Дэвид Шейфер - Пожиратели облаков [litres]

Наконец Сара привела Лейлу в одну из небольших бутафорских «квартир», призванных показать, как не обремененный семьей горожанин способен ютиться на сорока квадратах площади: оказывается, в интерьере для этого достаточно иметь стопку журналов, три рубашки и дуршлаг. Лейла знала, что это просто хитрый маркетинговый ход: на равной по размеру площади ей, тоже не особо обремененной, удавалось умещать еще и тонну всякой дребедени. (Кстати, стоит упомянуть, что они с Ричем разругались как раз в «Икее» – Элизабет, штат Нью-Джерси, – а потому эти интерьеры в эмоциональном плане были окрашены для нее в живые цвета).

Однако при более близком рассмотрении эта бутафория оказалась куда интересней. Квартирешка была… настоящей! Умывальник подведен к водопроводу и канализации (Лейла открыла кран с холодной водой и плеснула себе в лицо), а на кровати матрас и постельное белье. Жалюзи, стоило потянуть их за веревочку, обнажили настоящее окно с видом на чумазую пристройку аэропорта. Повернувшись, у изножья кровати Лейла увидела свою зеленую походную сумку.

Сара стояла у входа в эту квазибутафорию.

– Ты останешься здесь со мной? – спросила Лейла.

– Нет. Нам с Фэйргалом надо еще прибраться в том церковном доме.

Лейла расстегнула сумку и сунула в нее руки. В ее вещах никто не рылся – для проверки Лейла всегда помещала в сумке флакон с увлажняющим кремом так, что любой досмотр становился налицо (однажды в Сьерра-Леоне она проходила паспортный контроль у шибздика-таможенника, на котором были ее солнцезащитные очки ).

– Слушай, а ведь это опасно. Что, если те типы возвратятся? Заявятся сюда, как они делали в Лондоне и Берлине?

– Не переживай. Здесь все иначе.

– Здесь, в Ирландии? А чем она таким отличается?

– Извилистыми дорогами и жуткой неприязнью к тирании, – ответила Сара.

– Так что вы, если что, просто растворитесь в сельской местности?

– Если что, то да. Нам с Фэйргалом просто нужно удостовериться, что там никто по случайности не оставил «железа».

– Вроде тех аппаратов проверки?

Сара кивнула.

– А что это было, Сара?

В закутке, изображающем кухню, Сара присела за столик.

– Ох и многое же тебе еще предстоит усвоить. Поди-ка сюда, присядь, и я расскажу тебе, что мне известно о проверке зрения.

Лейла оставила в покое сумку и переместилась к Саре.

– Начнем с того, что тебе уже знакома та обостренность ощущений; ты ее, возможно, все еще чувствуешь. Так вот, это не более чем вторичный эффект; расчет на него не делался. Настоящая цель – дать надежную, четкую идентификацию индивидууму, который смотрит на экран.

– Он выдал мне номер.

– Не номер, а скорее специфическое число, характеризующее постоянные, свойственные тебе одной качества. Но при всем этом каждый индивид умещается в пятнадцать цифр, так что нигде не отыщется даже двух «дневниковцев», у которых цифры совпадают полностью. Пока такого, во всяком случае, не встречалось.

Лейла, что-то мысленно посчитав, подняла голову:

– Но у меня-то не пятнадцать цифр. А тринадцать.

– Извини, забыла сказать: перед тринадцатью цифрами стоят еще два нуля, скрытых. У меня их, кстати, четыре. Но это так, для справки. Не бери в голову.

– Кто же это все придумал, разработал? А сам «Дорогой дневник» существовал еще до проверки?

– Да, конечно. По-моему, ему уже лет двадцать, хотя назывался он в разное время по-разному. Проверка зрения, понятно, новее. В обиход ее ввел Хуго Краниум. Молодой спец. Ему было всего шестнадцать, когда он стал заниматься биометрикой при УППОНИРе [62] Управление перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ США. . Писал программы для дистанционных детекторов лжи. А через какое-то время он из этой службы ушел, прихватив с собой все новейшие технические наработки. Короче, оставил их с носом. Устройство же называется «нумератором Краниума».

– Ушел? И что, интересно, с ним стало?

– Комитет подложил ему в сегвей [63] Электросамокат с вертикальным рулем и двумя колесами, расположенными по обе стороны от площадки, на которой в полный рост стоит ездок. бомбу.

Лейла прыснула, но быстро спохватилась:

– Извини, нервное. Ржу как дура. Всё, успокоилась. Продолжай.

– Гм. Ну так вот. Первые нумераторы были большущими неуклюжими машинами вроде проекторов в планетариях. У нас и атмосфера была под стать: непроницаемо темная комната с космической музыкой, где считка получалась только у десяти процентов абсолютно, полностью расслабленных. Но в управлении этой штуковиной мы постепенно поднаторели, и когда наши ребята из геномики продвинули технологию от, так сказать, электронных компьютеров к той разновидности, которую мы выращиваем теперь…

Лицо Лейлы сложилось в недоуменно-вопросительную гримасу: «что-что?»

– Тебе что, никто не рассказывал, как мы выращиваем наши компьютеры?

– Да нет конечно.

– Черт. Я-то в этом толком не смыслю, я ж из оперативки. В общем, эти наши компьютеры не нуждаются в том, чтобы их подключали, зато их нужно поливать, помещать под солнце; а еще они могут друг с дружкой общаться без, как бы это сказать… ну в общем, без Интернета. А с год назад наши люди из техслужбы сумели ужать машинку Краниума до размеров, позволяющих засунуть ее в наши лэптопы, на вид совершенно безобидные. И это позволило распространять их более широко, чем у нас получалось раньше. Теперь мы пробуем начать проверки через Интернет, но есть риск, что Комитет это дело перехватит и повернет против нас.

И вот уже через несколько месяцев работы с этой новой техникой у нас появилось достаточно людей с соответствующими цифрами, которые умные машины могут систематизировать и математически распределять по отделам.

« То есть? » – снова спросила мимика Лейлы.

– Ну, допустим, девятка – это не просто девятка, а еще и три в квадрате. По такому принципу в тебя вживляется и твой номер. Именно поэтому самое первое, что человек накрепко усваивает после проверки, – это свое число. И не только свое, а еще и от восьми до тринадцати цифр любого другого члена «Дневника», как только на них посмотрит. Есть, правда, среди нас прямо-таки реальные сфинксы, у которых можно считать только шесть или семь цифр, но это скорее исключения. Я о том, что это, по сути, новая наука, или новое искусство, или как еще можно эту цифирь назвать. Некоторых это слегка нервирует, и они стараются к своим собратьям близко не присматриваться. Я их понимаю. Вместе с тем у этих цифр есть свое определенное значение. Мы ведь толком все еще не знаем, что собой представляет наш мозг и как он действует – вся эта мозговая электрика-лимбика-химия, ведь так? По сути, мы все еще обретаемся в доньютоновской эпохе. Хотя к чему эта завеса тайны, разобщающая людей? Быть может, мы накануне открытия какого-то нового закона о гравитации? Новой эры, рождение которой закладываем именно мы. Объяснить внятно не могу, но увидев твое число, я как-то разом поняла, что тебе место где-нибудь в логистике. И Роман со мной согласился. Мы кое-кого попросили отсмотреть твой номер на фоне нужных нам задач и подыскать что-нибудь такое, что более соответствовало бы тебе. А еще я указала, что тебе в пределах максимум двух суток надо быть дома.