Екатерина Белецкая - Насмешники. Дело в шляпе

Греваны высыпали из автобуса — всего их Фадан насчитал пятьдесят два. Действовали они слаженно и организованно: вскоре на полянке выстроился ряд складных алюминиевых столов, и складных же стульев. Потом появилась еда: холодный лхус в пластиковых бутылках, упакованные в красивые картонки бутерброды, коробки-самогрейки с мясной кашей, и баночки с ягодным повидлом. Всю эту снедь греваны разложили на столы, потом тот черно-белый греван, который расспрашивал Фадана, махнул компании рукой — давайте, мол, к нам. Ничего не оставалось, как присоединиться. После короткой молитвы греваны расселись, и приступили к трапезе.

— …что там в приказе было, брат Кун! Я как прочел, так, думал, поседею! Ты хоть понял, что там написано?

— Ну, вроде, понял…

— Вроде! Эта шайка, которую ловят сейчас, хочет из-под земли самого Остроухого достать! И вроде как нашла даже способ. Представляешь, что с нами будет, если Остроухий с войском из-под земли наружу выйдет?

— Не приведи Триединый.

— Вот и я о том! Приметы выучил?

— Не успел я прочитать. Я ж по трапезной дежурил, и как сбор объявили, сразу оттуда и пошел.

— Ну, давай я тебе обрисую, что и как. Значит, первая бандитка — девица молодая, толстая, сероглазая, нос пимпочкой, и огромные сисяндеры…

Бонни, сидевшая рядом, и отлично слышавшая их разговор, покраснела до корней волос, но, по счастью, на ней была шапочка с ушками, закрывавшая большую часть ее личика.

— …второй — мужик, высокий, тощий, староватый. Он, судя по всему, там главный колдун и есть. Вроде как был историком, да его за колдовство выгнали с института, где он работал. И правильно сделали, нечего молодежь развращать…

Фадан икнул и поспешно отвернулся.

— …третий — любовник его незаконный, гермо, под мужика косит. Он что-то вроде телохранителя у того мужика, который колдун. Чуть что, драться лезет. Ногами машет, и всякое такое. Сначала-то у него два телохранителя было, так одного убили. И, по слухам, они с собой труп второго телохранителя таскают…

— Зачем? — полушепотом спросил греван, для которого велся этот рассказ.

— Чтобы кадавра из него сделать! Жуткая штука это, кадавр. Ему все равно — хоть ты его бей, хоть души, хоть ножом, хоть подстрели.

— А как же его убить?

— Только если сжечь, никак иначе.

Шини и Аквист украдкой переглянулись.

— …а последний там — врач-потрошитель. На быраспасе работал, кучу невинных душ положил. Они там и так зверствуют, сам знаешь, а этот был просто сдвинутый. И удушил он там кого-то, и детям ноги ломал, и машиной женщин давил, потому что женщин ненавидит. А потом в бумагах про это писал, и картинки даже рисовал, чего и как сделал.

Бакли поперхнулся лхусом.

— А чего ж его там держали? — изумился второй греван.

— Чего же не держать, когда они там все такие изуверы? Этот, правда, всех переплюнуть смог. В общем, такая вот у них банда получается. И называют они себя Насмешниками. Мол, смеемся мы над вашими законами, над верой, над Триединым, и над вами всем заодно. А как приведем сюда Остроухого, так и вообще…

— Вот же мерзавцы! — в сердцах воскликнул второй греван. — Как таких только земля носит!.. И как нам их ловить?

— Ну, не только же мы ловить будем, — успокоил его первый греван. — Говорят, три сотни монастырей по тревоге подняли. Одна часть едет к электростанции…

— А туда зачем?

— Так им электричество нужно, чтобы Остроухого добывать. Поэтому станцию защитить нужно. А вторая часть — к городку одному, Круглая Гора называется. Там, по слухам, и есть вход в преисподнюю, где Остроухий отсиживается.

— А нас куда же?..

— Вот не знаю, — пожал плечами первый греван. — Да не бойся, не надо. Сам видишь — нас много, мы сила, и Триединый нам поможет. Справимся.

— Ну, это да, это ты прав, брат, — второй греван заулыбался. — Навалимся всем скопом и прикончим этих супостатов.

От автобуса с греванами удалось отделаться только через час — те хорошенько поели, отдохнули, и лишь потом стали собираться в путь. Фадану пришлось писать на бумажке, что они сейчас не поедут, потому что им нужно хорошенько остудить двигатель машины, и только после этого братья, великодушно предлагавшие помощь, от них отстали.

Когда шум автобуса, наконец, стих вдали, Бонни, до этого момента с трудом сдерживавшаяся, сорвала с себя греванскую шапочку, и что есть мочи завопила:

— Толстая?! Нос пимпочкой?! Огромные сисяндеры?! Да я их поубиваю всех!!! Да я им!.. Да я!!!

— Не кричи, — примирительно сказал ей будущий неуязвимый кадавр. — Ну, подумаешь… глупости всякие слушать — оно надо?

— Если я такой потрошитель, то пусть готовятся, суки, — зло начал Бакли. — Распотрошу на хрен! А потом машиной перееду, и ноги переломаю!..

— Слушай, Фадан, а чего ты молчишь? — с усмешкой спросил Шини. — Я вот, понимаешь, примеряю на себя роль любовника. Правда, я не сильно себе представляю, как это может быть, потому что… ну, потому что…

— Потому что никто никому ничего еще не предлагал, — галантно подсказал Фадан. — Ты не только любовник, ты еще и охранник, не забыл? Который машет ногами и лезет драться. А я, выходит дело, колдун. Пожилой. Круто, что тут скажешь.

— Вы перестали возмущаться? — поинтересовался Шеф, появляясь рядом с Фаданом. — Всё? Высказались? А теперь я скажу. Радоваться надо, идиоты, а не расстраиваться. Потому что по этим приметам вас могут ловить до скончания века. И никогда не поймают. В общем, ждите еще час, а то и два, и спокойно езжайте дальше. Только лучше, конечно, с греванами так близко больше не контачить. И не останавливаться в местах, которые им нравятся. Тут, конечно, просчета не было, потому что никто из вас не мог знать об автобусе, но на вашем месте я бы начал избегать монастырей, скоплений народу, паломнических гостиниц… словом, тех мест, где могут возникнуть лишние вопросы.

— В следующий раз я остановлюсь где-нибудь рядом с помойкой, — зло пообещал Бакли. — Лучше помойка, чем такое соседство!

Зарзи закрыл блокнот и отдал его Иту.

— Ну как? — спросил тот.

— Забавно… местами, — ответил Зарзи. — Своим-то дашь почитать?

— Только тут, не дома, — отрицательно покачал головой Ит.

— А почему? Дарья ведь пишет. Ей это будет интересно.

— Дарья меня раскритикует в пух и прах, — рассмеялся Ит. — Она первый рассказ написала в шесть лет, а сейчас, к десяти, пишет так, что ее на цитаты разбирают. Сегодня утром говорили, новый рассказ на всесоюзный конкурс отправлять хотят. А она еще упрямится, мол, не отшлифовала как нужно. Так что не буду я это никому показывать. Ну, здесь побалуемся, и всё.

— По-моему, зря, — пожал плечами Зарзи. — Мне, например, было интересно. Немножко на Коэр похоже.