Ольга Коротаева - Семь невест некромага

— Мара… — начал было Генрих.

— У меня есть план! — перебила я. — Зачем терять время и тащиться в Крамор, когда у нас в номере есть самая настоящая ведьма, специализирующаяся по зельям? Разве это не разумное решение?

— Данья? — нахмурился Генрих и покачал головой: — Ей я доверяю гораздо меньше, чем Аноли…

— А я больше! — воскликнула я и жарко проговорила: — У Даньи я женихов не уводила…

Поперхнулась, смутившись. Генрих невольно рассмеялся:

— Ну это спорное утверждение!

— Так по её же заказу, — растерянно пробормотала я. — Это не считается. Данье не за что меня ненавидеть. — Посмотрела на Генриха и ехидно добавила: — А ещё спасла ведьму от страшного и ужасного инститора…

— Лишь до суда, — строго проговорил инститор и, подхватив меня за локоть, неохотно добавил: — Но смыл в твоих словах есть. Если ведьма поможет даймонии, на суде это зачтётся в её пользу, и, возможно, она отделается гораздо более мягким наказанием. — Он решительно кивнул: — Хорошо! Но я всё равно вызову инститоров и Олдрика… да и Аноли тоже. — Я недовольно топнула ногой, а Генрих неожиданно мягко улыбнулся и тихо добавил: — Мара, пожалуйста. Для моего спокойствия…

— Скорее, для моего нервяка, — обиженно буркнула я. — Меня один её вид бесит! А в свете последних событий… так вообще! Ты считаешь, что общение двух бывших невест — это нормально?!

Генрих неловко потоптался на месте, глубоко вздохнул и пробормотал:

— Это… не переживай насчёт Аноли. Клянусь, в моём сердце только ты… — Лицо его перекосилось, левый глаз задёргался, и инститор торопливо выдохнул: — Я люблю тебя!

— И что? — взвилась я. — Мне прыгать от радости?

Пальцы Генриха разжались, и рука безвольно опустилась.

— Могла хотя бы посочувствовать, — недовольно пробормотал он. Привычно положил горячую ладонь на мой загривок и подтолкнул вперёд: — Не теряй время, ведьма! Сутки не вечны.

Я послушно потопала вперёд. Сердце обливалось кровью. Да что же со мной?! Генрих только что признался в любви, а я опять всё испортила. Хватит ли у инститора терпения, чтобы выдержать такой характер? Хотя… Я же жертва отравления! Возможно, жить осталось всего ничего, так что пусть любит, лелеет и всё прощает. Лучше подумать о том, как выбраться из сложившейся ситуации… желательно живой и здоровой. У меня ещё есть шанс, в отличие от «невест», которые остались на кладбище. Почему-то защипало глаза, а в горле встал ком. Генрих невежливо потянул меня за ухо.

— Что за постная мина? — холодно спросил он и иронично улыбнулся: — Злость ведьме больше к лицу.

Отмахнулась от инститора, но через пару шагов всё же ответила:

— Просто вспомнила о тех девушках… которые в нежить превратились.

— О невестах некромага? — уточнил Генрих и, разрезая воздух, коротко махнул мечом: — Их необходимо уничтожить! Это не обсуждается. Но сначала нужно достать противоядие… Меня насторожили кое-какие слова мага: есть вероятность, что яд некромага связывает тебя с нежитью. Некромагия очень опасна! Не понимаю, почему Комитет лояльно относится к некромагам. Даже если их очень мало, надо подвергнуть их лицензированию! Вернусь на место Главы Комитета и внесу предложение…

— А как ты собираешься их наказывать? — мрачно ухмыльнулась я. — Они же неживые, только если сразу уничтожать… Мне кажется, Комитет поэтому и закрывает на их проделки глаза. Хлопотно! А так, если попадутся на горячем — сжечь! Всё, как ты любишь…

Генрих бросил на меня злой взгляд, и я подавилась словом «любишь», щёки вновь опалило жаром. Упрямо встряхнула волосами и продолжила:

— И вообще, тебе не кажется всё это странным? То красавцы-красавицы, то нежить… Чуется мне, дело вовсе не в тех могильных цветочках!

