Фёдор Быханов - Взорванная судьба

…Погибшие тогда не обманули.

Там, где и указал впоследствии уничтоженный рудокоп, в разгромленной квартире высокопоставленного чиновника — главного распорядителя администрации рудника, нашел капрал мальчика, укутанного в шелковые дорогие простыни.

Внимательно глянул ему в мордашку, склонившись над ребенком своим закопчённым от дыма боя, грубым, словно вытесанным из цельного куска дерева, лицом.

Найденыш молчал.

Никакого страха от всего, что увидел, он не выказывал. Лишь поводил ясными глазенками, с любопытством разглядывая обстановку роскошной опочивальни бывших хозяев апартаментов.

— Придется выносить тебя отсюда! — сжалился капрал Садив, хотя мог и этого одним движением ствола лучемета, превратить и это живое существо в сгусток горелой плоти.

И всё же, он решил сообщить о ребенке, чудом выжившем в разыгравшейся трагедии. Благо, что под категорию пленного, тот не подходил. Да и свидетелем не мог быть по несмышленому еще возрасту.

— Пусть решают его судьбу наверху! — определил свое отношение капрал для подчиненных. — Вытащим мальчишку и передадим, прибывшим на смену погибшим коллегам, гражданскому руководству рудника для дальнейшего определения участи.

Погибло тогда на руднике много народу. Одни — от рук восставших. Другие — понесли кару лученосцев. Потому, торопясь поскорее закрыть эту странную историю, не стали тогда долго гадать: — Чей ребенок оказался спасенным? Скорее всего, как и говорили перед смертью мятежники, был найденыш родным сыном самого бывшего главного распорядителя администрации рудника.

Его имя — Бьенол, как раз и записали в регистрационную книгу приемного покоя школы-приюта, куда принес капрал Садив свою живую находку.

Прошли годы. И вот, та давняя история вновь потревожила судьбу отставного военного.

— Нет, не зря я тебя, парень, тогда оставил в живых, — сейчас, в одиночестве попивая из высокого бокала энергетический напиток и не боясь проболтаться в одиночестве, самодовольно похвалил сам себя ветеран вооружённых сил господин Садив.

Не отрывался он при этом от телеэкрана. Где, как раз, вновь повторяли запись победного прыжка рекордсмена и чемпиона, носящего то самое, знакомое имя — Бьенол.

Навалившиеся многочасовые тренировки с отягощением были для Бьенола делом совершенно обычным.

Как и прежде — во время подготовок к Всесборам, он давал себе лишь небольшие перерывы на сон, да на принятие пищи. Только теперь шла вовсе не подготовка его к выступлению на межорбитальном стадионе.

Он носил военную форму и его, как и сослуживцев, из числа курсантов закрытого военного учебного заведения, привлекали инструкторы к преодолению тысячемерных дистанций, проложенных по горным тропам. Куда молодые новобранцы выходили в любое время — и днем, и ночью.

Не считаясь при этом даже с непогодой.

Благо, хоть смены времени суток практически никогда не знали сетеляне. Потому, что после захода Гелиса его яркий свет отражался от мощного голубого диска соседней планеты, заполнявшей собой весь горизонт над родной Сетеленой.

«Обжился» бывший спортсмен и на тренажерах роскошного, оборудованного по последнему слову физкультурной техники, спортивного зала. Привык спать в специальном костюме, имитирующим усиленную тяжесть. Как раз, именно такой вес, что ждал их на Террате при выполнении какого-то особого задания верховного владетеля господина Ламара.

— Его суть еще только предстояло узнать по завершению всей подготовки, — на занятиях, что ни день, утверждал руководитель их группы.

Был им, отозванный по такому случаю из запаса, знаменитый на всю планету воин — Кавалер Заслуги капрал господин Садив.

Только одно вгоняло Бьенола в злую тоску:

— Обязательное посещение им, точно по графику, личной лаборатории мыслителя Концифика.

Уже первая встреча со стариком не сулила им — нескольким добровольцам — ничего хорошего.

Тогда мыслитель обвел каждого цепким колючим взглядом, сверкающим из-под густой щетины длинных седых бровей, так не вязавшихся с лысым черепом, обтянутым желтой кожей.

Пристально и не моргая, как змея, готовая к броску, властный старик долго вглядывался в лица каждого.

Словно приценивался:

— Кто чего стоит?!

Затем сухим трескучим голосом известил, с уже не терпящей возражения интонацией, обрывая ею всякую попытку оспорить сказанное:

— Пройдёте сейчас полное медицинское обследования в аппаратной, после чего ужесточим критерий отбора.

В итоге успешно прошли испытание далеко не все.

Везунчиком из этой их группы кандидатов оказался лишь Бьенол. Во всяком случае, машина, обрабатывающая результаты полного комплекса измерений, указала именно на него. Вызвав у других соискателей лидерства в отборе, немало вздохов и возгласов разочарования.

Признаться честно, и сам Бьенол чувствовал себя в тот миг на предельной высоте от нахлынувшего счастья:

— Как же, ведь именно ему предстоит в ближайшем будущем отстаивать честь и достоинство родной планеты!

Несколько поколебалось настроение чуть позже, когда с улыбкой, проводив взглядом до дверей, понурых, менее удачливых, соискателей победы на конкурсе, ведущем к вершине военной карьеры, он остался один на один с мыслителем.

Потому что именно тогда Концифик вернул бывшего чемпиона с небес в грешную действительность.

— Отличным прыгуном и рекордсменом, друг мой, хотя и можно стать после упорных тренировок, — услышал от него, оставленный в кабинете прославленный атлет. — Однако с тобой произошло совсем иное.

Фраза была такой противоречивой, что заставила Бьенола крепко задуматься, ожидая, в случае ошибочного ответа, и куда более неприятных, для себя, выводов.

Но и после этого ни одной, подходящей моменту, мысли для ответа хозяину кабинета у молодого человека так и не появилось.

— Не понимаю? — озадачился Бьенол. — Что Вы имеете в виду!

Его затруднение было воспринято как должное.

— Все проще простого! — пояснил властитель положения, привычно чувствуя себя в черной академической мантии мыслителя. — За твоими спортивными результатами скрывается нечто такое, чего без личной помощи мы объяснить пока не можем.

Он сделал несколько шагов по направлению к испытуемому курсанту:

— Вот потому, ты так нам нужен!

Мыслитель поднял вверх свою длинную руку и демонстративно щелкнул в воздухе худыми костлявыми пальцами. Судя по всему, делая условный знак кому-то, доселе невидимому его собеседнику.

После чего, совсем не заботясь о том, кто, как и каким образом, выполнит его команду, Концифик пригласил Бьенола сесть рядом с собой.

— Прошу Вас, дорогой чемпион!