Екатерина Белецкая - Насмешники. Дело в шляпе

— Что они там делают? — шепотом спросила Бонни.

— Бумаги смотрят, — беззвучно ответил Фадан. По счастью, Бакли не заглушил мотор, и они могли разговаривать. — Не дай Триединый, полезут внутрь.

— А они полезут, — Шеф в этот раз решил остаться невидимым. — Так, быстро сделали нужные лица. Быстро! Они идут сюда!..

Действительно, один из полисов остался снаружи — он и Бакли стояли у дороги, листая документы, а двое других полисов решительно направились к пикапу. Один из них стукнул своим погонялом по двери и велел:

— Открывайте, выходите.

Пришлось послушаться. Фадан вылез из пикапа первым, следом за ним на землю ступила Бонни. Шини вылез последним, уронив при этом себе под ноги пластмассовую бутылку с водой.

— Ой, простите, — забормотал он, поднимая бутылку. — Можно обратно поставить?

— Валяй, — разрешил полис. Шини буквально на секунду скрылся в кабине, и тут же вылез обратно. Уже без бутылки.

— Так… — полис, прищурившись, смотрел на компанию. — Откуда едем? Чего такие невеселые?

— Потому что… потому что у меня муж умер! — выпалила Бонни. — Я что, веселиться должна?

— Муж умер, муж умер… а этот кто? — полис кивнул на Шини.

— Это тоже муж, — пожала плечами Бонни.

— А я их скъ`хара, — расставил всё по местам Фадан.

— Откуда едем?

— Из Аюхтеппэ. Из свадебного путешествия, — пояснил Фадан.

— А чего все вместе-то поперлись? — удивился полис.

— А так было дешевле, — встрял Шини.

Этот аргумент, видимо, показался полису логичным — он кивнул.

— Дешевле, это точно. Я так по отдельности платил, год потом долги отдавал, — согласился он. — Так что там случилось у вас? Чего твой муж-то помер?

Бонни открыла было рот, но тут ей в голову, видимо, пришла какая-то мысль — и она картинно разрыдалась, повиснув на шее у Шини. Полис крякнул, сдвинул кепку на затылок и выжидающе глянул на Фадана: ты, мол, объясняй.

— Он заболел апчихитом, — тихо произнес Фадан. — И прожил только шесть дней после этого. Мы даже быраспас вызывали, но не помогло.

— А как помер-то? — видимо, полису стало интересно. Ну, правильно, что может быть интереснее, чем какие-нибудь жаренные фактики или личные подробности чужой жизни?

— Страшно, — Фадан понял, что нужно добавить обстановке драмы. — Ночью, ближе к утру. Он… он задохнулся. Кашлял, кашлял, и…

Фадан не договорил. Поднес к лицу весьма натурально трясущуюся ладонь и прикрыл ею глаза. И тут ему внезапно, совершенно не к месту, вспомнилась одна давняя студенческая постановка, в которой он принимал участие — играл ученого-археолога. Фадан вспомнил, как безбожно лажали студенты-актеры, и как дело кончилось тем, что один из них неудачно упал, оборвав при этом хилый самодельный занавес… тут Фадан понял, что его начинает, помимо воли, душить истерический смех.

— Простите… — с трудом выдавил он. — Я… не могу говорить… слишком… тяжело…

Полис, видимо, принял этот смех за сдержанный плач — и отступил на шаг.

— Ну, это, соболезную типа, — произнес он. — Кто у вас тут вменяемый-то остался?

Взгляд его упал на Шини.

— Пойдем, покажешь мне это… ну, тело.

— Зачем? — неприязненно спросил Шини, кое-как освобождаясь из объятий Бонни.

— Ориентировка у нас, преступников ловим. Давай-давай, покажешь, и дальше поедете, — приказал полис.

— Показать-то я могу, но… понимаете ли… — Шини замялся.

— Чего — но? — нахмурился полис.

— Три дня едем. Пахнет там плохо.

— Понятно, что пахнет. Иди, показывай.