— Возможно, — неохотно буркнул Генрих. — Но тебе не кажется, что сейчас важнее твоя жизнь? Или так не терпится умереть?

— Порой не терпится, — горько проговорила я и, слегка отстав от инститора, покосилась на его прямую спину: — Не очень приятно быть монстром… Да и тебе не так давно очень хотелось избавиться от меня.

Генрих шёл молча, а я, следуя за инститором, жадно любовалась широкими плечами и, радуясь тому, что он оторвал рукава от лонгслива, наслаждалась играющими под загорелой кожей мышцами. Длинная шея охотника, разрисованная геометрическими узорами, притягивала взгляд, так и подмывало нежно сжать зубами татуированную кожу. Конечно, лучше бы поцеловать его в губы… хорошо, что не видно лица инститора, а то бы не удержалась. Но подобное удовольствие мне не светит либо до смерти, либо, если повезёт, до того момента, как приму противоядие. Сердце защемило от острой боли, но я тут же встрепенулась и заставила себя забыть о яде. На чём остановилась? Ах, да! Ах, какой у Генриха зад! Тихонько хихикнула и, не удержавшись, протянула руку и шлёпнула инститора по ягодицам. Тот резко развернулся, и я испуганно замерла, не ожидая такой реакции:

— Что?

— Ты не монстр, — серьёзно проговорил Генрих, и я, совершенно позабыв о том, что говорила несколько минут назад, несколько мгновений недоумённо моргала. — И ты не умрёшь! Даю тебе клятву!

Он протянул руку, и я ощутила на затылке его тёплую ладонь. Инститор властно притянул меня к себе и, едва я успела сообразить, что происходит, приник губами к моему рту. Я забилась в его объятиях, словно птица в силках, грудь сдавил спам, а кожу на голове словно льдом стянуло. Изо всех сил оттолкнула Генриха и, тяжело дыша, закричала:

— Сумасшедший! Что творишь? Ты же… — тут злость моя иссякла, и я, ощутив внезапную слабость, упала на колени. В воздух поднялось облачко пыли, а я прошептала: — Яд… Зачем поцеловал? Это же верная смерть!

Генрих тоже рухнул на колени, его ладони обхватили мои руки, взгляды наши встретились.

— Я клянусь быть с тобой, Мара, — серьёзно произнёс он. — До самого конца. Случится ли он через сутки или через много-много лет, я клянусь, что мы будем вместе.

Я смотрела в изумрудные глаза, и мир вокруг расплывался от рвущихся наружу слёз. Всхлипнув, бросилась на шею инститору и, не выдержав, зарыдала в голос. Страх за свою и за его жизнь смешался с облегчением. Он любит меня! Действительно любит! Никакие слова не передадут той силы чувства, которое Генрих показал своим поступком.

— Дурак, — борясь со слезами, выговорила я, а Генрих рассмеялся и погладил меня по голове. Я приникла губами, как только что мечтала, к тату на его шее и прошептала: — Я тоже… клянусь.

Он опустил голову и, прикоснувшись к моим губам, впился страстным поцелуем так, что у меня перехватило дыхание. Я повалила инститора спиной на траву и, прижимаясь всем телом, застонала от охватившего желания. Тело охотника напряглось так, что, казалось, что он сделан из железа. Когда услышала его почти звериный рык, сердце заколотилось раненой птицей, голова закружилась от нахлынувших эмоций. Сама мысль о том, что наш первый секс может стать и последним, возбуждала ещё сильнее. Руки опустились к его поясу, пальцы уже нашарили ремень, но тут Генрих вскрикнул, лицо его болезненно исказилось. Я отдёрнула руки и испуганно спросила: