Дэвид Шейфер - Пожиратели облаков [litres]

– Беда-то какая, – пробурчал Эл. – Так и не узнаю теперь, что там Гарри сделал с Салли.

Лео предупредительно открыл раздвижную дверь. Эл, для опоры опершись ему о плечо, стал одолевать крыльцо, но при этом зацепился кроссовкой за стальной порожек двери и, страдальчески охнув, завалился назад. Секунду Лео чувствовал на себе весь вес старикова тела, все равно что официант, несущий стопу тарелок. Лео придержал Эла за поясницу, чтобы выпрямить. Через кардиган и рубаху ладонь ощущала арматуру пластикового корсета.

– Вот черт, – болезненно крякнул Эл.

Лео пропустил руку старику под бедро и помог ему переставить ступню через порог. Эта их возня преградила выход курильщикам, которым пришлось отодвинуться, чтобы Лео и Эл смогли войти. Старик попросил кого-то сходить за ходунком, а Лео снизу и сзади помог человеку вдвое старше себя окончательно войти в помещение.

– Спасибо тебе, Лео, – поблагодарил Эл и, удаляясь, добавил: – Подумай о том, что я тебе сказал.

Над словами Эла Лео взялся раздумывать примерно через час, когда уже лежал в постели. Джеймс в это время, стоя у зеркала в трусах и майке с эмблемой юридической школы (что значит юрист до мозга костей) вощил нитью зубы.

– О чем вы там, интересно, беседовали с тем старикашкой? – спросил он, разглядывая на нити следы зубного налета.

– Зовут его Эл. Скажу одно: понагнал он на меня страху.

– Ну а как. Надо ж кому-то нервы подергать перед смертью. Она у него, судя по виду, не за горами.

– Нет, не в этом дело. Он просто выступил с короткой, но захватывающей речью о пагубности пьянства. Чтобы покончить с ним навсегда.

– А, ну так это есть и в лечебной брошюрке.

Джеймс смотал израсходованную нить и кинул катышок в мусорную корзину.

– Такого там нет, – чистосердечно сказал Лео.

Джеймс щелкнул выключателем и залез в кровать. Было не так чтобы темно; в комнату просеивался зыбкий свет с наружной парковки. Лео в очередной раз подумалось, что не мешало бы здесь подзадержаться. Томатный сок здесь охлажденный. Под помещением столовой, возле прачечной, есть небольшой тренажерный зал; беговая дорожка, пусть и неважнецкая, змеится вверх по склону до железной дороги (а от рельсов ее отделяет сетчатый забор; « вот тебе и вся открытость учреждения » – съязвил Джеймс). Можно от пуза есть йогурты в стаканчиках и делать «топ-топ» по той дорожке. Оклематься, отойти. Послушать, что говорят другие постояльцы, отчего бы нет. К тому же здесь и Джеймс, и Эл. Чем не место.

В понедельник Лео вместе с другими сидел в большой круглой комнате, слушая подобие научной лекции. Луковка рисовал на доске с перекидными листами заблудившиеся нейроны, когда занятие неожиданно прервал своим появлением Кит, ведущий утреннего кружка.

– Джин, прости пожалуйста, – обратился он к Луковке, – но не могу я забрать Лео?

Идти Лео не хотел из боязни, что, покидая круглую комнату, он тем самым сходит с круга.

В коридоре Кит сообщил Лео, что доктор хочет видеть его снова, и до обеда это ждать не может. А также, что дела плохи.

– Послушай, Лео, – встревоженно зачастил он. – Я в самом деле думаю, что тебе лучше здесь задержаться. Ты хотя бы просохнешь, а иначе ты не справишься. Может, речь идет о каком-то двойном синдроме вроде пьянства, отягощенного перепадами настроения. Но трезвость тебе поможет.

– Да я знаю, знаю, – закивал Лео. Он и в самом деле хотел, чтобы Кит ему поверил. – Я сейчас правда в полной завязке. Даже не манит. – Утром он густо, от души намылился фруктовым мылом, а зубы надраил так, что они сияли, как банковский вестибюль. – Я подумал, может, мне и вправду лучше здесь подзадержаться.

– Этого мало, – с сомнением вздохнул Кит. – Стараний тебе придется приложить больше.

Они стояли возле так называемого медицинского корпуса (не мешало бы поставить им на вид, что название без нужды пугающее).

– Зачем ты писал в своем личностном тесте такую ахинею?

– В моем что ?

– Опроснике «правда-ложь», который ты заполнял при поступлении. Профиль личности.

– А, типа «боитесь ли вы дверных ручек»? Я-то думал, это все шутка. Прикалывался.

– Вот теперь докажи ему, что ты это все писал не всерьез. Доктору. Четко, аргументированно. Чтобы он поверил в искренность твоего желания быть чистым и трезвым.

– «Чистым и трезвым». Понятно.

О, как Лео хотелось быть безупречно чистым и трезвым; особенно сейчас.

– Ну что, Лео, – словно что-то подытоживая, сказал доктор. Настроение у него было отменное, на плечах лабораторный халат (небольшой, надо сказать, перебор: лаборатории в «Соснах» не было). Папка с досье Лео заметно пополнела. – Вам вообще известно, чем мы здесь занимаемся?

Сердце у Лео металось.

– Ну… наверное, да. Лечите вредные зависимости. Типа того.

– Да, мы лечим зависимости. Говоря медицинским языком, аддикции. А вы, Лео Крэйн, являетесь аддиктом.

Тон доктора Лео откровенно не нравился.

– Говоря по сути, мы не хотим впустую тратить ваше время, – произнес доктор с чем-то похожим на ухмылку. – И если вы не настроены на принятие определенных наших норм и уложений, то боюсь, предложить вам что-либо сверх возможного у нас вряд ли получится.

– Да почему же. Я настроен, очень даже настроен на все эти уложения, – вбирая стоялый воздух кабинета, повысил голос Лео, придавливая ту свою часть, которую тянуло вступить с доктором в пререкания, нажать встречно (как известно, желаемое лучше всего достигается тогда, когда жмешь встречно). – Даже более чем настроен одолеть в себе пагубную склонность… в данном случае, видимо, к алкоголю и марихуане.

– Рад, рад слышать такие слова, – с наигранным благодушием сказал доктор, открывая и закрывая перед собой папку. Затем он слегка повернулся вместе с креслом – неторопливо, чтобы пациент поерзал. – Дело в том, Лео, что у вас наблюдается, гм, своего рода доклиническое состояние.

– Это в смысле депрессия? Я знаю, наверное, это как-то связано с наркотиками и алкоголем. Но это, видимо, лечится?

– Может быть, может быть, – протянул доктор. – Однако есть здесь один нюанс. А именно вероятность, что у вас существуют проблемы личностного характера.

« Вот как. Ну, тогда, видно, деваться некуда », – подумал Лео.

– Что вы имеете в виду? – спросил он вслух.

– То, что, на мой взгляд, у вас изменение личности.

– В смысле, что я душевнобольной?

– Это не одно и то же. Изменение личности само по себе не означает душевной болезни. – С вышитого, до отказа набитого карандашами и ручками нагрудного кармана халата доктор стряхнул воображаемую пушинку. – У вас наблюдается определенный комплекс симптомов. Краткие интенсивные приступы гнева, депрессии, волнения; увлеченность, а затем быстрая разочарованность текущей работой, женщинами; ощущение собственной ненужности. Правда, степень сложности вашего бреда и самоцентрирования обычно не совпадают по накалу. ПРЛ в мягкой форме не является противопоказанием вашему нахождению и лечению здесь…