Дарья Кузнецова - Уездный город С***

— Но она же Чиркова хотела просить, чтобы тот мне от места отказал! — возмутилась Брамс.

— Тут, видите ли, какая штука, — осторожно подбирая слова, заговорил Титов. — Это всё от страха, что с вами беда может случиться. Прежде, пока вас к следственной работе не привлекали, это и негодования такого не вызывало, а тут ваша матушка перепугалась не на шутку, вот и наговорила в пылу всякого.

— А почему же она Коленьке ничего такого никогда не говорит?!

— Только не сердитесь, но это всё объясняется тем, что вы девушка. Всё же в глазах матери счастье дочери — в большой дружной семье. Я думаю, она любит вас и желает добра, но принять ваше стремление рисковать собой ей довольно трудно, — сказал Натан, мысленно посылая ругательства Людмиле Викторовне Брамс. Она свою дочь понять не желает, поговорить с ней не может толком, плетёт за спиной интриги, а он еще её выгораживать должен!

А если хотела, чтобы дочь скромно дома сидела, так надо было её сызмала воспитывать соответственно, а не взрослой уже девице выговаривать. И за хворостину хвататься.

— Но я не хочу уходить из сыска! — нахмурила брови Аэлита. — А если она и впрямь к Чиркову пойдёт? А если он её послушает?!

— Никуда она не пойдёт, — вздохнул Натан. — Потому что, кроме полицейского Департамента и Чиркова, который родственник и может за вами присмотреть, есть ещё Охранка. Туда вас с вашими талантами примут с распростёртыми объятьями, и на него никакие встревоженные матери никоим образом повлиять не способны. Она сгоряча это сказала, со страху.

— Но она же и вас ругала! А вдруг она на вас нажалуется?!

— Всё будет хорошо, не волнуйтесь, — увещевательно проговорил Титов. — Она успокоится, я в этом совершенно уверен. Может, не сейчас, а завтра, но нужно хотя бы дать весточку, что у вас всё в порядке, чтобы она не беспокоилась.

— Я не хочу с ней разговаривать! — упёрлась Брамс. — Она ещё больше ругаться будет, если узнает, что я к вам пришла.

— Ну, тут её можно понять, — со смешком кивнул Натан. — Давайте сделаем так. Вы останетесь здесь, а я в Департаменте переночую, там и тахта есть. А поговорить… Может быть, сообщить вашему отцу? Против этого вы не возражаете?

— И правда! — заметно оживилась Аэлита: про то, что у неё еще и отец есть, который точно не станет ругаться, она за всеми переживаниями позабыла. — Он, должно быть, сейчас на службе, у него там и телефон есть!

— Ну вот и замечательно. Оставайтесь, а завтра, на свежую голову, подумаем, как с вашей матушкой объясняться.

— Ох, не пори ты горячку, поручик, — махнула на него рукой хозяйка. — Придумает тоже, на службе спать! Я этой девице бедовой на чердаке постелю, там зимой-то холодно, но сейчас хорошо будет.

Титов спорить не стал и, вооружившись номером телефона, отправился сообщать Брамсу-старшему, что с дочерью всё в порядке, но дома её до завтра не ждать, по дороге надеясь придумать убедительный и нестрашный повод для такой отлучки.

Аэлита же, предоставленная самой себе, отправилась удовлетворять любопытство и осматривать временное прибежище. Сильнее прочего её, конечно, интересовала комната поручика. Ясно, что жильё это наёмное и необжитое, но всё равно было любопытно взглянуть.

Первым делом внимание Брамс привлёк забытый на двери шкафа мундир. Девушка пощупала эполеты, аксельбанты, огладила плотную шелковистую ткань, отступила на шаг и, склонив голову, пристально уставилась на наряд, пытаясь мысленно примерить его хозяину. По всему выходило, должен был Титов в таком одеянии смотреться исключительно эффектно и нарядно, словно с картинки. С его-то выправкой, с чёткой линией плеч, с обыкновенной своей улыбкой — тёплой такой, ласковой…

Аэлита встряхнулась, отгоняя наваждение, и принялась за осмотр дальше. Комнатка была небольшая, кроме платяного шкафа тут умещались стол, стул да узкая кровать, заправленная по-военному аккуратно, словно по линейке. Да и в остальном царил строгий порядок, не чета жилищу самой Брамс.

На стуле висел повседневный, вычищенный, китель. Аэлита невесомо пробежалась по ткани пальцами, ощущая привычный отклик сильной вещи — чувство, которое сложно описать словами, нечто на грани между осязанием и априорным знанием. Неизвестный создатель явно постарался над этим мундиром, вложив много сил, так что ухаживать за ним хозяину было не так уж трудно, грязь не задерживалась на ткани: на форме поручик явно не скупился и шил на заказ, не удовлетворяясь тем, что мог предоставить Департамент. Что ж, это объясняло его щеголеватый внешний вид.

На столе Брамс обнаружила плоский прямоугольный футляр, в котором на одной стороне имелось чуть треснутое зеркало, а на другой крепился помазок и опасная бритва. Сейчас они, впрочем, просто лежали, и Аэлита, конечно, не удержалась, чтобы не взять последнюю и не открыть — лаковая, отполированная чужими пальцами рукоять так и просилась в ладонь. Открыв же и попробовав остроту, не менее предсказуемо порезалась и зашипела от боли, сунув палец рот. Однако бросать чужие вещи абы как не стала, сложила аккуратно на место.

Рядом с бритвенным прибором лежала книга — в потёртой коричневой обложке, не толстая, небольшого формата. Имя автора ничего девушке не сказало, но название «Чужое небо» показалось привлекательным и подходящим для какого-нибудь приключенческого романа. Однако, открыв, девушка с изумлением и некоторым разочарованием обнаружила, что на столе Титова лежал томик стихов — к поэзии она была совершенно равнодушна. Скользнув рассеянным взглядом по дарственной надписи от автора, в которой внимание зацепило только слово «однополчанину», Аэлита отложила томик.

А потом Аэлиту окликнула хозяйка, и Брамс поспешила к ней.

Утро у Титова опять началось рано, и всё из-за беспокойной ночи. Заснуть не давали одинаково сумбурные и невнятные мысли — как о чудаковатой вещевичке, так и о всё более усложняющемся деле.

Мотивов преступника Титов не понимал уже совершенно. Неужели правда имеет место некий ритуал, для которого жертву подбирали и готовили загодя? Но какой?! Чего такого желает добиться этими смертями неизвестный, если совершенно не выбирает средств? Убийство двух женщин, взрыв посреди города… А если бы в дом опять полезли дети? Чёрт знает, что их вообще уберегло в этот раз!

Или, не случись рядом вещевички, взрыв бы не состоялся? Тогда, может, целью последнего являлись не сыскари, а убийца, и бомба была налажена так, чтобы взорваться только рядом с тем самым вещевиком? Но кто мог подобным манером отомстить за её смерть? Или — устранить исполнителя? Тогда опять выясняется, что влезла проститутка в дела совсем уж грандиозные!

Догадки и версии роились в голове, мешая спокойно спать, злили бесплодностью и безосновательностью. Поручик не имел ни единой ниточки, ни единой улики по этому взрыву! Да не только по нему, у Натана вообще, кроме списка Иванова, не было идей и обоснованных версий. Вот и выходила Титову прямая дорога в Охранку и дальше, на «Взлёт», где служили двадцать восемь из сорока двух перечисленных Ивановым вещевиков и где был в ходу использованный убийцей способ стирания умбры.