Шини и полис скрылись в салоне пикапа, но секунд через двадцать буквально выпали оттуда, давясь кашлем и отплевываясь.

— Сссскотина!!! — заорал полис. — Ритуальщик, скотина ты жадная!.. Ты чего не накачал его?! Воняет же так, что хоть рядом ложись!!!

— Да накачал я… — Бакли изобразил на лице недоумение.

— Это называется — накачал?! Чем накачал-то?! Воздухом, что ли?! Да я вас с такой вонью в Шенадор не пропущу, так и знай! Потому что это… неуважение вообще… фу ты, ну не знаю… иди, доливай, чего там положено, и проветри машину, урод! Пока не дольешь, дальше не поедете!!!

«Что происходит? — не понял сначала Фадан. — Чего они говорят про запах, откуда?» И тут его осенило. Рыбец!!! Значит, Шини успел как-то протащить в машину рыбца, и подсунуть его полисам. Вот только с рыбцом они, видимо, перестарались, раз полис так орет.

Бедный Аквист! Он ведь до сих пор валяется там, в кабине, в этой вонище, изображая покойника!..

— Господин Бак, сделайте то, что велит полисандер, — приказным тоном решительно сказал Фадан. — Прощения прошу. Мы с открытыми окнами ехали, машина проветривалась. А сейчас, как встали, видимо, воздух застоялся, ну и вот…

— Оно и видно, — хмыкнул полис. — Да, ну и работенка… пока кого поймаешь, с ума сойдешь.

— А кого вы ловите-то? — поинтересовалась Бонни. Она уже вытерла слёзы и, кажется, успела даже слегка припудрить носик.

— Да воришек одних, — поморщился полис. — Семейство. Состав — как у вас, но, остроухий раздери, у половины Равора такой же состав! Старший, двое гермо, жена. Ориентировка такая у нас.

— У нас один гермо, — поправил Фадан. — Было двое, да. А стал один.

— Вообще верно, — согласился полис. — Хороший парень-то был?

— Хороший, — вздохнула Бонни. — Добрый и ласковый.

— Жаль мне тебя, девушка. Но ничего. У тебя еще один остался, а захочешь, так потом кого найдешь, если этот надоест, — полис шутливо ткнул Шини в бок погонялом. Погоняло было твердое и с резиновым шипом на конце, но Шини заставил себя улыбнуться в ответ, хотя улыбка, что греха таить, вышла вымученная.

— Ритуальщик, скоро ты там? — поторопил второй полис.

— Скоро, скоро, — донесся из машины голос Бакли. — Уже почти готово!

— Давайте езжайте отсюда, — приказал первый полис. — Пока вы нас тут совсем не потравили.

Полис, который проверял документы у Бакли, давно уже сидел в машине, вместе с водителем. Вскоре оба полиса присоединились к товарищам, и полицейский фургон стартовал. Бакли сел за руль, и повел пикап прочь.

— Меня сейчас вырвет, — слабым голосом предупредил из-под покрывала Аквист. — Бакли, останови, мне плохо!..

— Сейчас, сверну куда-нибудь, — в машине и впрямь воняло, но не так, как десять минут назад.

— Останови, сказал!.. — Аквист закашлялся. — Ой, мамочки… Фадан… помогите, кто-нибудь…

Выбирать не приходилось. Бакли свернул на первую попавшуюся грунтовую дорогу, доехал до первых же кустов — и следующие полчаса они провели весьма творчески: Аквист, который, видимо, решил поселиться в этих кустах, требовал то воды, то укол от тошноты, то «понюхать какой-нибудь травки», то убить его прямо сейчас, то позволить отправиться домой. Дело в том, что у рауф, в отличие от людей, гораздо более тонкое обоняние, и можно себе представить, что пережил бедный Аквист, которому почти двадцать минут пришлось нюхать стухшую рыбу, пропитанную формалином, и при этом не шевелиться, да еще и дышать через раз, ведь мертвое тело, как известно, дышать не может.