрастают до исключительных размеров. Как это ни невероятно, но похоже на то, что у вселенной имеется ограничение скорости!

Гамильтон пытался сохранить спокойное выражение лица, но чувствовал, что получается плохо. Он не знал, насколько может верить тому, что услышал.

– По моим внутренним часам путешествие туда и обратно заняло четыре года…

– Однако я провел здесь в одиночестве пятнадцать лет, – вмешался Кастор. – Поскольку при приближении к скорости света время замедляется – только для тебя одного. Да, я знаю, это звучит безумно! Как будто Бог начинает смотреть на тебя отдельно, иначе, чем на всех остальных!

– И видели бы вы, майор, какая это красота – эти радуги, и тьма, и ощущение, что ты… наконец-то близок к сердцевине понимания!

Гамильтон облизнул сухие губы.

– Почему все это происходит?

– Мы не знаем в точности, – признался Кастор. – Мы подходим к этому как инженеры, а не как теоретики. «Бог не сдирает с пространства шкуру» – считается, что именно так сказал Ньютон. По его теории Бог являет собой систему отсчета для всего существующего: всё соотносится с Ним. Однако эти сверхъестественные изменения массы и времени в зависимости от скорости… похоже, они означают, что существует кое-что большее, нежели мизерная Ньютонова гравитация и мизерная же Ньютонова причинность!

Гамильтон кивнул на Люстр:

– Насколько я понимаю, ее не было с вами в том первом путешествии?

– Нет, – ответил Поллукс. – Я как раз к этому подхожу. Когда экипаж начал уменьшать скорость, приближаясь к Немезиде, нам стали попадаться признаки того, что мы вначале приняли за планетарную систему вокруг звезды. Лишь подобравшись ближе, мы поняли, что то, что мы сочли маленькими мирами, в действительности экипажи! Такого размера, о каком человеческие существа и не мечтали! Это были экипажи чужеземцев.

Губы Гамильтона вытянулись в линию. Вот эти двое – первые представители человечества! И чужеземцы – так близко! Если все это правда, конечно… С трудом он заставил себя не поднимать взгляд, хотя и не мог ничего увидеть на проекции. Он буквально чувствовал, как равновесие дрожит и шатается. Словно бы что-то дорогое для него стремительно ускользало прочь, в пустоту, и дальше могло быть только разрушение.

– И конечно же, – проговорил он, – вы поспешили к ним с рукопожатиями.

– Нет, – рассмеялся Поллукс. – К несчастью. Мы сразу же увидели, что на экипажах изображены какие-то огромные символы, все одинакового вида, но мы ничего не могли в них понять. Это выглядело как… какие-то красные птицы, только искаженные, размытые. Если бы они не повторялись, мы бы вообще не поняли, что это символы. Мы приблизились со всеми возможными приветственными возгласами и флагами, и тут нашу вышивку внезапно заполонили… наверное, это были голоса, хотя мы слышали просто низкие гулкие звуки. Мы орали на все лады около часа, все без толку. Мы уже готовились бросить в пустоту диаграмму в контейнере, схематическое изображение фигур, обменивающихся разными вещами…

– Ну еще бы, – вставил Гамильтон.

– …когда они внезапно включили огни, подсвечивая свои опознавательные знаки. Выключили, потом снова включили, и так много раз. Похоже, они требовали, чтобы мы показали наши.

Гамильтон кивнул на чудовище над камином:

– А этого у вас под рукой не было?

– Это позднейшая разработка, – сказал Кастор, – в ответ как раз на такую проблему.

– Поняв, что мы ничего им не покажем, – вмешался Поллукс, – они начали по нам стрелять. По крайней мере, мы подумали, что это выстрелы. Я решил убираться подобру-поздорову, и мы снова начали ускорение, обогнули звезду и направились к дому.

Гамильтон не смог скрыть улыбку.

– Перед тем как отрядить следующую экспедицию, – продолжал Кастор, – мы выстроили самый большой экипаж, какой только смогли, и сплошь разрисовали его гербами. Но нам было необходимо еще одно: предмет обмена.

Он махнул рукой в сторону Люстр:

– Содержимое ее головы – местонахождение недостающей массы, веса всех этих живых мозгов; карта небесной торговли. Возможно, такой информации не было у чужеземцев, в зависимости от того, откуда они явились. В крайнем случае мы могли показать им, что мы в игре. Или же, если бы мы не понравились одной группе чужеземцев, мы всегда могли поискать другую.

– Однако она доказала, что сделана из крепкого материала, – предположил Гамильтон.

– После ее попытки посредством шока покончить с собой или заблокировать свои способности мы держали ее в холодильнике, – отозвался Кастор. – Мы отправили ее в главном экипаже вместе со специалистами, надеясь, что в дороге те смогут найти способ пробить ее защиту. Или же они могли предложить ее чужеземцам в качестве упакованного товара.

Гамильтон не сомневался, что близнецу нравилось провоцировать скромность Люстр подобными выражениями.

– Однако на этот раз их реакция была, я бы сказал, еще более агрессивной. Нашим людям пришлось оставить там какое-то количество орбитальной автоматики и готовых для заселения домов. Они едва ушли оттуда живыми.

– Похоже, чужеземцам вы понравились не больше, чем нам, – заметил Гамильтон. – Я могу понять, почему вы хотите вернуть себе Люстр. Но почему вы оставили в живых меня?

Близнецы поглядели друг на друга так, словно некая неприятная обязанность настигла их раньше, чем им бы хотелось. Кастор кивнул в никуда, двери сами собой растворились, и в комнату прошагало несколько клоунов- охранников.

Гамильтон задержал дыхание.

– Приковать его к камину, – распорядился Поллукс.

Кандалы были вытащены из тех же складок, где, очевидно – Гамильтон не сомневался в этом, – располагалось направленное на него оружие. Люди его толка если и удалялись на покой, то куда-нибудь, где попроще; их не особенно привлекали вечерние приемы в знатных домах. Комната никогда не будет просто комнатой после того, как ты поработал в штатском.