Дин Кунц - Комната шепотов [litres]

Солнцу оставалось светить еще часа полтора, когда Ансел и Клер поскакали с ранчо Сэккетов к дому, чтобы добраться до него уже затемно. День стоял погожий, но то ли равнина начала отдавать тепло, накопленное за день, то ли неведомый наблюдатель, скрытый за реальностью земли и света, счел нужным придать нечто мистическое этому мгновению: при удалении Хоков от дома вокруг них образовался водянистый голубой ореол и оба въехали в него, словно перемещались не только в пространстве, но и во времени.

Когда Джейн перестала смотреть на удаляющихся всадников, отвернулся от них и Лютер.

– Значит… Сан-Диего.

– Хороший город. «Падрес», вперед [40].

– Сын Отиса Фошера, строитель?

– Уилсон Фошер. Мне нужно изучить строительные нормы.

– Действующие в Сан-Франциско.

– Отис сказал, что Уилсон строил и там.

– Если вы подождете несколько дней, я вам помогу.

– Не могу ждать. Или не буду. В любом случае лучше вам привезти сюда свою семью, пока еще есть такая возможность.

– Когда я это сделаю, вы будете знать, как меня найти.

Джейн посмотрела на него, улыбнулась, потрепала по спине.

– Если они занесут вас под номером два в список самых опасных преступников Америки, вам не удастся гулять где угодно. Вы такой большой и черный, поэтому не получится надеть светловолосый парик и загримироваться, чтобы ходить незамеченным.

– Побрею голову, отращу бороду, подпущу бандитской крутизны в одежду.

– Соберите вместе всех своих, Лютер. Может быть, лысины, бороды и крутизны будет вполне достаточно для смены образа, если мне понадобится позвать вас в дорогу.

Она почувствовала, как что-то ползет по левой руке, подняла ее и увидела божью коровку размером с каплю росы. Жучок перебирал лапками, перенося свое оранжевое в черную крапинку тельце с одного пальца Джейн на другой.

– Значит, квартира Д. Д. Майкла на девятом этаже? – спросил Лютер.

– Он финансировал строительство. Дом принадлежит ему. Весь девятый этаж в его распоряжении, четыре квартиры объединено в одну. А на восьмом и десятом, как мне сказали, смонтирована его система безопасности.

– В поднебесье. Как вы собираетесь туда проникнуть?

– Как-нибудь.

Божья коровка добралась до основания указательного пальца и продолжила свое путешествие вдоль ладони, по углублению между большим и указательным пальцем. Джейн повернула руку, чтобы наблюдать за продвижением жучка.

– И что вы надеетесь от него получить? – спросил Лютер.

– Признание, записанное на видео. Имена других заговорщиков.

– Нелегкая задача. Он затеял это гигантское безумное предприятие и уже стал царем мира, а завтра собирается стать верховным божеством.

– Я не жду, что будет легко.

– Чтобы сломать такого человека, да еще настолько уверенного в себе, нужно время.

– У меня его будет достаточно.

Божья коровка остановилась в анатомической табакерке [41]на руке Джейн, словно планировала дальнейший маршрут и оценивала возможности, которые могла предоставить ей ладонь. Помолчав, Лютер сказал:

– А вот теперь вы меня немного пугаете.

– Сомневаюсь.

– Я хочу сказать, мне страшно за вас. У вас есть все, что нужно, но потребуется еще и немного удачи. Удача долго вам сопутствовала. Но она не будет вашей спутницей вечно.

Насекомое стало обследовать линию сердца на ладони Джейн, потом свернуло на линию жизни и направилось к запястью.

– Что, если вы проникнете на девятый этаж, а там все пойдет наперекосяк?

Божья коровка внезапно расправила крылья и взлетела. Глядя на нее, Джейн сказала:

– Тогда я улечу.

С учетом обстоятельств Джоли Тиллмен не ждала, что четверг станет лучшим днем в ее жизни. Но он вышел совсем уж плохим, и даже не в том смысле, как она могла себе представить.

Прежде чем остановиться в отеле, мать прокатила их по жилым кварталам Лейк-Фореста с изящными особняками, стоявшими среди массивных древних дубов, рассказав о том, как они с папой подолгу гуляли здесь в то далекое лето: свет был хрустальным, а тени бархатными, в воздухе парили ослепительные фениксы, которые сгорали в пламени, но тут же возрождались в полете, на полянах резвились единороги, падающие звезды оказывались гроздьями алмазов, которые можно было подбирать прямо с тротуара. По крайней мере, так это воспринимала Джоли – общий тон рассказа, если не его подробности.

Но поскольку чуть раньше зловещего вида человек с татуированной змейкой вместе с его напарником, явно еще более отвратительным типом, приехали следом за ними в Рокфорд и ошивались вокруг «доджа» тетушки Тэнди, в котором спустя три года после смерти дядюшки Кэлвина все еще сохранялся вербеновый запах его одеколона, поскольку отец скрестил мечи с преступниками-психопатами, каким-то образом связанными с огненной гибелью сорока шести человек в отеле «Веблен», поскольку вся семья спасалась бегством от этих самых преступников, ностальгические воспоминания матери казались не только неуместными, но и бесконечно странными.

Все это заставило Джоли сделать три вывода. Во-первых, ее мать и отец были влюблены с первой встречи и испытывали друг к другу бешеную страсть во время недельного пребывания в Лейк-Форесте. Во-вторых, яма, в которой оказались все они, глубже и темнее, чем это явствовало из предыдущих слов матери. В-третьих, ее мать всегда блестяще справлялась с кризисными ситуациями, но в этот раз границы ее возможностей обозначились четко, и она стала утешаться воспоминаниями, говоря себе, что если в прошлом были дни лучше этих, то они могут настать и в будущем.

Мама, как заправский гид, рассказала, что въехать в Лейк-Форест, штат Иллинойс, можно всего по двум-трем дорогам. Здесь люди живут в достатке, здесь есть великолепные особняки на огромных участках и общественные леса, за которыми отлично ухаживают, а летом устраивают соревнования по конному поло.

Единственный отель в Лейк-Форесте носил название «Оленья тропа». В нем мама и папа останавливались в ту волшебную неделю, когда стаи голубей в небесах выстраивались в слово «ЛЮБОВЬ», а вода превращалась в вино, стоило лишь поднести стакан к губам. В гостинице, построенной в 1929 году, были прекрасно отделанные общие помещения. Вероятно, в ресторане подавали вкуснейшие блюда. По словам матери, номера были несколько тесными и старомодными, а кроме того, слишком дорогими для беглецов с их ограниченным запасом наличности. Однако сейчас, во внесезонье, отель стоял полупустым, а о безупречности персонала чуть ли не ходили легенды. И папа хотел, чтобы они остановились именно здесь.

В 4:30 дня коридорный проводил их в два соседних номера: один – для Джоли и Твайлы, другой – для матери. Папа обещал позвонить в пять часов, после чего они отправятся обедать, прикидываясь беззаботными, как Мэри Поппинс. Дверь, соединяющая два номера, была заперта, но все же Твайла затащила Джоли в тесную ванную, закрыла дверь и только потом сказала: